Принудительное лечение психически больных в беларуси. Основания, порядок применения, и виды принудительных мер безопасности и лечения. Особенности применения принудительных мер безопасности и лечения в разных странах

Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей…

Библия. Бытие

Экзистенциальный обман

Роды для женщины являются мучительным испытанием. Такова реальность женской физиологии. Но мы забываем, что рождение для ребенка тоже является мукой.

Рождение на свет происходит в результате грубого и длительного выталкивания младенца из матки в результате ее спазмов. Младенец изгоняется из мира, в котором он появился из небытия и жил все это время.

Первым из ощущений, которое испытывает младенец при рождении, является удушье, потому что требуется некоторое время, для того, чтобы расправились легкие, которые он использует впервые. Первый крик ребенка означает, что он сделал первый выдох. Крик символизирует жизнь.

Одновременно младенец видит ослепительный для него свет, поэтому ему приходится крепко зажмурить глаза.

Следующее ощущение ребенка – это холод.

А следующее – голод.

Из идеально комфортной и, главное, привычной внутриутробной среды, перманентной сытости, темноты и стабильной температуры в 36,6°C, младенец выталкивается в жизнь. В первом крике ребенка мы можем слышать весь ужас, с которым он сталкивается при рождении на свет. Это первое разочарование в жизни. Рождение на свет можно назвать экзистенциальным обманом .

Разрезание пуповины символизирует конец физической связи с матерью и непрерывного блаженства, в котором он пребывал. Вероятно, смутные воспоминания этого блаженного внутриутробного комфорта и безмятежности запечатлены в легенде о потерянном Рае.

Сущность бытия

Зигмунд Фрейд первым предположил, что всякий страх в основе сводится к физиологической травме рождения, а именно, удушью (асфиксии). Эту идею развил Отто Ранк, абсолютизируя первостепенное значение травмы рождения , как первопричины хронической (базальной) тревоги и, соответственно, основы для развития депрессии. За ним эту идею развил Станислав Гроф, разработав концепцию перинатальных матриц.

Все люди рождены на свет в муках, но не все мучаются всю жизнь депрессивными переживаниями. Поэтому мы не будем видеть причину всех страданий взрослого человека в травме его рождения.

Нельзя недооценивать значение травмы рождения, но когда ребенка передают матери, если она ласково укладывает его около себя, если она вкладывает в его губы сосок своей груди, если грудь полна молока – младенец начинает жадно сосать молоко, возвращаясь к покою и безмятежному блаженству внутриутробного состояния.

Это возвращение в Рай. На время.

Рано или поздно, мать оставит младенца, он снова проголодается, описается или обкакается, ему станет холодно или жарко – и он проснется с пронзительным криком в результате непереносимой для него фрустрации . Те минуты, которые потребуются матери, чтобы удовлетворить потребности своего младенца и успокоить его – покажутся для него вечностью. Вероятно, смутные воспоминания об этих минутах породили легенду об Аде с вечными муками.

Мать творит счастье для своего младенца.

Периоды удовольствия будут сменяться периодами неудовольствия – так младенец будет постигать экзистенциальную сущность бытия .

Формирование психики

Травму рождения, вероятно, невозможно было бы пережить, если бы ребенок рождался со сформированной психикой. Травматические переживания преследовали бы его всю жизнь, как это бывает в случае военных неврозов.

Но психическое рождение ребенка значительно отстает от его физического рождения (Маргарет Малер). Если мы не будем проецировать на младенца наши взрослые чувства и мысли, то увидим маленькое беспомощное существо, которое может дифференцировать только два состояния. Для этих состояний еще нет названий, потому что ребенок должен еще научиться давать имена . Но их можно условно назвать ощущениями Рая и Ада .

Психика ребенка формируется вокруг "островков" райского счастья, которое доставляет ему мать в результате удовлетворения его потребностей (Вейкко Тэхкэ). И каждый раз часть сформированной психики разрушается, когда фрустрация оказывается слишком долгой (М. В. Ромашкевич).

Развитие психики младенца идет по принципу: "два шага вперед – один шаг назад".

Депривация

Травму рождения переживают все люди, но психические нарушения формируются не в результате травмы рождения, а в процессе нарушенного формирования психики.

В результате частых или длительных фрустраций не происходит непрерывное формирование цельной психики. В худшем случае зарождающиеся "островки" психики не соединяются даже в единый "материк" – тогда ребенка во взрослом возрасте ждет психоз (шизофрения, МДП). Чаще дела обстоят лучше, психике удается консолидироваться, но в ней остается "дыра" – тогда формируется анаклитическая депрессия (Рене Шпиц).

Как говориться: Родителей не выбирают .

Можно перефразировать эту поговорку: Рождение не выбирают .

«Необходимы необычайная любовь, нежность и забота, чтобы ребенок простил родителям свое, без его ведома, появление на свет.»
(Шандор Ференци. “Нежданный ребенок и его стремление к смерти”)

Но, к сожалению, не все матери способны дать своему младенцу любовь, потому что у них самих нет любви к жизни. Нередко именно потому и принимается решение завести ребенка, в бессознательной надежде заполнить собственную "дыру" в душе, придать смысл собственному бессмысленному и мало радостному существованию.

В предвкушении рождения ребенка фантазии рисуют благостную картинку счастливой семьи, объединенной розовощеким счастливым младенцем. А после изнурительных родов матери дают маленькое сморщенное кричащее существо.

Мать надеялась получать любовь от младенца, не зная, что для этого нужно сначала самой ему давать любовь, получая пока взамен только крик, мочу и кал. В младенце от рождения есть только ужас и надежда. Семя любви вложить и вырастить в нем должна мать.

Умилительная улыбка и мелодичное гуление появятся позднее. А пока мать должна любить это маленькое очень нуждающееся в ней существо пресловутой материнской безусловной любовью . Радость от общения с младенцем возникает только тогда, когда в душе матери есть радость жизни и любовь.

Если у матери в душе "дыра", у нее нет сил быть с младенцем в постоянном контакте, предугадывать и удовлетворять все его непрерывные потребности. "Голодный" младенец становится беспокойным, крикливым, начинает плохо спать и плохо есть. Уставшая от постоянной требовательности младенца мать, изможденная бессонными ночами, становится раздражительной и нетерпимой.

Хорошо, если в этот сложный период муж способен разделить тяготы забот матери о младенце – тогда ребенок будет спасен. Но чаще мужья сбегают от крикливых младенцев и раздражительных жен, подолгу задерживаются на работе, находят для себя неотложные дела, или вовсе покидают свою семью.

Тогда у такой матери наступает послеродовая депрессия .

Находясь в состоянии отчаяния, мать уходит в себя, оставляя своего младенца. Она с большой задержкой откликается на его плач, она без любви ухаживает за ним, она не радуется ему с умилением.

В ее глазах ребенок не видит жизни. Она становится мертвой матерью (Андре Грин). "Дыра" порождает "дыру". У ребенка развивается анаклитическая депрессия .

Хроническая депрессия

Ситуация в отношении матери к младенцу может поменяться со временем в лучшую сторону, если она хоть немного уделяет внимания своему малышу. Пусть и с опозданием, младенец начнет улыбаться своей маме, гулить, тянуться к ней ручками. И мать оживет . И все пойдет своим чередом внешне нормально. Но у ребенка в душе останется "дыра".

Если растущий ребенок не будет в дальнейшем подвергаться серьезным психическим травмам, он будет выглядеть почти как нормальный. Ну, разве что, только, будет несколько менее веселым и подвижным, чем другие дети, или, наоборот, гиперактивным.

Все может идти внешне нормально. До подросткового возраста, когда его накроет "беспричинная" депрессия .

Конечно, беспричинной депрессия быть не может. В подростковом возрасте ребенок испытывает стресс в связи с гормональным бумом, оказываясь в конфликте между растущим сексуальным желанием и невозможностью его полноценного удовлетворения. Будучи менее активным, более закрытым и недостаточно жизнелюбивым, чем его сверстники, он будет неизбежно проигрывать конкуренцию за внимание и любовь. Мартиролог его поражений будет расти, лишая подростка уверенности в себе, порождая пессимизм и апатию.

Со стороны это будет выглядеть "нормально": некоторая подростковая замкнутость, некоторая подростковая нерешительность, может быть, "несчастная любовь", столь частая в этом возрасте.

Что это хроническая депрессия, станет понятно не скоро, потому что он жил со своей анаклитической депрессией всю свою жизнь. Если, конечно, темные мысли не сгустятся настолько, что он решится раз и навсегда покончить со своим мучительным существованием. Все попытки самоубийства среди подростков, совершенные без видимой причины, являются следствием хронической депрессии, причина которой в далеком младенчестве.

Пережив страсти подросткового кризиса, такой человек будет жить наполовину, часто и длительно испытывая апатию и бессилие – если депрессия не будет диагностирована, и его не "подсадят" на антидепрессанты.

Такие люди часто выбирают профессии врачей, психологов и философов. За этим выбором стоит желание разобраться в себе. Если такому человеку удается получить соответствующее образование, то он становится хорошим врачом или психотерапевтом (раненый целитель по Юнгу). Желание помочь себе часто вызывает желание помочь другим.

Но чаще, низкий жизненный тонус не позволяет окончить столь сложное образование. Тогда работа "нормальных" людей для них становится проклятием от понедельника до пятницы, от отпуска до отпуска.

Но некоторым удается "нырнуть" в суету жизни (забросить себя в бытие по Хайдеггеру). Основной задачей таких людей является ни на минуту не останавливаться, чтобы не почувствовать в себе депрессивные переживания. Это может выражаться как в бурной профессиональной деятельности, так и в непрерывных "тусовках", для поддержания тонуса часто приходится прибегать к алкоголю или наркотикам. Депрессия становится ажитированной . Если такое состояние маниакального возбуждения не удается поддерживать постоянно, такой человек проваливается в тяжелую депрессию. Когда такие состояния маниакального возбуждения и депрессии регулярно чередуются, ставят диагноз маниакально-депрессивный синдром (циклотимия).

Послеродовая депрессия

Серьезным испытанием для людей с хронической депрессией оказывается рождение ребенка.

В случае депрессивного типа матери младенец воспринимается как вампир, сосущий кровь.

В случае маниакального типа матери младенец воспринимается как помеха прежнему "активному" образу жизни.

В любом случае, чаще всего это заканчивается послеродовой депрессией и, как следствие, анаклитической депрессией ребенка.

Круг замыкается.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что причина анаклитической депрессии как результат депрессии матери заключается не в том, что мать "заражает" младенца своей депрессией. Все дело в депривации: депрессивная мать не может создавать необходимые условия любви и заботы для младенца, и этим не обеспечивает ему непрерывное и равномерное развитие психики.

Младенец, "оставленный" своей депрессивной матерью, у которой нет жизненных сил на него, остается пребывать наедине в ужасе продолжающейся травмы рождения http://www.сайт , а также имени и фамилии автора (авторов) статьи.
:: На сайте расположены также статьи, перепечатка которых запрещена в любом виде без специального разрешения. Об этом внизу такой статьи сделана соответствующая надпись.
:: Если Вами замечены неточности, ошибки или погрешности в оформлении сайта, просьба сообщить по адресу
:: Google-author

Ключевым элементом в сложной динамике процесса смерти-возрождения представляется переживание биологической родовой травмы. Хотя сама проблема была обозначена еще Фрейдом, ее значение для психологии и психотерапии впервые установил и подробно раскрыл Отто Ранк в работе «Травма рождения» .
Представления Ранка о природе этой травмы не совсем совпадают с данными, полученными в исследованиях Грофа, многие из его формулировок и выводов могут иметь огромную ценность, когда речь идет о переживаниях на перинатальном уровне. Система психологии и психотерапии, разработанная Отто Ранком, в значительной степени расходится с основным направлением психоанализа Фрейда. Концепции Ранка вообще гуманистичны и волюнтаристичны, в то время как подход Фрейда имеет редукционистский, механистический и детерминированный характер. А более конкретно, основные различия состоят в том, что Ранк больше опирался на значение родовой травмы, чем на сексуальную динамику, отрицал решающую роль эдипова комплекса и видел в «Я» автономное представительство воли, а не раба «Оно» (подсознания). Ранк предложил также внести изменения в технику психоанализа, и они были столь же радикальны и решительны, как его теоретические выводы. Он предполагал, что вербальный подход к психотерапии имеет весьма ограниченное значение и внимание следует перенести на непосредственный опыт. По его мнению, самое главное в терапии, чтобы пациент заново прожил родовую травму, без этого лечение нельзя считать завершенным .
Что касается роли родовой травмы в психологии, Фрейд на самом деле был первым, кто обратил внимание на то, что она может быть прототипом и источником всех будущих беспокойств и тревог. Он рассматривал этот вопрос в ряде своих работ, но отказался принять крайние суждения Ранка по этому поводу. Было также серьезное различие в понятиях родовой травмы у Фрейда и у Ранка. Если Фрейд выделял в качестве источника тревоги экстремальные физиологические трудности, связанные с процессом рождения, Ранк связывал тревогу с отделением от материнской матки, т.е. от райской ситуации, в которой все потребности удовлетворялись сразу и без приложения каких-либо усилий.
Ранк рассматривал родовую травму в качестве первопричины того, что разлука воспринимается как самое болезненное и пугающее человеческое переживание. По его мнению, во всех более поздних фрустрациях частичных влечений можно узнать производные этой первой травмы. Большинство событий, которые индивид переживает как травматические, обязано своей патогенностью сходству с биологическим рождением. Весь период детства можно рассматривать как ряд попыток отреагировать эту травму и психологически справиться с ней. Детскую сексуальность можно поэтому интерпретировать как желание ребенка вернуться в матку, тревогу по этому поводу и любопытство относительно того, откуда ребенок появился.
Но Ранк на этом не остановился; он посчитал, что вся психическая жизнь человека зарождается в первичной тревоге и в первичном вытеснении, ускоренном родовой травмой. Центральный человеческий конфликт состоит из желания вернуться в матку и страха, вызываемого этим желанием. В результате любая смена приятной ситуации неприятной будет вызывать чувство тревоги. Ранк также предложил объяснение сновидений, отличающееся от интерпретации Фрейда. Состояние сна сходно с внутриматочной жизнью, а сновидения можно рассматривать как попытки пережить снова родовую травму и вернуться в пренатальную ситуацию. И они даже в большей степени, чем само состояние сна, представляют психологическое возвращение в матку. Анализ сновидений самым надежным образом подтверждает психологическое значение родовой травмы. Подобно этому, и эдипов комплекс - краеугольный камень теории Фрейда - перетолковывается с акцентом на родовой травме и желании вернуться в матку. В сердцевине мифа об Эдипе лежит тайна происхождения человека, которую Эдип пытается разгадать, возвращаясь в материнское чрево. Это происходит не только буквально, путем женитьбы на матери и полового акта с нею, но и символически, когда слепой герой исчезает в расщелине, ведущей в преисподнюю.
По психологической теории Ранка родовая травма также играет ключевую роль в сексуальности; ее значение основано на глубоком, управляющем всей психикой желании индивида вернуться к внутриматочному существованию. Различия между полами можно по большей части объяснить способностью женщины повторять репродуктивный процесс в собственном теле и находить свое бессмертие в деторождении, тогда как для мужчины секс символизирует смертность, и поэтому его сила лежит в несексуальной созидательности.
Анализируя общечеловеческую культуру, Ранк выяснил, что травма рождения является мощной психологической силой, лежащей в основе религии, искусства и истории. Любая форма религии в пределе стремится к воссозданию исходной поддерживающей и защищающей первоситуации симбиотического союза в чреве матери. Глубочайшие корни искусства уходят в «аутопластическую имитацию» вырастания и высвобождения из материнского чрева. Представляя реальность и одновременно отрицая ее, искусство является особенно мощным средством психологической адаптации к этой первичной травме. История человеческих жилищ, начиная с поисков примитивного крова и заканчивая сложными архитектурными сооружениями, отражает инстинктивные воспоминания о матке - этом теплом, защищающем от опасностей убежище. Использование боевых средств и вооружения основано, при самом тщательном рассмотрении, на неукротимом стремлении проложить себе наконец дорогу во чрево матери.
Психотерапия с применением ЛСД и другие формы глубинной эмпирической работы в значительной степени подтвердили главный тезис Ранка о первостепенном психологическом значении родовой травмы. Однако, по мнению Грофа, для большего соответствия современным клиническим наблюдениям в ранкианский подход нужно внести существенные изменения. Теория Ранка выделяет разлуку с матерью и утрату матки в качестве основных травмирующих аспектов рождения. Суть травмы для него в том, что постнатальная ситуация куда менее благоприятна, чем перинатальная. Вне матки ребенок вынужден столкнуться с нерегулярностью питания, отсутствием матери, колебаниями температуры, шумом. Он должен самостоятельно дышать, глотать пищу и выводить отработанные вещества.
При работе с ЛСД ситуация оказывается еще более сложной. Рождение травмирует не потому, что ребенок от райской ситуации в чреве матери переходит к неблагоприятным условиям внешнего мира, а потому, что само прохождение через родовой канал связано с чрезвычайно высоким эмоциональным и физическим стрессом и чрезвычайной болью. Этот факт подчеркивался в первоначальных рассуждениях Фрейда о рождении, но почти никак не отражен у Ранка. В каком-то смысле концепция Ранка о родовой травме применима к случаю, когда ребенок появился на свет при помощи кесарева сечения, а не путем физиологических родов (Гроф, 1994).
Как было показано в работах Грофа, большинство психопатологических заболеваний коренится в динамике второй и третьей базовых перинатальных матриц, в которой отразился опыт тех часов, которые отделяют безмятежное состояние внутри матки от постнатального существования во внешнем мире. В процессе повторного проживания и интеграции родовой травмы индивид может стремиться к возврату в матку или, наоборот, к завершению рождения и выходу из родового канала - это зависит от стадии развертывания перинатального процесса. Тенденция к эсктериоризации и разряжению запертых во время битвы рождения чувств и энергий является глубокой мотивационной силой, которая обусловливает широкий спектр человеческого поведения. Это главным образом относится к агрессивности и садомазохизму - к тем двум состояниям, для которых интерпретация Ранка выглядит особенно неубедительной. К тому же Ранку недостает, как и Фрейду, и Адлеру, и Райху, настоящего понимания места и роли трансперсональной сферы. Но, несмотря на все эти недостатки, установленная Ранком психологическая релевантность родовой травмы и ее многочисленных последствий была действительно выдающимся достижением, на несколько десятилетий опередившим результаты исследований трансперсональной психологии. Особенно хочется установить тот феноменологический пласт, который ассоциирован с травмой рождения базовых мифологем человеческой цивилизации. Примечательная книга Ранка «Путь героя» показывает, насколько глубоко интерперсональный слой психического (обозначенный Карлом Юнгом как «коллективное бессознательное») сюжетно индуцируется различными аспектами травмы рождения. В этом смысле Отто Ранк является даже более трансперсональным, чем отцы-основатели и предтечи трансперсональной парадигмы психологии - К.Г. Юнг и У. Джеймс.

ОДНА из первых картин, которая появляется перед глазами при слове «психбольница», - мрачные стены и решетки, амбалы-санитары, пристегивающие буйного пациента ремнями к кровати, и злобный врач с большим шприцем… Но навеянных Кеном Кизи в книге «Над кукушкиным гнездом» ужасов в Гайтюнишках Вороновского района не увидела. Это обычная больница со своим медперсоналом и пациентами. Вот только больные здесь - люди особенные. Убийцы, насильники, воры, мошенники, признанные судом на момент совершения преступления невменяемыми… В условиях самого тяжелого вида наблюдения, строгого, они пытаются вернуться к нормальному в привычном понимании образу жизни - вылечиться и попасть домой. Правда, продолжительность «срока» здесь меряется не тяжестью проступка, а тяжестью психического состояния.

Административный корпус психиатрической больницы, памятник архитектуры XVII века.

РЕСПУБЛИКАНСКУЮ психиатрическую больницу, от которой до границы с Литвой всего несколько километров, найти несложно. На подъезде к населенному пункту информационный знак указывает верное направление - «Замок. Гайтюнишки. Памятник архитектуры XVII века».

Именно в таком уникальном с исторической точки зрения месте - единственном сохранившемся в стране доме-крепости, возведенном голландцем-протестантом Петером Нонхартом, - располагается административный корпус медучреждения. Здесь же стоматология, лаборатория и другие лечебные кабинеты. По соседству с замком - современное строение с прогулочным двориком, которое явно выбивается на фоне привлекательной архитектурной композиции. В нем три отделения, где и содержатся пациенты (сейчас в Гайтюнишках таких 280 человек). Вход на территорию - через металлические ворота, около которых постоянно дежурит охрана. По периметру колючая проволока. Режимный объект - пристанище для душевнобольных, которые переступили закон. Не будь у них психического расстройства - многие получили бы максимальные сроки наказания.

Отделение больницы.

Неприступный вид у здания только снаружи. Внутри - типовые для больницы коридоры с сестринскими постами и палатами. Правда, каждая из них закрывается на замок. На две палаты - один санитар, который следит за порядком, передает больному продукты, которые привозят родственники. Распорядок дня соответствует больничному, только с некоторыми оговорками. У пациентов меньше свободного времени: подъем в 6 утра, процедуры, завтрак. Затем осмотры, консультации, прием медикаментов. На то, чтобы заняться личными делами, отведен час. Два раза в неделю по расписанию - парикмахер. Специально выделенное время и для банных процедур. По особому графику - звонки и свидания.

Главный врач больницы
Маргарита Кудян

Раньше в лечебнице соседствовали пациенты с разными условиями содержания - усиленными и строгими. Но после того как в 2012 году 50 коек усиленного режима перевели в Республиканский центр психического здоровья в Новинках, в Гайтюнишках остался только «строгач». Главный врач больницы Маргарита Кудян аналогию с тюремным устройством проводить не пытается, ведь содержатся здесь не преступники, а больные.

Немедику эту грань определить сложно. И действительно, как квалифицировать, например, убийство сыном матери только за то, что та не дала пять рублей на выпивку? Или деяния насильника, на счету которого десятки искалеченных жизней? Сложно списать на болезнь и поступок еще одного пациента, который сейчас на лечении в Гайтюнишках. Мужчина выбросил из окна седьмого этажа свою маленькую племянницу. Как котенка. Сестра (мать девочки) ушла в магазин, бабушка была где-то рядом. Ребенок постоянно плакал, этим и вывел дядю из себя. Тот решил таким образом утихомирить малютку... Позже объяснял поступок просто - она мешала. Никакого раскаяния.

Нередко в больницу звонят негодующие родственники жертв - как так, убийцы живут в тепле, сытости и уюте? Врачи не берут на себя судейских функций. Для них пациенты - это люди, нуждающиеся в помощи. И не только психологической. Порой поступают такие, которых необходимо учить, как себя обслуживать. Маргарита Георгиевна вспоминает случай, когда к ним попал парень, мать которого до 18 лет держала его на цепи в сарае. Он не умел не то что читать и писать - чистить зубы и умываться. Спустя какое-то время больной освоился, научился правилам гигиены. Более того, открыл в себе талант певца: стал активно участвовать в художественной самодеятельности, выступать. Понял, что радость в жизни приносит не только водка…

Палатный санитар Иван АДАМОВИЧ.

Алкоголь - одна из причин, которая и приводит к преступлению. В пьяном угаре не так понял товарища по стакану, завязалась драка, как итог - убийство. Причем статистика показывает, что душевнобольных, переступивших черту закона, не больше, чем здоровых. Грабят и убивают как одни, так и вторые. Различно в этом случае лишь наказание - тюремный срок либо принудительное лечение.

ДО 1989 года душевнобольных лечили непосредственно в колониях, где санитарами работали сами заключенные. После этого их стали переводить в психиатрические клиники. Тогда из Могилева в Гайтюнишки прибыла первая партия в 60 человек. Коллеги из областного центра посвятили в тонкости работы с таким контингентом, ведь начиная с 1956 года (именно тогда и открылась больница) учреждение специализировалось лишь на лечении психически нездоровых пациентов. Никаких тебе преступников. Когда медики стали разбирать дела и вчитываться в истории болезни, картины всплывали страшные. Убийства, изнасилования, грабежи… Некрасивые и безобразные вещи шокировали. Но, как ни странно, не пугали. Маргарита Георгиевна объясняет это просто:

Дрессировщик, входящий в клетку к тиграм, тоже немного их боится, но знает слабые места животных. У нас, слава Богу, не тигры, а пациенты, которых лечим. Если, предположим, врач не смотрел историю заболевания, толком не разговаривал с пациентом, попросту не будет в курсе его особенностей, а значит, не будет знать, чего ожидать от больного. Но когда беседуешь с ним, и не один раз, выстраиваются доверительные отношения. Видишь, что идет прогрессивная ремиссия и помогают медикаменты, почему должен быть страх? Да, есть формы заболевания, когда человек может вскочить и совершить неожиданный поступок, однако таких всего 6-8 процентов от общего числа.

Правда, в Гайтюнишках буйные встречаются. Не так давно в больницу поступил пациент с незначительными правонарушениями. Но тем не менее он опасен для общества - везде скандалит, кричит, лезет драться. В итоге - целая папка с актами разбора каждого из его конфликтов. С таким человеком нужно быть осторожным, четко строить беседу и не допускать никаких иносказаний. В случае с этим пациентом, помимо принудительного лечения, вступает в силу еще одна функция больницы - временная изоляция от общества. Какая она по длительности, не берутся прогнозировать даже медики:

У нас нет строгого ограничения по срокам пребывания. В среднем пациенты содержатся у нас не меньше пяти лет. Мы можем только написать представление в суд, в котором указываем, что больной долгое время находится в состоянии ремиссии, принимает небольшую дозу лекарств и особой социальной опасности не представляет. Затем суд решает, как быть. Домой от нас сразу не едут: продолжается принудительное лечение, но с общим наблюдением по месту жительства. Проходят его на базе областных больниц, в составе которых есть отделение принудительного лечение, где и контролируется прием медикаментов.

ЧЕМ лечат душевнобольных? Многие препараты, которыми пугают народ, давно не используются в психиатрии. Галоперидол, например, представленный в кино как «страшной силы наркотик», назначается адекватными дозами, чтобы избавить человека от галлюцинаций. Нынешние лекарства позволяют снимать слуховые и зрительные галлюцинации, бред преследования, делать более редкими эпилептические припадки. В этой области медицины медикаменты утверждены протоколами, на каждого пациента ведется дневник, где обосновывается применение любого препарата.

Но есть случаи, когда и препараты бессильны. Особая история - сексуальные извращения. «Такие люди, - замечает Маргарита Кудян, - чаще всего у нас долгожители, ведь подобные вещи не излечиваются. Та же педофилия. Ее предлагают лечить с помощью гормонотерапии, хирургической кастрацией. Об эффективности таких методов до сих пор спорят врачи. Сейчас в Гайтюнишки из российской клиники перевели гражданина Беларуси, на счету которого не одно изнасилование. Все деяния он совершил в соседней стране, причем как до госпитализации, так и уже после выписки насильничал и грабил. Как такого выпустить в общество?

Врачи говорят, что далеко не все больные осознают свою вину. Так уж устроена их психика. А некоторые, наоборот, после выхода из психоза очень сильно переживают. Медики изо всех сил стараются помочь таким больным. Если есть родственники, которые не отвернулись, - это большой плюс.

В МОМЕНТ моего приезда в больнице приемный день. Со свидания идут матери и сестры пациентов. Те, кто, несмотря ни на что, продолжает их любить. Прощают ведь даже небольных убийц.

Можно ли понять, что с близким человеком что-то не так, есть отклонения в психике? - интересуюсь у главврача.

Сделать это очень сложно. У родных наступает близорукость: пытаются объяснить все странности какими-то обстоятельствами. Дело в том, что все боимся заболеть душевной болезнью. Поэтому зачастую идет отрицание: здесь близкого расстроили, там так сложилась ситуация. Конечно, в большинстве своем родители видят, что в семье что-то не так. Даже водят детей по специалистам, но пациент не раскрывается. За несколько приемов медику сложно разобраться и увидеть степень болезни, уровень тревожности. Нужно наблюдать. И вот мама плачет и говорит: я же водила ребенка к специалисту…

Бытует мнение, что если кто-то попадает в учреждение подобного типа, то непременно потерян как человек. Однако психиатрическая больница не ставит цель выбросить пациента из общества, а, наоборот, помочь ему в это общество вернуться. Но готовы ли люди принять ставших на путь исправления?

Маргарита Георгиевна вспоминает случай, когда к ним попал душевнобольной. По суду его признали виновным в страшном преступлении - убил маленькую девочку. С особой жестокостью - окровавленное тело нашли в лесу. Семья преступника, которая жила в небольшом населенном пункте, где все друг друга знают, стала изгоем. Душевнобольной сын - неплохой повод для пересудов, да еще после того, как совершил страшное убийство. Родные такого изверга просто вынуждены были уехать в РФ - жизни не давали. Но материнское сердце чувствовало, что сын не виноват. В итоге добилась повторного расследования. Обвинение действительно оказалось ошибочным, и человека оправдали. Да, он оставался психически нездоровым, но преступления не совершал. Однако вернуться домой так и не смог - сельчане не приняли бы. Клеймо.

ВРАЧИ не заинтересованы посадить человека на четырехразовое питание и сделать из него иждивенца. Поэтому прилагают все усилия, чтобы этого не случилось. Однако и самому бывшему пациенту психиатрической больницы нужно обладать сильным характером и волей, чтобы с нуля начать новую жизнь. Такие примеры встречаются.

Главный врач вспоминает пациента с тяжелой формой психического расстройства, который в пьяной драке убил отчима. От него отвернулись все родственники, с матерью контактов не поддерживал. Дома осталась малолетняя дочь. После пяти лет лечения вернулся домой и начал новую жизнь. Стал индивидуальным предпринимателем, возобновил отношения с дочерью: купил ей квартиру, курировал получение образования. Он и сейчас звонит в Гайтюнишки. Врачей не забывает…

ХАРАКТЕРИСТИКА ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР БЕЗОПАСНОСТИ И ЛЕЧЕНИЯ ПО УГОЛОВНОМУ ПРАВУ РБ

ВВЕДЕНИЕ

ИСТОРИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР БЕЗОПАСНОСТИ И ЛЕЧЕНИЯ

ХАРАКТЕРИСТИКА ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР БЕЗОПАСНОСТИ И ЛЕЧЕНИЯ, ПРИМЕНЯЕМЫХ К ПСИХИЧЕСКИ БОЛЬНЫМ

2 Основания, порядок применения и виды принудительных мер безопасности и лечения

3 Порядок продления, изменения и прекращения применения принудительных мер медицинского характера

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМЫХ ИСТОЧНИКОВ

ВВЕДЕНИЕ

Граждане, страдающие психическими расстройствами, являются одной из самых уязвимых в правовом отношении категорий населения страны. Соблюдение и обеспечение прав человека в сфере психического здоровья - показатель цивилизованности общества.

Право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь, свободу и личную неприкосновенность, защиту своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом, обеспечивается конституционными положениями, которые имеют и непосредственное действие.

Реализации прав и законных интересов лица, нуждающегося в применении принудительных мер безопасности и лечения, служат уголовно-процессуальные нормы, которые закрепляют порядок производства по такой категории дел, права и обязанности участников уголовного процесса.

Количество правонарушений среди психически больных граждан в последние годы снижается. Однако существующие в отношении такой категории больных принудительные меры безопасности и лечения не всегда дают результат. Порой преступления, совершенные психически больными, просто шокируют.

В начале февраля 26-летний психически больной житель Мозыря убил свою мать. Женщина 1951 года рождения с множественными проникающими ранениями шеи, грудной клетки и брюшной полости была обнаружена в своей квартире.

В апреле 2010 года пьяный 29-летний неработающий житель деревни Рожки Мядельского района, состоящий на учете у врача-психиатра, проник в дом 77-летней женщины в деревне Лотва. В это время у нее в гостях находились две пенсионерки. Мужчина избил их металлическими прутами и деревянной палкой. От полученных травм 60-летняя гостья скончалась на месте, хозяйка дома умерла чуть позже в районной больнице. Третья жертва, 75-летняя женщина, попала в больницу с закрытой черепно-мозговой травмой и переломом правой руки.

Не исключено, что 85-летняя женщина, которая подозревается в том, что убила своего мужа и расчленила его труп, также должна была в силу наличия психического заболевания находиться на учете психиатрической службы.

Теперь старушка помещена в областную психиатрическую больницу, где будут выяснять, как давно женщина страдает психическим расстройством, и в результате чего оно произошло. Кроме того, экспертизе предстоит выяснить: была ли смерть ее мужа связана с расчленением тела или же он умер до того.

Нередко люди с психическими заболеваниями становятся опасными сами для себя.

Так, в Минске они периодически бросаются под поезд метро. Например, сразу два подобных инцидента произошли в октябре 2009 года: один на станции «Площадь Победы», другой - на «Тракторном заводе». Еще одна попытка суицида на этой станции зафиксирована в январе прошлого года - под поезд прыгнул мужчина, состоявший на психиатрическом учете.

В стране увеличивается количество лжеминирований, некоторые, из которых совершают психически больные люди. В 2010 году Naviny.by рассказывали о мужчине, который более десяти раз «минировал» различные объекты и не единожды отправлялся на лечение в Республиканский научно-практический центр психического здоровья.

Так или иначе, количество преступлений среди психически нездоровых граждан, уменьшилась, что в значительной степени иллюстрирует эффективность применения мер безопасности и лечения.

В последние три годы в разные периоды находится 3400-3600 человек. Число правонарушений, совершенных диспансерной группой спецучета, в 2009 году составило 261, в 2010-м - 226, в 2011-м - 195.

Таким образом, за последние три года число правонарушений в этой группе снизилось на 14-15% или с 0,32 до 0,19 случаев на 100 пациентов.

Тех больных, которые представляют опасность и не хотят лечиться, отправляют на принудительное лечение. Принудительные меры безопасности и лечения применяются по решению суда в отношении граждан, страдающих психическими расстройствами (заболеваниями), совершивших общественно опасные деяния.

В Беларуси в 2011 году реализация принудительных мер безопасности была завершена в отношении 847 человек. Число лиц, которые проходили принудительное амбулаторное лечение, составило 36,7%, стационарное с обычным наблюдением - 50,4%, с усиленным наблюдением - 3,8%, со строгим - 5,1%.

Можно отметить, что в прошлом году не все закончили начатое принудительное психиатрическое лечение. В настоящее время продолжают лечиться, таким образом, 1681 человек (на начало 2010 года - 1715 человек).

Суды чаще назначают принудительное лечение у психиатров амбулаторно, а также принудительное психиатрическое со строгим наблюдением. В составе РНПЦ психического здоровья с февраля открыты отделения для мужчин с усиленным наблюдением и отделение со строгим наблюдением (каждое на 50 коек) и женское на 30 коек со смешанным наблюдением.

В целом амбулаторную психиатрическую помощь получает в Беларуси 256 164 человека, и их количество увеличивается. При стремлении развивать амбулаторную помощь, психиатрическая помощь в стационарах останется актуальной.

Средняя продолжительность лечения в психиатрических стационарах составила в 2011 году 34 дня, что более чем в два раза меньше, чем в среднем в стационарах страны

Все вышеизложенное еще раз подчеркивает актуальность данной темы.

Создание целостной концепции принудительных мер безопасности и лечения - одна из наиболее значимых и далеко не решенных проблем в области правовой науки и юридической практики. Ее значимость обусловлена процессами построения правового государства, совершенствования законодательства, а также потребностями следственной, судебной и пенитенциарной практики в комплексном подходе к обобщающему изучению способов предупреждения посягательств на общественные отношения, находящиеся под защитой уголовного закона; многообразием факторов и механизмов общественно опасного поведения, вариантами их многовекторного сочетания и взаимодействия, обуславливающими большой методологический спектр подходов к созданию концептуально-теоретических основ принудительных мер безопасности и лечения и практике их применения. Выработка целостной концепции принудительных мер безопасности и лечения связана с решением ряда вопросов, имеющих самостоятельное значение для конструирования и применения уголовно-правовых институтов. Среди них - правовая природа принудительных мер безопасности и лечения; характер правоотношений, возникающих в связи с применением принудительных мер безопасности и лечения; «вменяемость» и «невменяемость» как категории уголовного права; освобождение от наказания в связи с наступившим психическим расстройством; основание применения принудительных мер безопасности и лечения в отношении лиц, которые страдают психическим расстройством, не исключающим вменяемости; так называемые «псевдоневменяемость» и «возрастная невменяемость»; повышение эффективности предупреждения преступлений и общественно опасных деяний, совершаемых лицами, страдающими психическими расстройствами, и многие другие.

Так же можно выделить несколько основных причин, актуализовавших проблему создания целостной концепции принудительных мер безопасности и лечения.

Во-первых, выявляется все большее количество лиц, привлекаемых к уголовной ответственности и обнаруживающих психические расстройства, которые оказывают влияние на интеллектуально-волевую сферу, то есть играют существенную роль в преступном поведении и определяют пониженную способность прогнозировать последствия своих действий и (или) осознанно руководить ими. При этом зачастую субъект полностью не лишен возможности сознательности и произвольности поведения, когда его способность осознавать свои действия, значение инкриминируемых поступков, руководить ими не утрачена совсем, но по сравнению с общепринятой медико-психологической нормой реально уменьшена.

Во-вторых, получил законодательное воплощение новый вид принудительных мер безопасности и лечения: принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у психиатра, в том числе - соединенное с исполнением наказания.

В-третьих, в местах лишения свободы оказывается несоразмерно большое количество лиц, страдающих психическими расстройствами.

В-четвертых, большая распространенность повторного совершения общественно опасных действий и преступлений лицами, страдающими психическими расстройствами.

Объектом исследования выступают общественные отношения в сфере применения законодательства о принудительных мерах безопасности и лечения.Предмет исследования - уголовно-правовые нормы, предусмотренные главой 14 УК РБ практика их применения.

Цель исследования - изучение порядка применения принудительных мер безопасности и лечения, имеющих фундаментальное значение в реализации принципов законности, справедливости и гуманизма, для повышения эффективности в профилактике общественно опасных деяний и преступности на теоретическом, законодательном и правоприменительном уровнях.

Для достижения этой цели ставятся следующие задачи:

Определение правовой природы и содержания, принудительных мер безопасности и лечения;

Рассмотрение в историко-правовом и сравнительно-правовом аспектах проблем применения принудительных мер безопасности и лечения.

Разработка предложений по совершенствованию уголовно- правового регулирования принудительных мер безопасности и лечения; применению в отношении лиц, страдающих психическим расстройством.

К данной теме обращалисьЛ. Кукреш, В. Чемруков, А.П. Овчинникова, Э.А. Саркисова и др.

Методологическая основа исследования построена исходя из ее понимания как комплексного, межотраслевого подхода к принципам и способам теоретического освещения фактического материала при создании целостной концепции принудительных мер безопасности и лечения. Она опирается на диалектико-материалистический и конкретные специальные (историко-правовой, сравнительно-правовой, формально-логический и иные) методы исследования.

Нормативную базу исследования составляет конституционное и отраслевое законодательство - уголовное, а также законодательство о здравоохранении.

Структура работы определяется поставленной целью и задачами. Курсовая работа состоит из введения, трех глав, трех параграфов, заключения, списка использованных источников.

1. ИСТОРИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР БЕЗОПАСНОСТИ И ЛЕЧЕНИЯ

Первые законодательно утвержденные мероприятия касающиеся лиц с психическими расстройствами на территории Республики Беларусь известны с конца 15-го - начала 16-го века, когда в крупных городах начали открываться «шпитали», где вместе с «увечными» и другими пациентами помещались больные с хроническими формами психических расстройств. С 17-го века помощь душевнобольным оказывалась монашеским орденом бонифратов в специально учрежденных «шпиталях для призрения умалишенных» в Вильно, Гродно и Минске, где к больным, как и на Западе, применялись меры физического стеснения. В соответствии с законодательными актами Великого княжества Литовского («Литовский Статут» 1529, 1566, 1588) предусматривалась ответственность родных за действия опекаемых ими умалишенных. В дальнейшем под влиянием католической церкви, в более поздних редакциях «Статута…» появились упоминания о бесоодержимых и ведьмах, что повлекло преследование психически больных, вплоть до предания их светскому суду и сжиганию.

В период Российской Империи, в состав которой входила большая часть современной Республики Беларусь с конца 18-го века, вопросы установления «душевного заболевания» и ответственности «душевно больных» начали вставать только в случаях бросавшегося в глаза нелепого поведения больного и лишь при совершении наиболее тяжких в то время преступлений - убийств и действий, направленных против царствующего дома. Законодательные положения, касающиеся лиц с психическими расстройствами, на территории Российской Федерации впервые упоминаются в официальных документах 1551 года, когда на Стоглавом Соборе было решено наложить попечение монастырей над теми, «кои одержим бесом и лишен разума», «чтобы не мешали оные народу». В то время инициатива помещения в монастырь исходила от родственников, боявшихся попасть в «немилость властей» из-за поведения больного, а также от самих властей. Поводом для помещения в монастырь являлись случаи нападения больного на окружающих, совершение убийства и, самое главное, - совершение деяний, направленных против царствующего дома и религиозных деятелей. Существенно, что при этом бредовые идеи величия нелепого характера, выражавшиеся формально в самозванстве, расценивались как наиболее тяжкое уголовно наказуемое преступление, подлежащее смертной казни, вне зависимости от психического состояния лица, его совершившего. В случаях возникновения сомнений в психическом состоянии лица, совершившего преступление, проводился «розыск»-под этим понимался массовый опрос знавших преступника лиц, на предмет описания его поведения. Например, в 1651 году проводился «розыск» по делу Микифорко Иглина, который «в кабаке про Государя непригодное слово говорил». Тогда: «посадили людей свыше семьсот человек, все они под крестным целованием свидетельствовали, что Микифорко Иглин в уме рушился, всяких чинов людей бранит матёрым лаяньем, ходил по лесу и был в Никольском монастыре откуль из-под начал ушел с цепью». После этого последовало распоряжение о том, что «Микифорко Иглин за свою вину достоин казни, но Государь велел его не казнить, а бить батоги нещадно, чтобы иным на то вперед неповадно было про нас непристойные слова говорить, и отдать его в монастырь, и держать там до нового Указа». Примечательно, что уже в 17-м веке в некоторых случаях, в основном при подозрении на симуляцию психического расстройства, преступника могли поместить в монастырь с целью наблюдения за ним и определения его психического состояния. Исходя из ответа монастыря о психическом здоровье преступника решался вопрос о степени наказания. Так, в 1685 году некая Авдотьеца, совершившая кражу меха, была помещена в Троицкий женский монастырь «а попу и старцам монастыря было велено наблюдать и выяснить: подлинно ли она бесновалась или умыслила на себя сумасбродство затеять», на что через некоторое время «монастырь ответил, что Авдотьеца в монастыре бранных слов и непристойных не говаривала и юродства, как бывает у беснующихся не водилось, была в полном разуме». В законодательных актах 1669 года-в «Новоуказанных статьях о разбойных и убийственных делах» говорилось о недопущении «умалишенных» в свидетели наравне с глухонемыми и детьми. Выделение психически больных как требующих особого к себе правового отношения впервые предпринял Петр І. Указанное действие было вынужденно и обусловлено массовым уклонением, в том числе и по психическому состоянию, дворянских детей («недорослей») от службы в армии, после издания Военного Указа 1716 года. В связи с этим, 06.06.1722 года Петром І был издан Указ «О свидетельствовании дураков в Сенате», в котором говорилось, что «недоросли, уклоняющиеся от науки и службы под видом юродства, а также действительно юродивые, подлежат доставке в столицу и свидетельствованию в Сенате». Указом оговаривалось, что «недоросли», признанные «дураками», не могут вступать в брак, входить в наследство, над их имуществом назначалась опека, а их земли подлежали «межеванию». С течением времени, к началу 18-го века монастыри уже имели статус не столько духовно-просветительских центров, сколько хозяйствующих субъектов и поэтому всячески начали отказываться принимать к себе лиц с психическими расстройствами. В связи с создавшейся ситуацией в адрес правления монастырями выходят несколько прямо обязывающих выполнять свои прежние функции Царских Указов: «Об отсылке беснующихся в Священный Синод, для распределения их по монастырям»(12.05.1725) и Указ «Об отсылке по-прежнему в монастыри преступников за старостью лет, умалишенных и от природы увечных»(15.03.1727). 15 декабря 1746 года Священный Синод официально отказывается принимать в массовом порядке «сумасшедших» в монастыри. Формальным поводом послужил случай с «умалишенным солдатом Матвеем Ивановым», убившем друга. В своем обращении Священный Синод указал, что для таких лиц в монастырях «нет средств для довольствия… лиц для ухода …а также духовенство лишено средств увещевания таких лиц, так как по правилу 79 Святых Апостолов безумствующих допускать на молитву воспрещено». Сопротивление монастырей нарастало, в Европе началось строительство «долгаузев» (отдельных домов для содержания лиц с психическими расстройствами) и 20 апреля 1762 года Петр І І І на одном из докладов в Сенате по поводу положения дел с психически больными наложил резолюцию: «безумных не в монастыри отдавать, но построить на то нарочистый дом, как на то обыкновенно в иностранных государствах учреждены долгаузы». Вслед за выступлением был впервые издан Указ «О постройке для безумных особенных домов и об отдачи имений, принадлежащих безумным, наследникам». Через четыре месяца (20.08.1762) издается Указ, регламентирующий место временного пребывания психически больных до момента постройки «особенных домов»: «О помещении больных до устроения для них особого дома в имеющихся покоях при Новогородском Зеленецком монастыре и Московском Андреевском, и о содержании сего временного устройства Канцелярией Синодального экономического правления». Одновременно проводится «перепись» количества лиц с психическими расстройствами в связи с чем, девятого октября 1766 выходит Именной Указ «Об обязании жителей Санкт-Петербурга подписками, чтобы они объявились в Главной полиции и сообщили о безумных, если таковые у кого в доме находятся». В 1767 году (04.09), впервые издается Указ о выделении для пребывания «душевнобольных преступников» отдельного учреждения: «О выделении Спасо-Ефимьевского монастыря в Суздале для душевнобольных преступников», который в том же году превратился в «центральную тюрьму для душевнобольных колодников (преступников)». Примечательно, что в указанном учреждении наряду с душевнобольными преступниками находились «за невоздержанную жизнь и вольные мысли насчет нравственности и религии» и психически здоровые преступники исключительно из «дворянского сословия, придворных и духовенства», которые числились за Тайной Канцелярией (совершили антигосударственные преступления) и были обвинены в «ереси». В ноябре 1773 года издается Сенатский Указ «О назначении в Санкт-Петербурге, Москве и Казани мест для содержания безумных». Екатерина І І 07.11.1775 учреждает «Приказ общественного призрения и его должности», провозгласив его в Законе «О учреждениях для управления губерниями». В состав «Приказа…» входили также врачи, и на «Приказ…» было возложено занятие «просветлением и благотворительностью» . В частности, там указано: «…В рассуждении установления и надзирания дома для сумасшедших, Приказу общественного призрения надлежит иметь следующие попечение: дом должен избран быть довольно просторный и кругом крепкий, чтобы утечки из него учинить не можно было. Таковой дом снабдить нужно пристойным, твердым и исправным надзирателем и нужным числом людей смотрения, услужения и прокормления сумасшедших, к чему нанимать можно или из отставных солдат добрых и исправных, или же иных людей за добровольную плату, как бы обходились с сумасшедшими человеколюбиво, но при том имели за ними крепкое и неослабное во всякое время смотрение, чтоб сумасшедший сам себе и никому вреда не учинил. Для того держать сумасшедших следует по состоянию их сумасшествия: или каждого особо заперто, или же в таком месте, где от него ни опасности, ни вреда учиниться не может, и приложить старания о их излечении. Сумасшедших неимущих принимать безденежно, а имущих имение принимать в том не инако, как за годовую плату на содержание, присмотр и приставников». В качестве помещений были выделены здания отдельных монастырей, при этом действующие монахи из них «по штатам» были переведены в другие, незадействованные под больницы, монастыри. 07 июня 1785 года издается Именной Указ «Об учреждении больниц и богаделен» и фактически с этого времени наблюдение за психически больными переходит к врачам. Из Именного поручения, данного 13.07.1786 Синоду: «распределить остающихся в Киевской, Черниговской и Новгородской епархиях монашествующих за штатом в разные места и оборотить состоящий в Новгородской епархии Максаковский монастырь в больницу для лишенных ума». Начиная с этого времени монастырские здания начинают превращаться в самостоятельные психиатрические больницы «сумашедшие дома» либо «отделения для умалишенных» при общих губернских больницах. Так появляются первые законодательно утвержденные психиатрические больницы в Новгороде, Москве и Риге, причем в последней было открыто учреждение, которое называлось «долгауз для государственных преступников и арестантов смирительного дома со стражей из солдат и унтер-офицеров». Позже «дома для умалишенных» были открыты в Санкт-Петербурге; затем в Вильнюсе, Киеве, Рязани, Харькове (1802); Казани, Смоленске, Могилеве (1810). Впервые указания на необходимость участия врачей с целью психиатрического освидетельствования по уголовным делам появилось в Указе Александра І от 1801 г. «О непредании суду поврежденных в уме людей и учинивших в сем состоянии смертоубийство», в котором предписывалось «удостовериваться с помощью полиции и Врачебной управы в реальности повреждения в уме» преступника, при этом если врачом подтверждались «повреждения в уме», то это освобождало больного от суда и предопределяло помещение в «сумасшедший дом» «для бессрочного содержания до выздоровления». Одновременно с введением врачебного освидетельствования, изменяется установленное еще Петром І «место освидетельствования»-в Сенатском Указе от 08.06.1815 сказано, что «отныне должно освидетельствовать безумных не в Сенате, а в Земской Управе». 1января 1835 года выходит в свет новый Свод Законов Российской Империи в который были внесены статьи о душевнобольных. Согласно «Свода…» «душевнобольные преступники» подлежат обязательному помещению в «дома умалишенных» по определению суда. Однако, единого мнения о сроках содержания в психиатрических учреждениях таких больных не было: с 1801 года действовал Указ о их бессрочном содержании, в 1827 году (07.12) был издан Указ «О разрешении как поступать местным начальствам с производящим убийство в припадке сумасшествия», согласно которому «душевнобольной может быть выписан по истечению пяти лет подряд, если за ним не было замечено никаких признаков болезни». Однако, за истекшее время «дома умалишенных» стали переполнены больными, а правило «пяти лет наблюдения» распространилось на всех больных, что стало проблемой для государства. В качестве одного из решения было предложена скорейшая выписка некоторой категории больных. 18.02.1835 года вышло Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О двухлетнем содержании больных после выздоровления», в котором говорилось о том, что если «душевнобольной» был помещен в «дом умалишенных» по определению суда, не связанному с совершением «смертоубийства», он должен был находится там не менее двух лет после «исчезновения признаков болезни», после чего подлежал выписке. Примерно в это же время вышло еще несколько Указов, относительно психически больных: 01.10.1834 Именной Указ «Об отмене воинского караула в домах умалишенных», 1836 год «Об утверждении временного заведения для приема больных, страдающих душевными болезнями», 29.04.1859 «О воспрещении наряжать часовых в домах для умалишенных». В 1848 году выходит книга А. Пушкарева «О душевных болезнях в судебно-медицинском отношении», которая по сути являлась первым учебником по судебной психиатрии. В результате судебной реформы 1864 года в процесс судопроизводства была внесена «гласность, устность и состязательность», а также была выработана система основополагающих принципов и норм уголовного права, в которую впервые вошла норма о «невменяемости». С этого момента стали чаще проводится судебно-психиатрические экспертизы, а также появилась практика участия врачей-экспертов в судебных заседаниях. Их доводы о психическом состоянии преступника становились предметом гласности и начали широко освещаться в периодической и специальной литературе. С того времени все чаще и чаще начали появляться статьи, посвященные актуальным проблемам судебной психиатрии. В 1889 году в центре Москвы был построен «Центральный полицейский приемный покой для душевнобольных» (будущий Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского), на торжественном освящении которого 22 июля 1899 года присутствовали члены царской семьи - великий князь Сергей Александрович и великая княгиня Елизавета Федоровна.

Перед февральской революцией действовали разные критерии невменяемости для разных групп правонарушений. Объяснялось это тем, что в тот период имели силу сразу три Уголовных Кодекса: «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» 1845года (в ред. 1885г.), «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» 1864 года (в ред. 1885г.) и «Уголовное уложение» 1903года (с формулой невменяемости - так называемая формула Таганцева). В уложении о наказаниях 1845 года (ред. 1885) указания о невменяемости были распределены по нескольким статьям: «ст. 92: «Причины, по коим содеянное не должно быть вменяемо в вину, суть… Безумие, сумасшествие и припадки болезни, приводящие в умоисступление или совершенное беспамятство…»; ст. 95: «…Преступление или проступок, учиненный безумным от рождения или сумасшедшим, не вменяются им в вину, когда нет сомнения, что безумный или сумасшедший по состоянию своему в то время не мог иметь понятие о противозаконности и о самом свойстве своего деяния…»; ст. 96: «…На том же основании не вменяются в вину и преступления и проступки, учиненные больным в точно указанном припадке умоисступления или совершенного беспамятства…»; ст. 97: «…Постановления предшествующей статьи о невменении в вину преступлений и проступков…распространяются и на потерявших умственные способности и рассудок от старости или дряхлости, и на лунатиков (сонноходцев), которые в припадке своего нервного расстройства, действуют без надлежащего разумения…». Следует отметить, что до прихода советской власти, вопрос о «невменяемости» ставился лишь в отношении лиц с явными признаками тяжелого психического расстройства, совершивших в основном убийства и покушения на убийства - остальные лица с психическими расстройствами признавались «вменяемыми» и, в случае необходимости, получали лечебную помощь в тюремных больницах.

С приходом советской власти, после ряда совещаний по реформе тюремного дела в 1918-1919 годах с участием психиатров, юристов и криминалистов было утверждено «Положение» о помещение на принудительное лечение в психиатрическую больницу не только в связи с возбуждением уголовного дела, но и «по заявлениям и жалобам граждан». Этим «Положением» также предусматривалось досрочное освобождение заключенных, заболевших психической болезнью в период отбывания наказания и перевод их из тюрем в психиатрические больницы.

В 1919 году было впервые организовано отделение для «стационарного психиатрического освидетельствования преступников» при Московской губернской тюрьме, а в 1922 году открыт «Институт судебной экспертизы им. В.П. Сербского».

Необходимо отметить, что с 1917 до 1961 года понятие «невменяемость» в Уголовных Кодексах СССР и Союзных Республик отсутствовало, а присутствовавшая «формула вменяемости» была «настолько аморфная, что под «отсутствие вменяемости», то есть «невменяемость» можно было подвести любое психическое расстройство либо не болезненное психологическое состояние».

При производстве экспертиз врачи в произвольной форме давали заключение суду о «вменяемости», «невменяемости», при этом в 20-е - 30-е годы чрезмерно широко использовалось также и понятие «уменьшенной вменяемости».

Первое законодательно утвержденное понятие «принудительное лечение» появилось 1 июня 1922 года, когда вступил в действие первый Советский Уголовный Кодекс, согласно которому в отношении «душевнобольных» применялись следующие меры «социальной защиты»: а) «помещение в учреждение для умственно или морально дефектных», б) «принудительное лечение».

В целом, введение понятия «принудительного лечения», как меры «социальной защиты» было качественно новым выражением отношения государства как к лицам с психическими расстройствами, так и к психическим заболеваниям в целом. Стигматизирующая неопределенная категория «морально дефектный» была приравнена к тяжелому психическому заболеванию, обуславливающему невменяемость, что повлекло за собой значительный рост числа невменяемых и переводимых из тюрем в психиатрические больницы. По свидетельству Балташовой А.И. (1959) «психиатрические больницы стали переполнены «невменяемыми» алкоголиками, наркоманами, психопатами и истерическими личностями» и фактически заменили собой учреждения для умственно и морально дефектных», которые в стране так созданы и не были. Некоторую ясность в решение этого вопроса внес новый Советский Уголовный Кодекс 1926 года и первый Уголовный Кодекс Белорусской ССР, вступивший в силу в 1928 году. Понятие «помещение в учреждение для умственно и морально дефектных» было заменено на «помещение в лечебное заведение в соединении с изоляцией», но указанное нововведение по сути ничего не меняло, ибо таких учреждений также не существовало и пациенты продолжали направляться в обычные психиатрические больницы. Массовое направление на принудительное лечение в психиатрические больницы лиц без симптомов тяжелых психических расстройств на момент госпитализации, привело к тому, что к началу 30-х годов, по свидетельству П.М. Рыбкина (1971) «пребывание больных без сниженной активности, склонных к общественно опасному поведению на принудительном лечении в психиатрических больницах стало бичом для администрации больниц» в связи с тем, что «эта категория лиц устраивала организованные неповиновения, нарушала режим, пыталась диктовать условия «от имени коллектива больных», совершала побеги, нападала на персонал, дезорганизовывала работу». Для поддержания больничного микроклимата и режима пребывания пациентов общепсихиатрического профиля «администрация больниц, в нарушение закона, самостоятельно, без обязательного решения судебных органов, выписывала лиц, находящихся на принудительном лечении и в лучшем случае только извещала судебные органы о состоявшейся выписке». В 1935 году была издана первая инструкция Наркомздрава «О порядке назначения и проведения принудительного лечения психически больных, совершивших преступление». Согласно ей принудительное лечение не могло быть назначено судом, как ранее, без отдельного проведения судебно-психиатрической экспертизы. В этой же инструкции был определен порядок выписки пациентов, находящихся на принудительном лечении, который практически в неизменном виде существует до настоящего времени - отмена принудительного лечения, связанного с совершением общественно опасного действия, производилась только судом на основании решения врачебной комиссии, создаваемой главным врачом психиатрического учреждения. Начиная с 1935 года наиболее опасных лиц с психическими расстройствами начали помещать на принудительное лечение в специальные психиатрические больницы. В качестве таких больниц изначально служили - Орловская и Казанская.

Последняя в 1939 году полностью перешла в ведение системы НКВД и, примечательно, что инструкциями именно системы НКВД на протяжении последующих девяти лет в Казанской психиатрической больнице регламентировался порядок поступления, лечения и выписки психически больных.

В 1948 году было принято две новые межведомственные инструкции (Министерство здравоохранения СССР, Министерство Юстиции СССР, Генеральная Прокуратура СССР) «О порядке производства судебно-психиатрической экспертизы в СССР» и «О порядке применения принудительного лечения и других мер медицинского характера в отношении психически больных, совершивших преступление». Согласно последней, в качестве мер медицинского характера в отношении лиц с психическими расстройствами, совершившими ООД, могли применяться:

а) «принудительное лечение в общих психиатрических лечебных учреждениях»,

б) «принудительное лечение в психиатрических учреждениях в соединении с изоляцией»,

в) отдача на попечение родных и одновременно под врачебное наблюдение.

Эти меры могли быть применены к

1) лицам, совершившим преступление в состоянии хронического психического заболевания или временного расстройства душевной деятельности и признанных невменяемыми,

2) к лицам, заболевшим психическим заболеванием во время отбывания наказания в местах лишения свободы,

3) к лицам, совершившим преступление в состоянии вменяемости, но до вынесения приговора заболевших хронической душевной болезнью.

Инструкцией предписывалось, что «основанием для изменения вида принудительного лечения или его прекращения является выздоровление или наступление такого психического состояния, при котором устраняется частично или полностью общественная опасность больного». В этой инструкции впервые было определено, что «лица, находящиеся на принудительном лечении, должны подвергаться врачебному переосвидетельствованию каждые шесть месяцев». Кроме того, согласно инструкции, главному врачу психиатрической больницы общего типа теперь давалось право переводить в психиатрические больницы специального типа лиц с «агрессивными, антисоциальными тенденциями и склонных к побегу».

Вместе с тем, до 1954 года правового определения понятия «специальная психиатрическая больница» не было. 31 июля 1954 года была издана новая инструкция «О порядке применения принудительного лечения…», в которой в качестве принудительной меры медицинского характера в отношении лиц с психическими расстройствами впервые введено понятие «принудительное лечение в специальных психиатрических учреждениях». Согласно инструкции, «в психиатрическую больницу специального типа могут быть направлены лица, привлекаемые к уголовной ответственности за особо опасные преступления» и только в примечании отмечено, что «в исключительных случаях в специальные психиатрические больницы могут быть направлены психически больные, совершившие другие преступления, но по своему психическому состоянию, представляющие повышенную опасность».

20 февраля 1958 года вышло «Положение о специальной психиатрической больнице Министерства внутренних дел СССР», согласно которому указанные учреждения переходят в ведомство этой системы. В том же, 1958 году (14.05) выходит «Положение о Центральной судебно-психиатрической экспертной комиссии при специальных психиатрических больницах МВД СССР» и в том же году принимается «Закон СССР об утверждении Основ уголовного законодательства Союза СССР и союзных Республик»-основа Уголовного Кодекса Белорусской ССР, который действовал с 1960 по 2000 год включительно. Начиная с 1960 года и до 1988 года принудительное лечение в СССР, согласно действующего в то время Уголовного Кодекса, осуществлялось в двух видах: в психиатрической больнице специального и общего типов. Одна из психиатрических больниц специального типа находилась и на территории Республики Беларусь. Созданная в 1964 году Республиканская психиатрическая больница специального типа в городе Минске, в 1976 году была переведена в город Могилев. Больница была рассчитана на 380 коек, состояла из четырех отделений, обслуживала Республику Беларусь, Прибалтику, частично РСФСР и функционировала до 1990 года, когда специальные психиатрические больницы системы МВД были полностью ликвидированы. В 1988 году в соответствии с «Положением об условиях и порядке оказания психиатрической помощи», утвержденным Указом Президиума Верховного Совета СССР от 05 января 1988 года и совместным приказом Министерства здравоохранения СССР и Министерства внутренних дел СССР от 05 мая 1988 года «Об улучшении работы по предупреждению общественно опасных действий психически больных», двухступенчатый принцип проведения принудительного лечения был изменен на трехступенчатый: лечение в психиатрической больнице с обычным, усиленным и строгим наблюдением. Последние два режима наблюдения с 1990 года осуществляются в Республиканской психиатрической больнице Гайтюнишки. С 1999 года в стране действует Закон Республики Беларусь «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», в котором, в том числе, регламентируются условия и правила принудительной госпитализации лиц, страдающих психическими расстройствами и представляющих опасность для окружающих, вне возбуждения уголовного дела. С 2001 года (со временем вступления в силу Уголовного Кодекса Республики Беларусь редакции 1999 года) трехступенчатая система принудительных мер безопасности и лечения была заменена четырехступенчатой, когда к существовавшим ранее трем видам принудительного стационарного лечения было добавлено принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у врача-психиатра. Этим же Уголовным Кодексом законодательно введено понятие «уменьшенной вменяемости» лиц с отдельными психическими расстройствами. Лица, признанные «уменьшено вменяемыми», согласна современного законодательства Республики Беларусь, не освобождаются от уголовной ответственности, но к ним применяются иные методологические подходы «для достижения целей уголовной ответственности», в частности может быть назначено принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у врача-психиатра во время отбывания наказания. В настоящее время понятие невменяемости определено статьей 28 Уголовного кодекса Республики Беларусь: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло сознавать фактический характер и общественную опасность своего действия (бездействия) и руководить им вследствие хронического психического заболевания, временного расстройства психики, слабоумия или иного болезненного состояния психики». Приведенная формула содержит четырехкомпонентный медицинский критерий и двухкомпонентный юридический и по своей сути не претерпела каких-либо существенных изменений с 1960 года. .

2. ХАРАКТЕРИСТИКА ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР БЕЗОПАСНОСТИ И ЛЕЧЕНИЯ, ПРИМЕНЯЕМЫХ К ПСИХИЧЕСКИ БОЛЬНЫМ

2.1 Понятие и цели принудительных мер безопасности и лечения

принудительный лечение безопасность

Уголовный закон устанавливает не только наказания и иные меры уголовной ответственности, но и принудительные меры безопасности и лечения, подлежащие применению в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния.

Принудительные меры безопасности и лечения - это система мер принудительного характера, применяемых по решению суда, направленных на обеспечение безопасности общества, охраны и лечения, совершивших предусмотренные Уголовным кодексом общественно опасные деяния лиц, страдающих психическим заболеванием, хроническим алкоголизмом, наркоманией или токсикоманией.

Как видно из самого наименования принудительных мер медицинского характера, они сочетают в себе юридическое и медицинское начало.

Юридическими они являются потому, что их основания, виды, порядок применения и прекращения определяются уголовным законом (глава 14 УК РБ); процедура назначения этих мер регламентирована уголовно-процессуальным законом (глава 46 УПК РБ) принудительные меры в отношении конкретных лиц, совершивших общественно опасные деяния, а также преступления, назначаются судом; судом принимаются и дальнейшие решения по продлению, изменению и прекращению принудительных мер; надзор за законностью применения принудительных мер возложен на прокуратуру.

Медицинскими принудительные меры названы потому, что таковыми они являются по своему содержанию. Рекомендации по их применению дает комиссия врачей-психиатров либо (в установленных законом случаях) судебно-психиатрическая экспертиза, включая выводы о диагнозе заболевания, об алкоголизме или наркомании, назначении и проведении лечения и профилактики психических расстройств, а также о необходимых социально-реабилитационных мероприятиях. Медицинскими по своему содержанию являются и меры по безопасности в учреждении, где проводится принудительное лечение.

Из указанного следует, что хотя юридический аспект в принудительных мерах преобладает, они по своей сути остаются медицинскими и целей уголовного наказания не преследуют. .

Принудительные меры безопасности и лечения реализуются в режиме принуждения и в связи с этим сопровождаются определенными ограничениями в отношении лиц, к которым они применяются. Особенно это становится очевидным, когда принудительные меры безопасности и лечения применяются самостоятельно (не наряду с назначенной осужденному конкретной мерой уголовной ответственности). Так, в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния в состоянии невменяемости, применяются только принудительные меры безопасности и лечения.

Ограничения, которыми сопровождается применение принудительных мер безопасности и лечения, обусловлены необходимостью:

обеспечения безопасности общества от общественно опасного поведения психически больных лиц;

охраны и обеспечения собственной безопасности этих лиц;

обеспечения их принудительного лечения.

Поскольку применение принудительных мер безопасности и лечения влечет за собой определенные ограничения, они внешне напоминают наказание, но таковым не являются, так как не назначаются на основе осуждения, не выражают негативной оценки лица в связи с совершенным им общественно опасным деянием, не обусловлены определенным сроком и продолжаются до выздоровления указанного лица либо такого изменения характера его заболевания, при котором отпадает необходимость применения этих мер .

Принудительные меры безопасности и лечения могут быть применены в отношении следующих категорий лиц, совершивших общественно опасные деяния, предусмотренные в уголовном законе:

психически больных;

лиц с уменьшенной вменяемостью;

лиц, страдающих хроническим алкоголизмом, наркоманией или токсикоманией.

К каждой из указанных категорий лиц применяются специфические меры безопасности и лечения, обусловленные характером и степенью общественной опасности совершенного деяния, их психическим состоянием и поставленными перед ними целями.

Цели принудительных мер безопасности и лечения - это конечные результаты, которые преследуются при назначении и применении таких мер.

Установление законом целей указанных мер зависит от категорий лиц, в отношении которых они применяются. Поэтому они не имеют однозначного характера и дифференцируются в ст. 100 УК следующим образом.

Принудительные меры безопасности и лечения, применяемые в отношении психически больных, совершивших общественно опасные, предусмотренные уголовным законом, назначаются в целях:

предупреждения со стороны этих лиц совершения новых общественно опасных деяний;

охраны этих лиц;

лечения указанных лиц.

Принудительные меры безопасности и лечения, применяемые в отношении лиц, совершивших преступления и признанных уменьшено вменяемыми, назначаются в целях:

создания условий для лечения этих лиц;

достижения целей уголовной ответственности.

Общественная опасность является одной из важных социально-правовых (уголовно-правовых в том числе) и фактических характеристик лиц, страдающих психическими расстройствами (к примеру, невменяемых). Объективный характер общественной опасности лица, страдающего психическими расстройствами, обусловлен не только тяжестью вреда (к примеру, уничтожение шизофреником знаменитой картины Рембрандта «Даная») который им причиняется, но и типом, тяжестью психического заболевания. Объективно общественная опасность такого лица коренится, во-первых, в характере и тяжести вреда, им причиняемого (или возможности его причинения); во-вторых, в самом лица вследствие имеющейся у него психической болезни или болезненного состояния. Фактической характеристикой такого лица общественная опасность является потому, что этим качеством обладают не только преступники, но и вообще все люди, причиняющие или способные причинить вред обществу, его интересам, интересам других членов общества.

Социально-правовой характеристикой лица, страдающего психическим расстройством, общественная опасность является потому, что психическое состояние лица, вызвавшее, к примеру, его невменяемость, обусловливает специфический социальный и правовой статус личности, порождая тем самым определенные специфические социальные, медицинские и юридические последствия для данного субъекта .

Содержание общественной опасности такого лица заключается в его способности совершить предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние. Возможность причинения повторного вреда обществу обусловливает общественную опасность лица, страдающего психическим расстройством (к примеру, невменяемого) и порождает правовое основание для применения к нему принудительных мер безопасности и лечения в уголовном праве - социально-правовых и медико-реабилитационных мер безопасности. Цель этих мер: снять общественную опасность лица, страдающего психическим расстройством; исключить с его стороны возможность совершения повторных общественно опасных действий, способных причинить вред обществу либо себе. Именно из такого понимания общественной опасности невменяемого исходят законодатель.

Принудительные меры безопасности и лечения могут применяться как наряду с применением мер уголовной ответственности, так и вне ее пределов в тех случаях, когда уголовная ответственность исключается в связи совершением общественно опасного деяния невменяемым лицом .

Как и меры уголовной ответственности, принудительные меры безопасности и лечения являются мерами государственного принуждения, т.е. носят принудительный характер и связаны с определенными ограничениями прав и свобод граждан. Однако они не являются мерами уголовной ответственности и отличаются от них по следующим критериям:

по основанию применения;

по целям;

по правовым последствиям.

Основанием применения мер уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего состав преступления.Основанием применения принудительных мер безопасности и лечения является совершение лицом общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом, либо преступного деяния и наличие соответствующего заболевания или уменьшенной вменяемости.

Содержанием принудительных мер безопасности и лечения является совокупность средств медицинского характера, воздействующих на лицо.Содержание мер уголовной ответственности состоит в совокупности ограничений и лишений прав и свобод осужденного.

Перед принудительными мерами безопасности и лечения, в отличие от мер уголовной ответственности, не ставятся цели исправления лица либо общего предупреждения преступлений. Их цели сводятся, прежде всего, к лечению лица, а также предупреждению со стороны его совершения новых общественно опасных деяний, что предполагает и обеспечение безопасности граждан.

В отличие от мер уголовной ответственности,применение принудительных мер безопасности и лечения не влечет судимости.

Указанные меры назначаются либо приговором,либо определением суда, тогда как меры уголовной ответственности назначаются только приговором суда .

Обращает на себя внимание и то, что принудительным мерам безопасности и лечения в уголовном праве в современной учебной юридической литературе (в учебниках, курсах лекций и т.п.) посвящается не более десяти страниц, рассматривающих, в основном, исторический и комментирующий Уголовный закон аспект проблемы. На мой взгляд, в таком подходе к проблеме обнаруживается определенная недооценка рассматриваемого важного института уголовного права.

2.2 Основания, порядок применения, и виды принудительных мер безопасности и лечения

Применение принудительных мер безопасности и лечения в отношении психически больных регулируется ст.ст. 101-105 УК.

В ст. 101 УК предусматриваются категории лиц, которым могут быть назначены такие меры, а также их виды.

Данные меры назначаются следующим лицам:

) совершившим в состоянии невменяемости общественно опасные деяния, предусмотренные в УК;

) совершившим преступления, но заболевшим до постановления приговора или во время отбывания наказания психической болезнью, лишающей их возможности сознавать значение своих действий или руководить ими.

В первом и во втором случае лицо признается психически больным. Но в первом случае оно вообще не подлежит уголовной ответственности, поскольку на момент совершения общественно опасного деяния было невменяемым, а во втором случае оно уголовной ответственности подлежит, поскольку совершило преступление в состоянии вменяемости, но до постановления приговора, либо до отбытия назначенного ему наказания оно заболело психической болезнью, лишающей его возможности сознавать значение своих действий или руководить ими. Нахождение лица в таком состоянии не позволяет ему адекватно воспринимать оказываемое на него воздействие. Поэтому оно подвергается принудительному лечению.

Основаниями применения принудительных мер безопасности и лечения к указанным лицам являются следующие обстоятельства, представленные в совокупности:

совершение общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом;

психическое заболевание лица;

опасность этого лица для общества.

Закон в данном случае указывает четыре типа психических расстройств: хроническое психическое расстройство, временное психическое расстройство, слабоумие и иное болезненное состояние психики.

Хроническое психическое расстройство характеризуется длительным, постоянным болезненным состоянием. Оно требует длительного и постоянного лечения и при этом практически неизлечимо.

Временное психическое расстройство протекает остро, в виде приступов, носит временный характер и полностью излечимо.

Слабоумие (олигофрения) - это врожденное или приобретенное умственное недоразвитие.

Под иным болезненным состоянием психики понимаются болезненные состояния, которые не относятся к трем ранее перечисленным видам душевного расстройства, но по своим психопатологическим нарушениям могут быть приравнены к ним. В основном в следственной и судебной практике иное болезненное состояние психики проявляется в виде абстинентного синдрома при наркоманиях (состояние так называемой ломки).

Однако наличие у лица, совершившего общественно опасное деяние, указанных в законе типов психических расстройств еще не служит основанием для признания лица невменяемым. Кроме медицинского необходимо установление юридического критерия невменяемости. Характер психического расстройства, его степень, тяжесть должны быть таковы, чтобы в результате этого лицо не осознавало фактические обстоятельства совершенного деяния и его общественную опасность (интеллектуальный момент) и (или) не могло руководить своими действиями (волевой момент).

Признание лица невменяемым относительно инкриминируемого ему деяния еще не создает всех необходимых условий для применения к лицу принудительных мер медицинского характера. Необходимо заключение судебно-психиатрической экспертизы о том, что невменяемое лицо по характеру психического расстройства и степени его тяжести нуждается в принудительном лечении. Например, большинство лиц, невменяемость которых была вызвана временным болезненным расстройством психики, к моменту вынесения юридического решения по уголовному делу уже не нуждаются в каком-либо лечении.

Лицо, признанное невменяемым, не подлежит уголовной ответственности и наказанию. Поэтому принудительные меры медицинского характера, применяемые к невменяемым, назначаются не взамен наказания и не параллельно с ним, а должны рассматриваться как вид иных мер уголовно-правового характера. После излечения лица, совершившего общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, принудительные меры прекращаются в установленном законом порядке и после их прекращения лицо не подлежит уголовной ответственности и наказанию .

Основными принципами оказания психиатрической помощи при применении принудительных мер медицинского характера являются законность, гуманность, соблюдение прав человека и гражданина.

Современная психиатрия располагает опорными данными для достаточно объективной оценки характера течения болезни, на всем ее протяжении и прогнозирования возможных изменений состояния, чтобы, по крайней мере, в значительной части случаев, предвидеть вероятность повторных общественно опасных действий. Из чего и следует исходить, принимая решения о применении или не применении принудительных мер .

В ст. 101 УК предусмотрены следующие виды принудительных мер безопасности и лечения, применяемые к психически больным:

принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у психиатра;

принудительное лечение в психиатрической больнице (отделении) с обычным наблюдением;

принудительное лечение в психиатрической больнице (отделении) с усиленным наблюдением;

принудительное лечение в психиатрической больнице (отделении) со строгим наблюдением.

Самой мягкой мерой из числа указанных принудительных мер безопасности и лечения являетсяпринудительноеамбулаторное наблюдение и лечение у психиатра.Эта мера может быть назначена судом в отношении психически больного, который по своему психическому состоянию не нуждается в помещении в психиатрический стационар. Фактически такие лица не представляют опасности для общества, поэтому они могут находиться в обычных условиях, без помещения их в больницу.

Вне стационарная (амбулаторная) психиатрическая помощь оказывается в виде лечебно-профилактической помощи и диспансерного наблюдения, которое предполагает наблюдение за состоянием психического здоровья гражданина путем регулярных осмотров врачом-психиатром и оказание необходимой медицинской или социальной помощи. Данная мера позволяет сохранить привычный для больного образ жизни, продолжение трудовой деятельности, контакт с семьей, близкими, что, как правило, позитивно сказывается на лечении.

Проведение амбулаторного наблюдения и лечения у психиатра исключается, когда характер и тяжесть психического расстройства сочетаются с опасностью психически больного для самого себя и окружающих либо возможностью причинения им иного существенного вреда.

Принудительное лечение в психиатрической больнице - это госпитализация в психиатрический стационар. Суд должен установить, что данное лицо нуждается именно в стационарном психиатрическом лечении. Об этом могут свидетельствовать характер психического расстройства, обусловленные этим расстройством нарушения поведения, неблагоприятное течение этого расстройства, невозможность лечения, ухода за больным, его содержание и наблюдение за ним в иных условиях кроме стационарных.

Принудительное лечение в психиатрической больнице (отделении) с обычным наблюдением может быть назначено лицу, которое не представляет особой опасности для общества, но по своему психическому состоянию и характеру совершенного общественно опасного деяния нуждается в больничном содержании и лечении в принудительном порядке. Этот вид принудительного лечения может назначаться больным при отсутствии выраженных тенденций к грубым нарушениям режима, но при вероятности повторения психоза или при недостаточной критической оценке пациентом своего состояния. Данная мера уместна в отношении больных со слабоумием и психическими дефектами, совершившими деяния, спровоцированные внешними неблагоприятными обстоятельствами.

Принудительное лечение в психиатрической больнице (отделении) с усиленным наблюдением может быть назначено лицу, которое также не представляет угрозы для окружающих, совершенное им деяние не связано с посягательством на жизнь и здоровье граждан, однако оно нуждается в больничном содержании и лечении в условиях усиленного наблюдения.

В такую больницу направляют пациенты, требующие постоянного наблюдения, представляющие значительную опасность из-за склонности к совершению новых общественно опасных деяний.

Наиболее строгой мерой принудительноголечения является лечениев психиатрической больнице (отделении) со строгим наблюдением. Оно назначается в отношении психически больного, который в силу совершенного общественно опасного деяния и психического состояния представляет особую опасность для общества и поэтому нуждается в больничном содержании и лечении в условиях строгогонаблюдения. Как правило, к таким больным относятся лица, совершившие общественно опасные посягательства на жизнь и здоровье граждан, а также иные опасные деяния.

Такую опасность, в частности, представляют больные с психотическими состояниями и продуктивной симптоматикой (шизофрения и другие психические расстройства с идеями преследования и отравления, императивными галлюцинациями и т.п.), а равно больные, склонные к повторным общественно опасным деяниям и грубым нарушениям больничного режима (побеги, нападения на персонал, пациентов).

Территория больницы (отделения) с усиленным или строгим наблюдением, здания, помещения, материально-техническое оснащение планируются и оборудуются средствами охранной и тревожной сигнализации с учетом условий, необходимых для обеспечения строгого режима наблюдения за психически больными; в них устанавливаются контрольно-пропускная система и охрана.

Для лечения указанных лиц применяются медицинские средства и методы, разрешенные в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь. При этом такие средства и методы применяются только в диагностических и лечебных целях в соответствии с характером болезненных расстройств и не должны использоваться для наказания гражданина, страдающего психическим расстройством (заболеванием), или в целях жестокого, бесчеловечного либо унижающего его достоинство обращения, или в интересах других граждан.

2.3 Порядок продления, изменения и прекращения применения, принудительных мер безопасности и лечения

Статья 103 УК РБ регламентирует порядок продления, изменения и прекращения применения, принудительных мер безопасности и лечения.

Продление, изменение и прекращение применения мер, осуществляется судом по представлению администрации учреждения, осуществляющего принудительное лечение, на основании заключения комиссии врачей психиатров.

Лицо, которому назначена принудительная мера, подлежит освидетельствованию комиссией врачей - психиатров, не реже одного раза в шесть месяцев, для решения вопроса о наличии оснований для внесения представления в суд о прекращении применения или об изменении такой меры. При отсутствии оснований для прекращения применения или изменения принудительной меры медицинского характера администрация учреждения, осуществляющего принудительное лечение представляет в суд заключение для продления принудительного лечения. Первое продление принудительного лечения может быть произведено по истечении шести месяцев с момента начала лечения, в последующем продление принудительного лечения производится ежегодно.

Изменение или прекращение применения принудительной меры медицинского характера осуществляется судом в случае изменения психического состояния лица, при котором отпадает необходимость в применении ранее назначенной меры, либо возникает необходимость в назначении иной принудительной меры.

В случае прекращения применения принудительного лечения в психиатрическом стационаре суд может передать необходимые материалы в отношении лица, находившегося на принудительном лечении, органам здравоохранения для решения вопроса о его лечении или направлении в психоневрологическое учреждение социального обеспечения в порядке, предусмотренном Законодательством РБ .

В связи с тем, что принудительные меры направлены на возможное излечение лица, страдающего психическим расстройством, а также на снижение или устранение его опасности для общества, заранее определить срок пребывания такого лица в лечебном заведении не возможно. Поэтому принудительное лечение после его назначения судом продолжается до тех пор, пока здоровье больного не позволит сделать вывод об улучшении его психического состояния и снижении общественной опасности для себя или для окружающих до такой степени, когда представляется возможным изменить вид принудительного лечения или вообще его отменить.

Для того чтобы принудительное лечение не превращалось в бессрочное пребывание в психиатрическом стационаре лиц, совершивших общественно - опасное деяние в состоянии не вменяемости или заболевших психическим расстройством после совершения преступления, в законе определены сроки обязательного освидетельствования таких лиц комиссией врачей - психиатров.

Основанием для решения вопроса о продлении, изменении и прекращения применения принудительного лечения может быть только состояние психического здоровья лица, в отношении которого применяется принудительные меры. Результаты освидетельствования, независимо от конкретных выводов, к которым пришла комиссия врачей (о продлении, изменении или прекращении лечении), администрация представляет в суд, который принимает соответствующее решение.

В тех случаях, когда изменение в психическом состоянии лица не наступило, суд принимает решение о продлении принудительного лечения.

Изменение применения принудительных мер, состоящее в изменении вида принудительного лечения, производится также по решению суда. Вопрос об изменении вида принудительного лечения может возникнуть как при освидетельствовании больного, которое обязательно проводится каждые шесть месяцев, так и в процессе лечения по инициативе врача, пришедшего к выводу о необходимости изменения вида принудительного лечения.

Если в результате принудительного лечения или по другим причинам наступает улучшение психофизического состояния больного либо его выздоровление и в связи с этим отпадает необходимость продолжения этого лечения, решается вопрос о его прекращении. Вопрос о прекращения принудительного лечения может возникнуть как при освидетельствовании больного в установленные сроки, так и по инициативе лечащего врача. Представляется, что вопрос о прекращении принудительного лечении перед администрацией лечебного учреждения может ставить лицо, находящееся на принудительном лечении и его родственники.

Под выздоровлением лица, находящегося на принудительном лечении необходимо понимать такое изменение его психического состояния, при котором лицо способно осознавать значение своих действий и руководить ими. При прекращении принудительного лечения лица, совершившего общественно опасное деяние в состоянии не вменяемости, материалы о нем передаются в органы здравоохранения для его лечения по месту жительства или для направления на лечения в психоневрологическое учреждение социального обеспечения .

В случае прекращения принудительного лечения лица, совершившего преступление, но заболевшего психическим расстройством в ходе расследования, судебного разбирательства или отбывания наказания, соответственно возобновляется предварительное следствие, судебное разбирательство, либо лицо направляется в исправительное учреждение для отбывания наказания.

В случае излечения лица, у которого психическое расстройство наступило после совершения преступления, при назначении наказания или возобновлении его исполнения, время в течении которого к лицу применялось принудительное лечение в психиатрическом стационаре, засчитывается в срок наказания из расчета один день пребывания в психиатрическом стационаре за один день лишения свободы.

При выздоровлении лица, совершившего преступление в состоянии вменяемости и затем в связи с психическим расстройством, находившегося на принудительном лечении, возникают основания для назначения наказания или продолжения отбывания наказания за это преступления.

При необходимости производства предварительного расследования, судебного разбирательства, назначение и исполнение наказания, органы расследования, прокурор, суд и органы исполнения наказания действуют в общем порядке, установленном соответственно уголовно-процессуальным, уголовным и уголовно-исполнительным законодательством.

В отношении лица, заболевшего психическим расстройством после совершения преступления, но до вынесения приговора, соответственно органом расследования, прокурором или судом должно быть проверено, не истекли ли сроки давности привлечения к уголовной ответственности, а в отношении лица, заболевшего психическим расстройством после вынесения приговора, должно быть проверено, не истекли ли сроки давности исполнения обвинительного приговора.

Одновременно органы расследования, прокурор и суд обязаны соответственно проверить, не имеется ли других оснований для освобождения лица, в отношении которого прекращено принудительное лечение, от уголовной ответственности или от наказания.

С учетом того, что принудительное лечение засчитывается в срок наказания в виде лишения свободы, один день к одному дню, при прекращении принудительного лечения администрация психиатрического стационара обязана проверить, не истек ли за время применения принудительных мер срок наказания, назначенный по приговору суда. Представляется, что по истечению срока наказания такое лицо подлежит освобождению из стационара, по правилам освобождения от принудительного лечения лица, совершившего преступление в состоянии невменяемости.

В тех случаях, когда принудительные меры длились дольше срока наказания, назначенного по приговору суда, срок погашения судимости исчисляется со дня истечения срока наказания, а не со дня освобождения из психиатрического стационара.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе данной работы был сделан ряд выводов. Сначала нужно отметить, что принудительные меры безопасности и лечения связаны с особыми отношениями, которые являются объектом не только уголовного права, но и медицины. Соответственно и регулируются они не только правовыми нормами, но и нормами медицинскими.

Специфика производства по применению принудительных мер безопасности и лечения определяется тем, что оно касается лиц, страдающих психическими расстройствами и требующих в этой связи повышенной защиты их прав, свобод и законных интересов в рамках уголовного процесса. В этих случаях болезненное состояние человека лишает его возможности осуществлять эту защиту самостоятельно.

Вторая специфическая черта рассматриваемого явления - реакция уголовного и уголовно-процессуального закона на деяние, совершенное психически больным человеком. Деяние это должно быть предусмотрено Уголовным кодексом, почему и называется в законе общественно опасным. В случае выздоровления лица, заболевшего психической болезнью после совершения преступления, суд вправе вынести определение об отмене назначенной этому лицу принудительных мер безопасности и лечения, что влечет возобновление уголовного преследования.

Межотраслевые основы целостной концепции принудительных мер безопасности и лечения принадлежат к числу наиболее значимых, включающих базовые закономерности правового регулирования на уровне формирования принципов законодательства, практики в сфере уголовно-правовых мер борьбы с преступностью и общественно опасными деяниями.

В законе, не обозначено наименование рассматриваемого субъекта уголовно-процессуальных отношений. В УПК это лицо называется не иначе, как невменяемое или заболевшее после совершения преступления психическим заболеванием. Он не назван в числе участников уголовного процесса, перечень которых дан в п. 49 ст. 6 УПК; не определен момент, с которого он юридически и фактически обретает статус участника и является ли он правосубъектным.

Отрицать же правосубъектность данного лица в уголовном судопроизводстве крайне сложно. В первую очередь, это касается права на защиту своего личного интереса в деле. Однако осуществление этого права ограничено полностью или частично, что детерминирует и ограничение такого элемента правосубъектности, как процессуальная дееспособность. Она определяется следователем, судом с учетом психического состояния лица. Причем закон указывает только на одно следственное действие с участием психически больного лица - возможность его допроса. Речь идет не о праве лица дать показания, а о праве следователя или суда допросить это лицо. Таким образом, оставаясь юридически подозреваемым или обвиняемым, лицо в случае признания его психически больным, неведомо по чьей воле теряет все права данного участника и при этом не обретает никаких прав взамен.

Необходимость регламентации правового положения указанного лица очевидна. Как справедливо определил П. Кол маков, она обосновывается следующими факторами: психически больное лицо, совершившее общественно опасное деяние, - это участник уголовного процесса, имеющий свой личный интерес в уголовном деле. Субъективными правами обладают все участники независимо от их процессуального положения; в силу болезненного состояния это лицо лишено возможности защищать свой интерес, если в самом законе не определены правила его возможного поведения; невозможно говорить о гарантиях этого лица, если его права не закреплены в законе; закрепление этих субъективных прав внесет ясность и четкость в работу правоприменительных органов, в понимание того, какую меру возможного поведения допускает законодатель, а это в свою очередь обяжет следователя и суд неукоснительно соблюдать их и создавать все условия для их реализации

Сложилось парадоксальная ситуация, при которой психически больное лицо, не вовлеченное в сферу уголовно-процессуальных отношений, наделено правами в целях защиты своего личного интереса. Лицо же, в отношении которого ведется производство по уголовному делу в связи с совершением им общественно опасного деяния, лишается каких бы то ни было прав. Представляется непонятной позиция законодателя, игнорирующего фактическое наличие такого особого субъекта уголовно-процессуальных отношений, как психически больное лицо, совершившее уголовно наказуемое деяние .

В XXI назрела практическая потребность в глубоком и системном научном исследовании проблемы принудительных мер медицинского характера, прежде всего, по существу, юридическому содержанию, форме и правовым основаниям и последствиям. В этом направлении, на мой взгляд, психиатрам и юристам, в первую очередь следует: а) исследовать сущностно-содержательный аппарат принудительных мер медицинского характера; б) уточнить понятийно-категориальный аппарат и терминологию института принудительных мер медицинского характера; в) дифференцировать содержание, характер и виды принудительных мер медицинского характера; Есть целый ряд проблем законотворческого характера в сфере взаимоотношений права и психиатрии, разработка которых ждет своего решения. К числу таких, на мой взгляд, относится разработка Медицинского кодекса Республики Беларусь.

Я считаю, что такой нормативно правовой акт снял бы многие сложные вопросы судебной практики, способствовал бы повышению её эффективности при применении закона и защите законных прав и свобод граждан при разрешении вопросов, затрагивающих деликатную и тонкуюсферу психической жизни человека.

Другая проблема, которая ждет своего законодательного разрешения по существу, это исключение из уголовного материального и процессуального законодательства неюридической, неоднозначной и даже бытовой терминологии ("состояние вменяемости", «состояние невменяемости», «состояние ограниченной вменяемости" и т.д.), засоряющей закон, создающей сложности для правосудия, а по сути предлагающих законодателю закрепить не юридический, а психиатрический (клинический) путь разрешения вопроса о вменяемости, не и ответственности гражданина, совершившего общественно опасное деяние либо попавшего в сферу действия уголовного права.

В заключение подчеркну, что трудность в постижении юридического аспекта различных правовых понятий, категорий и институтов состоит в том, что наряду с квалифицированным осмыслением данных областей научных знаний требуется исключительная корректность юриста - ученого и практика в пользовании их научных достижений.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Аргунова, Ю.Н. Профилактика преступного поведения лиц с психическими расстройствами/ Ю.Н. Аргунова // Российская юстиция - 2007. - №2. - С.38-50

Балашов, А.Д. Принудительные меры безопасности и лечения в отношении лиц с психическими расстройствами в отечественных законодательных актах (историческая справка)/ А.Д. Балашов //Медицинский журнал - 2008. - №3. - С 123-127

Гумнов, С. Белорусские психиатры без работы не остануться / С. Гумнов //Светлогорский бизнес. - 2012. - 24 февраля. - С. 3.

Достовалов, С. Цели применения принудительных мер медицинского характера / С. Достовалов // Законность - 2000. - № 1. - С.49-50

Истомин, А.Ф. Общая часть уголовного права: уч. пособие./ А.Ф. Истомин. - М.: Инфра.М, 1997. - 272с.

Клиническая психиатрия/ Е.И. Скугарева [и др.]; под общ. ред. Е.И. Скугаревой. - Мн.: Вышейшая школа, 2006. - 463с.

Конституция Республики Беларусь 1994 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. - Минск, 2012.

Кукреш, Л. Регламентация применения принудительных мер безопасности и лечения требует совершенствования / Л. Кукреш // Юстиция Беларуси - 2006. - № 4. - С. 53-57

Лукашов, А.И., Саркисова, Э.А. Уголовный кодекс Республики Беларусь сравнительный анализ и комментарий./ А.И. Лукашов. - Мн.: Тесей, 2000. - 672с.

Мичулис, Э.Ф. Уголовное право. Общая часть: в определения и схемах: уч. пособие./Э.Ф. Мичулис, А.А. Шардаков, И.С. Яцута; под общей редакцией Э.Ф. Мичулиса. - Мн.: Тесей, 2007. - 224с.

Овчинникова, А.П. Сущность и назначение принудительных мер медицинского характера: уч. пособие / А.П. Овчинникова. - М.: Экзамен, 1997. - 320с.

О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании: Закон Республики Беларусь от 1 июля 1999 г. N 274-З: // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. - Минск, 2012.

О порядке оказания психиатрической помощи в Республике Беларусь: Приказ Министерства здравоохранения Республики Беларусь от 05.11.1999 N 337 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. - Минск, 2012

Романов, В. В. Юридическая психология: Учебник. / В.В. Романов- М.: Юристъ, 1998. - 280с.

Руководство по судебной психиатрии. / Т.М. Дмитриева. - М.: Медицина, 2004. - 592с.

Саркисова, Э.А. Уголовное право. Общая часть: уч. пособие./Э.А. Саркисова. - Мн.: Тесей, 2005. - 592с.

Уголовный кодекс Республики Беларусь от 09.07.1999 г. № 275-З:// Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. - Минск, 2012.

Уголовное право. Общая часть: учебник/ Н.А. Бабий, А.В. Борков, И.О. Грунтов и др.; под. ред. В.М. Хомича. - Мн.: Тесей, 2002. - 496с.

Чемруков, В. Применение принудительных мер безопасности и лечения: некоторые проблемные и спорные вопросы / В. Чемруков //Судебный вестник - 2009. - №3. - С.16-17

Яцкевич, А.Г. Производство по применению принудительных мер медицинского характера. / А.Г. Яцкевич. - М.: Спарк, 1992. - 187с.

Страница 9

4) принудительное лечение в психиатрической больнице (отделении) со строгим наблюдением.

Статья 102. Основания назначения принудительных мер безопасности и лечения

1. Принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у психиатра может быть назначено судом в отношении психически больного, который по психическому состоянию не нуждается в помещении в психиатрический стационар.

2. Принудительное лечение в психиатрической больнице (отделении) с обычным наблюдением может быть назначено судом в отношении психически больного, который по психическому состоянию и характеру совершенного общественно опасного деяния нуждается в больничном содержании и лечении в принудительном порядке.

3. Принудительное лечение в психиатрической больнице (отделении) с усиленным наблюдением может быть назначено судом в отношении психически больного, который совершил общественно опасное деяние, не связанное с посягательством на жизнь и здоровье граждан, и по психическому состоянию не представляет угрозы для окружающих, но нуждается в больничном содержании и лечении в условиях усиленного наблюдения.

4. Принудительное лечение в психиатрической больнице (отделении) со строгим наблюдением может быть назначено судом в отношении психически больного, который по психическому состоянию и характеру совершенного общественно опасного деяния представляет особую опасность для общества и нуждается в больничном содержании и лечении в условиях строгого наблюдения.

5. Лица, помещенные в психиатрические больницы с усиленным или строгим наблюдением, содержатся в условиях, исключающих возможность совершения ими нового общественно опасного деяния.

Статья 103. Изменение и прекращение применения принудительных мер безопасности и лечения

1. Изменение и прекращение применения к психически больным принудительных мер безопасности и лечения осуществляются судом на основании заключения комиссии врачей-психиатров.

2. Все психически больные, к которым по решению суда применяются принудительные меры безопасности и лечения, должны не реже одного раза в шесть месяцев подвергаться освидетельствованию комиссией врачей-психиатров для решения вопроса относительно возможности прекращения судом применения принудительных мер безопасности и лечения или изменения их вида. Заключение комиссии врачей-психиатров может быть обжаловано в суд в соответствии с законом.

3. Прекращение применения принудительных мер безопасности и лечения производится судом в случае выздоровления лица или такого изменения характера заболевания, при котором отпадает необходимость в применении этих мер.

4. В случаях, когда психически больной не нуждается в применении принудительных мер безопасности и лечения, а также при их отмене суд может передать необходимые материалы в органы здравоохранения для решения вопроса об обязательном врачебном наблюдении за этим лицом по месту жительства.

Статья 104. Привлечение к уголовной ответственности или к отбыванию наказания после применения принудительных мер безопасности и лечения

Лицо, которое после совершения преступления или во время отбывания наказания заболело психической болезнью, лишающей его возможности сознавать значение своих действий или руководить ими, после выздоровления может быть привлечено к уголовной ответственности или уже назначенное ему наказание может быть приведено в исполнение, если не истекли соответственно сроки давности, установленные статьями 83 и 84 настоящего Кодекса, и нет других оснований для освобождения его от уголовной ответственности или наказания.

Статья 105. Зачет времени применения принудительных мер безопасности и лечения

При зачете принудительных мер безопасности и лечения в срок наказания применяются правила статьи 74 настоящего Кодекса. При этом один день принудительных мер соответствует одному дню лишения свободы.

Статья 106. Применение принудительных мер безопасности и лечения в отношении лиц с уменьшенной вменяемостью

1. К лицам, совершившим преступление в состоянии уменьшенной вменяемости, а также заболевшим после постановления приговора или во время отбывания наказания психической болезнью, но не утратившим полностью возможность сознавать значение своих действий или руководить ими, при необходимости судом могут быть применены принудительные меры безопасности и лечения.

2. К лицам, указанным в части первой настоящей статьи, осужденным к аресту, лишению свободы или пожизненному заключению, принудительные меры безопасности и лечения применяются по месту отбывания наказания, а в отношении осужденных к иным видам наказания или иным мерам уголовной ответственности - по месту жительства путем принудительного амбулаторного наблюдения и лечения у психиатра.

Статья 107. Применение принудительных мер безопасности и лечения к лицам, страдающим хроническим алкоголизмом, наркоманией или токсикоманией

1. В случае совершения преступления лицами, страдающими хроническим алкоголизмом, наркоманией или токсикоманией, суд при наличии медицинского заключения наряду с наказанием за совершенное преступление может применить к ним принудительное лечение.

2. Лечение от хронического алкоголизма, наркомании или токсикомании осужденных к аресту, лишению свободы или пожизненному заключению проводится по месту отбывания наказания, а осужденных к иным видам наказания или иным мерам уголовной ответственности - по месту жительства путем принудительного амбулаторного наблюдения и лечения.

3. Прекращение принудительного лечения, предусмотренного настоящей статьей, производится судом на основании заключения медицинской комиссии учреждения, в котором лица находятся на излечении.

Раздел V

ОСОБЕННОСТИ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЛИЦ,

СОВЕРШИВШИХ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В ВОЗРАСТЕ ДО ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ

Глава 15

НАКАЗАНИЕ И ЕГО НАЗНАЧЕНИЕ ЛИЦАМ,

СОВЕРШИВШИМ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В ВОЗРАСТЕ ДО ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ

Статья 108. Уголовная ответственность несовершеннолетних

Уголовная ответственность лица, совершившего преступление в возрасте до восемнадцати лет, наступает в соответствии с положениями настоящего Кодекса с учетом правил, предусмотренных настоящим разделом.

Статья 109. Виды наказаний

К лицу, совершившему преступление в возрасте до восемнадцати лет, могут быть применены следующие наказания:

1) общественные работы;

3) лишение права заниматься определенной деятельностью;

4) исправительные работы;

5-1) ограничение свободы;

6) лишение свободы.

Статья 110. Общественные работы

Общественные работы назначаются осужденному, достигшему шестнадцатилетнего возраста ко дню постановления приговора, на срок от тридцати до ста восьмидесяти часов и заключаются в выполнении работ, посильных для такого лица. Продолжительность исполнения данного вида наказания не может превышать трех часов в день и трех дней в неделю. Осужденными, обучающимися в учреждениях образования либо имеющими постоянное место работы, общественные работы отбываются в свободное от учебы или основной работы время.

Статья 111. Штраф

1. Штраф назначается лицу, совершившему преступление в возрасте до восемнадцати лет, если оно имеет самостоятельный заработок или имущество, в размере, не превышающем двадцатикратного размера базовой величины, установленного на день постановления приговора, а за корыстное преступление - стократного размера такой базовой величины.

2. В случае невозможности взыскания штрафа при отсутствии признаков уклонения от его уплаты суд по представлению органа, на который возложено исполнение приговора, может заменить штраф общественными работами или принудительными мерами воспитательного характера.

Статья 112. Лишение права заниматься определенной деятельностью

Лишение права заниматься определенной деятельностью назначается лицу, достигшему шестнадцатилетнего возраста ко дню постановления приговора, на срок от одного года до трех лет.

Статья 113. Исправительные работы

1. Исправительные работы назначаются лицу, достигшему шестнадцатилетнего возраста ко дню постановления приговора, на срок от двух месяцев до одного года по месту работы.

2. Из заработка осужденного к исправительным работам производится удержание в доход государства в размере, установленном приговором суда, в пределах от пяти до пятнадцати процентов.

Статья 114. Арест

Арест назначается лицу, совершившему преступление в возрасте до восемнадцати лет, на срок от одного до трех месяцев.

Статья 114-1. Ограничение свободы

Ограничение свободы назначается лицу, совершившему преступление в возрасте до восемнадцати лет, на срок от шести месяцев до трех лет. Лицу, не достигшему восемнадцатилетнего возраста ко дню постановления приговора, ограничение свободы назначается без направления в исправительное учреждение открытого типа, а лицу, достигшему восемнадцатилетнего возраста ко дню постановления приговора, - с направлением или без направления в исправительное учреждение открытого типа.

Статья 115. Лишение свободы

1. Лицу, впервые совершившему в возрасте до восемнадцати лет преступление, не представляющее большой общественной опасности, наказание в виде лишения свободы не назначается.

2. Лицу, совершившему преступление в возрасте до восемнадцати лет, срок наказания в виде лишения свободы не может превышать:

1) за менее тяжкое преступление - трех лет;

2) за тяжкое преступление - семи лет;

3) за особо тяжкое преступление - десяти лет.

4) за особо тяжкое преступление, сопряженное с умышленным посягательством на жизнь человека, - пятнадцати лет.

3. Лицу, не достигшему восемнадцатилетнего возраста ко дню постановления приговора, отбывание наказания в виде лишения свободы назначается в воспитательной колонии.

4. Лицу, совершившему преступление в возрасте до восемнадцати лет и достигшему восемнадцатилетнего возраста ко дню постановления приговора, отбывание наказания в виде лишения свободы назначается в исправительной колонии в условиях общего режима.

Статья 116. Назначение наказания

1. При назначении наказания несовершеннолетнему учитываются, кроме обстоятельств, указанных в статьях 62, 66, 67 и 69 настоящего Кодекса, условия его жизни и воспитания, степень психического развития, состояние здоровья, иные особенности личности, а также влияние других лиц.

2. Лицу, совершившему в возрасте до восемнадцати лет несколько преступлений, включающих преступления, не представляющие большой общественной опасности, менее тяжкие либо тяжкие преступления в любом сочетании, окончательное наказание назначается путем поглощения менее строгого наказания более строгим либо путем частичного или полного сложения наказаний. При этом окончательное наказание не может превышать максимального срока или размера наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений, с учетом ограничений, предусмотренных статьей 115 настоящего Кодекса.

3. Лицу, совершившему в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет несколько преступлений, включающих хотя бы одно особо тяжкое преступление, окончательное наказание в виде лишения свободы не может быть назначено на срок свыше тринадцати лет.

4. Лицу, совершившему в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет несколько преступлений, включающих хотя бы одно особо тяжкое преступление, окончательное наказание в виде лишения свободы не может быть назначено на срок свыше пятнадцати лет.

5. Окончательное наказание в виде лишения свободы по совокупности приговоров несовершеннолетнему не может быть назначено на срок более семнадцати лет.

Статья 117. Осуждение несовершеннолетнего с применением принудительных мер воспитательного характера

1. Если в процессе судебного рассмотрения будет установлено, что исправление несовершеннолетнего, совершившего преступление, не представляющее большой общественной опасности, или впервые совершившего менее тяжкое преступление, возможно без применения уголовного наказания, суд может постановить обвинительный приговор и применить к такому лицу вместо наказания принудительные меры воспитательного характера.

1-1. Принудительные меры воспитательного характера также могут быть применены к несовершеннолетнему в случае, предусмотренном частью 2 статьи 111 настоящего Кодекса.

2. В соответствии с частью 1 настоящей статьи суд может применить следующие принудительные меры воспитательного характера:

1) предостережение, заключающееся в разъяснении несовершеннолетнему последствий повторного совершения преступлений, предусмотренных настоящим Кодексом;

2) возложение обязанности публично или в иной форме, определяемой судом, принести извинение потерпевшему;

3) возложение на несовершеннолетнего, достигшего пятнадцатилетнего возраста ко дню постановления приговора, обязанности возместить своими средствами или устранить своим трудом причиненный ущерб при условии, что несовершеннолетний имеет самостоятельный заработок и размер ущерба не превышает его среднемесячного заработка (дохода). В ином случае возмещение ущерба производится в порядке гражданского судопроизводства;