Главная Юристы Восстания на руси. Народные восстания в Суздальской земле и в Новгороде в XI веке и волхвы. Кем были «волхвы» на самом деле

Восстания на руси. Народные восстания в Суздальской земле и в Новгороде в XI веке и волхвы. Кем были «волхвы» на самом деле

1. Народные восстания XI в., волхвы и мнение историков. В XI в. на Руси вспыхнуло несколько народных восстаний. Отчасти восстания […]

1. Народные восстания XI в., волхвы и мнение историков.

В XI в. на Руси вспыхнуло несколько народных восстаний. Отчасти восстания спровоцировали неурожай, отчасти недовольство новыми феодальными порядками Руси. Но вот руководителями первых восстаний «Повесть временных лет» называет неких волхвов. Раз волхвы, то стало принятым считать это были языческие жрецы. Именно такое значение закрепилось за словом «волхв» еще с XVIII в.

Так оно считается до сих пор. Советский историк В. В. Мавродин писал в начале 60-х:

«Своеобразие этого народного движения заключалось в том, что во главе восставших против «старой чади» смердов стояли волхвы, которые стремились использовать антифеодальное выступление народа для возврата к прежним дохристианским культам.

Это была не единственная попытка волхвов вернуть былое влияние. В «Повести временных лет» под 1071 г. следует рассказ о выступлениях волхвов в Киеве, Новгороде и Суздальской земле, в частности в Белозерь».

В. В. Мавродин «Народные восстания в Древней Руси», М.. 1961.

Б. А. Рыбаков в начале 80-х писал про эти восстания:

«В 1024 г. волхвы, обосновавшись в Суздале, подняли «мятежь велик» во всем Верхнем Поволжье; в 1071 г. два «кудесника» распоряжались на огромном пространстве от Волги на 300 км к северу до Белоозера. В обоих случаях языческие жрецы (возможно, местного мерянско-вепского происхождения) приносили человеческие жертвы: «и убивашета (двое волхвов) многы жены и имения их имашета собе»

Б. А. Рыбаков «Язычество Древней Руси», М. 1988.

Н. Н. Велецкая прямо увязывала убийство волхвами знатных и зажиточных людей проявлением архаичного ритуала отправления «на тот свет» стариков (ссылаясь при этом почему-то на описание Рубруком обычаев Тибета и Геродота с его описанием индийских обычаев):

«Из свидетельства Ипатьевской летописи явствует, что преждевременное умерщвление почтенных стариков в XI в. еще носило ритуальный характер, имеющий аграрно-магическую функцию, но было уже действом эпизодическим. Выражение «держат гобино» можно толковать и как «задерживают рост зерна», и как «создают препятствие урожаю». Вероятнее всего, в свидетельстве говорится о том, что волхвы отправляли на «тот свет» достойнейших представителей старшего поколения для предотвращения надвигающегося неурожая. Деградация ритуала проявляется в опасении угрозы, связанной в известной мере и с тем, что на земле пребывали те, кому пора было отправляться к праотцам. По всей видимости, проявление деградации обычая и в отходе от регулярного и своевременного отправления его».

Н. Н. Велецкая, «Языческая символика славянских архаических ритуалов», М., 1978.

Мнение, что волхвы этих восстаний являлись языческими жрецами не изменилось и в XXI в. И. А. Фроянов полностью согласен с мнением Н. Н. Велецкой и развивает ее гипотезу. В книге «Древняя Русь» он посвятил немало страниц рассуждениям, что эти восстания были реакцией языческого населения Руси:

«Таким образом, Повесть временных лет запечатлела картину расправы волхвов с «лучшими женами», которые будто бы вредоносными чарами своими задерживали урожай, вызвав «скудость» в Ростовской области. «Именье» убитых «жен» волхвы, по свидетельству летописца, «отъимашата собе». Передача волхвам имущества «лучших жен» исполнена определенного смысла. Древний человек, как известно, одухотворял окружающий мир, населяя духами, добрыми и злыми, все предметы, с которыми так или иначе соприкасался. К этому надо добавить, что, по убеждению язычников, в вещах, принадлежащих человеку, была заключена частица самого владельца этих вещей, в чем отражалось общее языческое сознание нерасчлененности мира людей и мира предметов, в конечном счете - природы. Упомянутые особенности языческого мышления позволяют объяснить, почему волхвы брали имущество («именье») «лучших жен» себе. Они поступали так потому, что на имуществе этом лежала печать действия злых сил, ведовства».

И. А. Фроянов «Древняя Русь IX-XIII веков. Народные движения. Княжеская и вечевая власть», М., 2012.

Казалось бы вопрос закрыт. Первыми восстаниями на Руси руководили языческие жрецы и точка.

2. Волхвы — это не языческие жрецы.

Главная ошибка в понимании сути руководителей мятежников, то что термин «волхв» почему-то переводится как «языческий жрец». Хотя собственно «волхв» и производные от этого слова значения не относятся к религии. Волхв — это специалист по заклинаниям, то есть колдун. Но колдуны никогда и нигде не были служителями культа. Колдуны могли поклоняться тому или иному богу, но они не были служителями богов, точно так же как сейчас бабка-знахарка, шепчущая заговоры не является языческой служительницей культа. В славянском переводе Нового завета волхвами названы три волшебника с Востока, пришедшие поклониться Иисусу, которые в оригинале названы магами (в античную эпоху слово «маг» уже тогда обозначало не только служителя зороастрийского культа, но и восточного волшебника). Волхв — волшебник, волхование — колдовать — именно в таком значении существовали эти слова в древнерусском языке. Вот как это выглядит в словаре И. И. Срезневского:

Терминология славянского язычества, довольно древняя и точная, не терпела двоякого толкования. Служитель культа, то есть человек служивший богам при храме и руководивший религиозными ритуалами, назывался «жрец» (жьрьць, жьрець). Слово происходит от слова «жьрѣти» — «приносить в жертву». Жертва богам называлась «треба» (трѣба). Языческая терминология была еще жива в XI в. и наши предки её помнили и не путали. Так при описании языческой реформы князя Владимира летописец «Повести временных лет» (далее — ПВЛ) писал: «И жряхут имъ, наричуще богы, и привожаху сыны своя, и жряху бѣсомъ, и осквѣрняху землю требами своими. И осквѣрнися требами земля Русская и холмъ тъ «.

Волхвы убивают женщин.

Если бы руководители восстаний действительно приносили человеческие жертвы языческим богам, то современники обязательно отметили бы этот факт. Однако летописцы никаким образом не отметили действия волхвов языческой терминологией, что довольно странно. Еще более странным выглядит передача имущества убитых. Такого обычая славянское язычество не знает. Про убийства волхвами людей, современник Ян Вышатич говорит именно, как об убийстве, а не о принесении в жертву: «…и убиваша <…> многы жены», «И рече Янь к повозникомъ: «Ци кому васъ родинъ убьенъ от сею?»». В древнерусском языке значение слова «убийство» и производные от него было точно таким же, как и сегодня.

Таким образом, современники не считали волхвов языческими жрецами. Не считали таковыми волхвов и позднее. Так «Стоглав» определяет волхвов как колдунов и астрологов: «…волхвы и чародейники от бесовских научений пособие им творят; кудесы бьют в аристотелевы врата и в рафли смотрят и по звездам и по планитам гадают и смотрят дней и часов «. («Аристотелевы врата» — это популярное на Руси сочинение по астрологии, рафли — популярный метод гадания).

И самое главное: славянское родовое общество не делилось на сословия, как у кельтов, или на варны и касты, как индийцев. Поэтому жреческого сословия просто не существовало. Жрецами служили уважаемые люди, выбираемые общиной, или роль жреца выполнял глава рода или князь. С крещением Руси необходимость в жрецах отпала (эта социальная роль перешла к христианским священникам) и жречество просто исчезло из жизни Древней Руси. А вот колдуны остались, потому что они были врачами, агрономами, метеорологами и аналитиками в одном лице. Заменить их в то время учеными специалистами не было ни какой возможности (это удалось сделать только в ХХ в. при советской власти). Поэтому церковь и власти хоть и метали молнии и громы в колдунов и знахарей, но старались их не трогать, предпочитая бороться с внешними проявления язычества.

Но тогда кем были загадочные волхвы восстаний XI в.?

3. Народные восстания XI в. в «Повести временных лет».

Мятеж 1024 г. мало дает информации по интересующему вопросу. После смерти князя Владимира в 1015 г. между его многочисленными потомками началась война за власть, что плачевно отразилось на экономике страны. В 1024 г. в суздальской земле начался голод. Некие волхвы подняли в Суздале мятеж. Волхвы обвинили «старшую чадь», то есть местную знать, в сокрытии продовольствия. Волхвы вероятно были опытными агитаторами, а народ был раздражен бездействием властей и «Был мятеж великий…». Знатных и богатых людей восставшие в Суздале убивали, их дворы грабили. Власти отреагировали оперативно — закупили продовольствие у волжских булгар и мятеж сошел на нет. Князь Ярослав Мудрый с дружиной явился в Суздаль и арестовал главарей мятежа. После короткого суда, одних волхвов казнили, других изгнали (куда изгнали ПВЛ не говорит).

Следует обратить внимание, что христианский летописец очень спокойно отнесся к самому факту восстания волхвов, что весьма странно, ведь волхвы напрямую должны были угрожать христианству, которое только-только утвердилось на Руси. Нет никаких сведений об языческом характере восстания. Но вот социальные мотивы на лицо — волхвы выступили против богатых, то есть на богатство они смотрели негативно, а это не характерно для языческих жрецов.

Восстание в Новгороде, 60-70 гг. XI в.

В конце 60-х или начале 70-х г. (точная дата не известна) в Новгороде снова объявился волхв. Вот этот волхв уже начал антихристианскую агитацию: «...говорил людям, притворяясь богом, и многих обманул, чуть не весь город, говорил ведь: «Предвижу все» и, хуля веру христианскую, уверял, что «перейду по Волхову перед всем народом «. И этого хватило для начала бунта. Волхв начал призывать к убийству епископа и толпа пошла за ним. Князь Глеб Святославович с дружиной встретил толпу у двора епископа. Епископ в полном облачении с крестом в руках попытался образумить толпу: «Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним, кто же верует Богу, пусть ко кресту идет «, но призыв был не услышан: народ остался с волхвом, князь же с дружиной остался рядом с епископом. Тогда Глеб Святославович, видя что против всего города ему не выстоять, решил подавить мятеж в зародыше. Спрятав топор под плащ, он подошел к волхву и спросил:

«Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера?». Тот ответил: «Знаю все». И сказал Глеб: «А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?» — «Чудеса великие сотворю», — сказал. Глеб же, вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв, и люди разошлись. »

Развязка удивляет: вот только что народ был готов учинить мятеж и проливать кровь, как после смерти волхва люди просто разошлись по своим делам. Надо думать, что мы знаем только кульминацию событий. Даже в те далекие времена люди были вполне здравомыслящие, чтобы просто так поверить проходимцу, который вдруг заявил, что он — бог и пророк и может ходить по воде. И не просто поверить, но и пойти убивать епископа. Ясно, что этот бунт тщательно готовили и только решительность князя позволила избежать большого кровопролития. Сердцем мятежа был именно безымянный волхв — как только его ликвидировали, так мятеж немедленно угас сам собой.

Но кем был этот волхв? И кто спровоцировал мятеж? Языческим жрецом? Летописец даже не намекает на это. Он пишет только про бесов, которые прельщают людей, что вполне укладывается в мировоззрение средневекового человека. Волхв же явно был настроен антихристиански. Он не просто призывал к убийству священнослужителя, то есть выступал против церкви, но и изрекал пророчества и даже грозился повторить одно из чудес Иисуса Христа. И ни одного упоминания о языческих богах.

В 1071 г. в ростовской области начался голод. В это время из Ярославля пришли два волхва. Сомнительно, чтобы языческие жрецы спокойно жили в Ярославле. Следовательно, эти двое скрывали свою настоящую сущность. Агитация волхвов на этот раз носила социальный характер. Они убеждали народ, что знатные женщины прячут продовольствие. С помощью нехитрого трюка (разрезали у женщин одежду и показывали народу еду или предметы роскоши) они убедили людей в своей правоте. Начались массовые убийства женщин. У знатных и богатых людей отбирали имущество и, как пишет летописец, забирали себе, но скорее всего раздавали простым людям, иначе сложно было бы объяснить широкую народную поддержку волхвов. Вскоре вокруг них сложилась целая община приверженцев человек в 300, которые ходили по городам и творили убийства и раздел имущества. Но в Белоозере мятежники натолкнулись на Яна Вышатича, будущего киевского тысяцкого, предводителя городского ополчения, который с небольшим отрядом собирал дань. Видимо, Ян бежал из Киева после восстания 1068 г. и поступил на службу черниговскому князю Святославу. Узнав, что волхвы смерды (люди, подданные) его князя, он приказал арестовать их, но получил отказ. После короткой схватки мятежники бежали, убив при этом священника, бывшего с Яном. Войдя в город, Ян приказал выдать волхвов, что и было сделано. А дальше произошел занимательный диалог.

«И сказал им: «Чего ради погубили столько людей?».

Те же сказали, что «они держат запасы, и если истребим их, будет изобилие; если же хочешь, мы перед тобою вынем жито, или рыбу, или что другое»

Янь же сказал: «Поистине ложь это; сотворил Бог человека из земли, составлен он из костей и жил кровяных, нет в нем больше ничего, никто ничего не знает, один только Бог знает».

Они же сказали: «Мы знаем, как человек сотворен».

Он же спросил: «Как?»,

Они же отвечали: «Бог мылся в бане и вспотел, отерся ветошкой и бросил ее с небес на землю. И заспорил сатана с Богом, кому из нее сотворить человека. И сотворил дьявол человека, а Бог душу в него вложил. Вот почему, если умрет человек, — в землю идет тело, а душа к Богу».

Сказал им Янь: «Поистине прельстил вас бес; какому богу веруете?».

Те же ответили: «Антихристу!».

Он же сказал им: «Где же он?».

Они же сказали: «Сидит в бездне».

Сказал им Янь: «Какой это бог, коли сидит в бездне? Это бес, а Бог на небесах, восседает на престоле, славимый ангелами, которые предстоят ему со страхом и не могут на него взглянуть. Один из ангелов был свергнут — тот, кого вы называете антихристом; низвергнут был он с небес за высокомерие свое и теперь в бездне, как вы и говорите; ожидает он, когда сойдет с неба Бог. Этого антихриста Бог свяжет узами и посадит в бездну, схватив его вместе со слугами его и теми, кто в него верует. Вам же и здесь принять муку от меня, а по смерти — там».

Те же сказали: «Говорят нам боги: не можешь нам сделать ничего!».

Он же сказал им: «Лгут вам боги».

Они же ответили: «Мы станем перед Святославом, а ты не можешь ничего нам сделать». Янь же повелел бить их и выдергивать им бороды.

Когда их били и выдирали расщепом бороды, спросил их Янь: «Что же вам молвят боги?».

Они же ответили: «Стать нам перед Святославом» .

Казнь волхвов Янем Вышатичем.

Настойчивость с которой мятежники рвались к князю удивляет, будто они были уверены, что останутся безнаказанными или их целью было предстать перед князем. Видимо и Ян Вышатич что-то подозревал, поэтому выдал волхвов на расправу родственникам убитых мятежниками женщин. Видимо, он не желал, чтобы эти волхвы донесли свои мысли до князя.

Как считают историки это запись непосредственных воспоминаний Яна Вышатича, сделанных лет через тридцать после событий. Слишком много в рассказе деталей, которые мог видеть только он. Так что он мог забыть некоторые детали за давностью лет, но в целом события описаны достоверно.

4. Волхвы — миссионеры манихейской секты богомилов.

Восстание 1071 г. имело ярко выраженную социальную направленность: уничтожение имущественного неравенства и передел имущества (иначе не понятно почему восставшие так легко отдали волхвам имущество казненных). Все три восстания объединены фигурами волхвов-предводителей. Но очень сомнительно, что это были языческие жрецы. Учение о социальном равенстве (в примитивном его виде: всё взять и поделить, а богатых перебить) — это уже выше родовой языческой философии. И настораживает антихристианская направленность восстаний. Языческим жрецам бояться было не чего в Древней Руси. Они просто перестали быть жрецами. В древнерусском обществе только колдуны сохранили за собой ряд прежних функций: гадание, предсказание погоды, выполнение некоторых обрядов, связанных с плодородием, лечением, изготовлением амулетов. С христианизацией жрецам пришлось уступить церкви такие функции, как обряды при рождении, свадьбы и похороны. Бывшие жрецы даже не прятались, а спокойно жили среди людей. Возможно, бывшие жрецы выполняли такие обряды нелегально.

Посмотрим на миниатюру Радзивилловской летописи (летопись XV в., но восходит к летописи XIII в., а миниатюры исследователи относят к еще раннему времени), где художник изобразил новгородского волхва и князя Глеба.

Казнь волхва.

Очень странно выглядит «языческий» жрец, если не сказать чуждо. Такое впечатление, что художник хотел показать именно чужеродность волхва.Бритое лицо (это на Руси, где к бороде было трепетное отношение!), длинные волосы, богатая странная одежда. Нет, это не были языческие жрецы. Обратите внимание какую околесицу вдруг начал городить «волхв», говоря о создании человека! Это не языческая концепция. В языческой мифологии человека боги создают из дерева, глины, камня. Тут же какая-то причудливая псевдохристианская легенда. И уж тем более языческий жрец не стал бы упоминать христианских персонажей.

В итоге можно в общем выделить основные черты идеологии «волхвов»: ненависть к христианству, ненависть к церкви, идея социального равенства.

История знает такую идеологию — это манихейство. Само учение иранского основателя религии Мани очень сложное, запутанное, а самое главное оно было тайным от простых последователей. Вкратце, Мани учил, что материя (то есть наш мир) есть зло, часть мирового мрака, которая так и хочет поглотить божественный свет истины. Душа человека — осколки этого света, поглощенного материей в результате вселенского катаклизма. Поэтому душу нужно было спасать от зла материи путем смерти. Манихеи выступали за аскетический образ жизни и очень не любили христиан. Л. Н. Гумилев назвал манихейство антисистемой, то есть системной целостностью людей с негативным мироощущением. Действительно, считать наш мир злом — это уже перебор, а манихеи не любили ни мир, ни людей, они стремились соединиться со «светом», освободившись от оков материи. И окружающие манихеев люди отвечали им враждой, потому что куда бы манихеи не попадали они начинали свою разрушительную деятельность, уничтожая народы и государства.

Хотя манихейская вера запрещала ложь, но распространялось это только на своих, чужих обманывать можно было, потому что это было необходимо ради «спасения» «неверных» от оков тьмы. Поэтому манихеи проникали в чужое общество надевая привычные населению маски: с христианами они притворялись христианами, с буддистами были буддистами. Так в Иране они надели маску зороастрийцев и в 6 в. их предводитель Маздак даже получил доступ к власти, начав казни знати и богатых людей, раздавая богатства беднякам, в том числе и гаремы знати. На мусульманском Востоке манихейство приняло облик исмаилитских сект и современного ваххабизма.

В VII в. манихеи проникли в Малую Азию, где приняли имя павликиан, где даже основали свою республику, откуда совершали грабительские набеги на Византию, уничтожая христианские храмы.

В X в. манихейство проникло в Болгарию и под именем богомилов (Богомил — так звали основателя секты в Болгарии) распространилось по Балканам. Через Италию богомилы проникли во Францию и Германию, где приняли имена катаров, вальденцев, альбигойцев, патаренов.

Для того, чтобы было легче привлекать новых приверженцев манихеи видоизменили свое учение, модернизировав его под христианство. Наш мир, как теперь гласило их учение, был создан Сатаной, точнее тогда он был еще ангелом Сатанаилом, который позавидовал Богу и создал материальный мир, заключив частицы божественного света в виде души в могиле материи. Сравните с речами волхва Яну Вышатичу о творении человека Сатаной, в которую Бог вложил душу. Видимо, перед нами вариант манихейского учения, разработанный специально для Руси.

Находит объяснение и упоминание «волхвами» неких богов, которым они поклоняются. Богомилы были дуалистами — они одинаково чтили доброго бога Неба и злого бога Земли. Причем богомилы считали, что человек сам должен выбирать какому богу поклоняться сообразно своему характеру. Так у богомилов-сатанистов Сатанаил был добрым богом, которому завидовал бог Неба и потому насылал на землю всяческие беды, вроде грозы.

Распространение богомильства в Европе.

Если богомильство проникло в Европу, то разве не могло оно проникнуть на Русь? Еще как могло. И проникло. Проникали богомилы под видом волхвов, хотя были такими же волхвами, как масоны каменщиками. В Европу богомилы приникали, как ткачи. Обосновавшись в чужом обществе они начинали подпольную агитацию среди населения, вербуя последователей. В Европе, где родовое общество было окнчательно сломлено феодальными порядками, а церковь и власть не отвечали уже понятиям о справедливости, это было легко. Богомилы пользовались социальным неравенством и недовольством населения (а недовольно население в Европе было абсолютно всем). Так как христианская церковь была прямым конкурентом богомилов, то они не стеснялись в ее обличении, особенно указывая на богатство церкви, называли иконы идолами, а Римского папу — сатаной, и утверждали, что Богу храмы не нужны и призывали жить скромно, как первые апостолы. Это находило живой отклик в народе. В конце концов церковь богомилов в Европе выросла настолько, что стала угрозой для европейских государств. Пришлось проводить против богомилов крестовые походы и вводить инквизицию.

Точно также богомилы начали проникать на Русь. Видимо, решили, что самым лучшей маской на Руси будут колдуны-волхвы. И тут богомилы просчитались. И если власти Византии и европейских государств длительное время даже не замечали, что у них под носом растет и укрепляется манихейская секта, то на Руси это быстро заметили, потому что бредовые легенды про Сатану, сотворившего человека с настоящими языческими мифами спутать не могли.

5. Почему манихейство не оказало разрушающего воздействия на Русь?

Разумеется власти на Руси поначалу еще не понимали с какой заразой имеют дело, просто они чувствовали, что на Русь пришло что-то чужое, которое грозит бунтами и мятежами. Поэтому поступали просто и жестко — уничтожали подстрекателей бунта, не трогая народ, тем самым народ не озлоблялся репрессиями и не считал погибших богомилов «невинными страдальцами». Но и сама богомильская заумная антихристианская концепция не нашла отклика среди населения Руси. Она была слишком чуждая. Восстать против несправедливости народ еще мог, а вот идти на смерть ради «соединения со светом» уже не имел желания. Поэтому богомильское учение навсегда осталось на Руси в подполье, вырываясь иногда в виде ересей, которые власти справедливо и жестко подавляли.

Нельзя сказать, что деятельность богомилов долго оставалось тайной. Уже вскоре после первых выступлений богомилов, власти светские и церковные разоблачили мнимых волхвов и с конца XI в. по Руси распространяются поучения против богомильства.

Стоит отметить, что церковь Древней Руси еще не успела сильно погрязнуть в роскоши и коррупции, как католическая церковь Европы. Поэтому антихристианская пропаганда богомилов на Руси просто прошла мимо населения, так как не отражала действительности.

Если на Руси и возникли тайные манихейские секты, то они погибли в огне монгольского нашествия, оставив после себя легенды о Сатанаиле в русском фольклоре. Проникали богомилы на Русь и после монгольского нашествия, создавая различные ереси, вроде ереси стригольников, но эти ереси оперативно подавлялись властями.

Но самое главное, богомилы не нашли контакта с высшей властью и сочувствия манихейским взглядам среди населения, как это случилось в Европе. По этим причинам манихейство на Руси так и осталось малочисленным маргинальным сектанским течением.

Вконтакте

Глава вторая. Первые народные восстания в Суздальской земле и в Новгороде в XI веке (Выступления волхвов)

Первое крупное народное восстание вспыхнуло в Суздальской земле. Оно было направлено против местной общественной верхушки - "старой чади". На заре русской истории почти вся территория Суздальской земли была покрыта дремучим лесом. Он тянулся сплошным массивом, тая в себе многочисленные реки, ручьи, озера, болота. Лишь кое-где по Оке и в Ополье (Край, лежащий между Владимиром, Юрьевом Польским и Переяславлем Залесским ) лежали безлесные пространства - поля, отроги далеких степей.

Дуб, клен, липа, рябина, орешник, чем дальше к северу, тем все чаще и чаще перемежались с сосновыми и еловыми лесами, а на севере и северо-востоке от линии, идущей от устьев Невы к Ильменю, а оттуда на верховья Волги и Низовья Оки, протянулась южная граница восточноевропейской тайги. Таежные ель, сосна, пихта, можжевельник сочетались с березой, осиной, ольхой. И, наконец, еще дальше, на севере Суздальской земли, лежали мрачные еловые леса, бесконечные моховые болота и заболоченные низины, суровые, но светлые сосновые боры, прорезанные холодными, чистоструйными северными реками. По Суздальской земле протекали Волга, Ока, Шексна, Москва-река и лежали озера: Неро, Клещино, Белоозеро.

В давние времена заселяли восточные славяне лесистый Суздальский край. Древнее население края - меря, в районе Ростова Великого, и весь, жившая у Белоозера, давно уже вступили в сношения с восточными славянами и, попав под влияние их более высокой культуры, постепенно обрусевали и растворялись в среде русских, заселявших край.

С северо-запада, из Приильменских, Новгородских земель, продвигались в Суздальскую землю словене, с верховьев Волги переселялись кривичи и, наконец, на юго-западе простирались поселения вятичей, древнейших славянских обитателей бассейна Москвы-реки.

Русское и финно-угорское население края занималось земледелием и скотоводством, но рыболовство, охота и бортничество играли весьма существенную роль. Развивались ремесла и торговля, возникали и росли города. Самыми древними городами края были Суздаль и Ростов, где сидело "старое" боярство.

Вот здесь, в Суздальской земле, и произошло первое в древней Руси известное нам из источников крупное народное восстание. Поводом к нему послужил голод, охвативший в 1024 г. Суздальскую землю и вызвавший в ней "мятеж велик". Древняя русская летопись "Повесть временных лет" сообщает, что простой народ стал избивать "старую чадь", т. е. местную богатую знать, спрятавшую запасы хлеба, и что это восстание сельского люда возглавили волхвы - жрецы старой, дохристианской религии.

Очевидно, голод явился лишь ближайшим поводом к восстанию, которое имело ярко выраженный антифеодальный характер. Дело в том, что самый голод был вызван не только неурожаем. В летописях, особенно в новгородских, мы не раз встречаем указания на голодание населения. Голод обычно был последствием "безмерных дождей", засух, безвременных заморозков, суховеев и т. п. Но следует отметить, что такие голодовки, вызванные климатическими условиями, становятся обычными лишь в период с конца XIII до начала XVII в., когда наблюдается известное ухудшение климата. Что же касается периода до XI в., то, судя по летописи, а также и по данным палеоботаники, палеозоологии, археологии и геологии, климат древней Руси был более теплым, более мягким и постоянным, чем в позднейшие времена. Конечно, голод 1024 г. мог явиться результатом какого-нибудь стихийного бедствия, постигшего Суздальскую землю. Но не надо забывать, что крестьянское хозяйство в те времена было крайне неустойчивым: малейший неурожай вызывал голод, однако народное восстание связывается лишь с голодом 1024 г.

В чем же тут дело? Летопись говорит о том, что голод в этом году охватил далеко не все слои населения Суздальской земли. "Старая чадь" не голодала, она держала в своих руках запасы хлеба - "гобино". В древнерусском языке слово "гобино" означало урожай злаков и плодов вообще, но чаще всего этот термин применялся к урожаю зерновых хлебов. Летописец подчеркивает то обстоятельство, что от голода, постигшего Суздальскую землю в 1024 г., страдала только "простая чадь". "Старая чадь", очевидно, пользовалась народным бедствием - голодом: прибрав к рукам хлеб и ссужая его голодающим, она закабаляла окрестный люд, подчиняла его себе, заставляла работать на себя в своем феодальном хозяйстве. Вот эта феодальная эксплуатация и была основной причиной "мятежа великого и голода по всей той стране", о чем говорит "Повесть временных лет" под 1024 г. Голод прекратился (люди, по выражению летописца, "ожиша", т. е. ожили) только тогда, когда голодающие суздальцы по Волге отправились в землю Камских болгар и привезли оттуда хлеб ("жито").

Восстание смердов Суздальской земли против "старой чади" заставило всполошиться господствующую феодальную верхушку. Не голод, а именно "мятеж велик" вынудил князя Ярослава Мудрого, находившегося тогда в Новгороде, все внимание уделить событиям в Суздальской земле. Вот почему Ярослав со своим войском направляется не в Чернигов, где в это время сел на княжеский стол его соперник и конкурент Мстислав, а в Суздальскую землю, где появились "волхвы лживые", поднявшие восстание "простой чади" по селам.

Прийдя в Суздальский край, Ярослав захватил волхвов, одних казнил, а других отправил в изгнание (См. "Повесть временных лет", ч. 1, стр. 99-100, 299 ). В Новгородской летописи содержатся некоторые дополнительные сведения о восстании 1024 г. Она рассказывает о том, что часть восставших против "старой чади" была убита, очевидно, во время столкновения с княжескими дружинниками, имущество казненных и ссыльных участников восстания было разграблено (См. "Новгородская IV летопись", СПб., 1915, стр. 112 ). Так закончилось первое крупное крестьянское восстание на Руси. К сожалению, летописи не сохранили его подробностей.

Своеобразие этого народного движения заключалось в том, что во главе восставших против "старой чади" смердов стояли волхвы, которые стремились использовать антифеодальное выступление народа для возврата к прежним дохристианским культам.

Это была не единственная попытка волхвов вернуть былое влияние. В "Повести временных лет" под 1071 г. следует рассказ о выступлениях волхвов в Киеве, Новгороде и Суздальской земле, в частности в Белозерье.

Следует отметить, что летописная дата - 1071 год - неверна. Известные исследователи русских летописей - А. А. Шахматов и М. Д. Приселков убедительно доказали, что восстания эти проходили в разное время между 1066 и 1069 гг.

Под 1071 г. их поместил составлявший эту часть "Повести временных лет" летописец, который записал рассказ о восстании в Суздальской земле со слов Яна Вышатича, богатого и влиятельного боярина, видного дружинника черниговского князя Святослава Ярославича (сына Ярослава Мудрого).

Ян Вышатич был очевидцем этого восстания; именно он и подавил движение смердов в Суздальской земле и расправился с их вождями - волхвами. Летописец под одним годом поместил в летописи и рассказ Яна Вышатича и все известные ему выступления волхвов. Точно датировать он их не мог, и поэтому в его рассказе все время встречаются такие выражения: "в те же времена", "однажды", "при князе Глеба".

Первым по времени было выступление волхва в Киеве. А. А. Шахматов считает, что оно, возможно, имело место в 1064 г. Волхв появился в Киеве и стал пророчить, что на пятый год Днепр потечет в обратном направлении, а земли начнут перемещаться - Греческая земля займет место Русской, а Русская - Греческой; изменят свое местоположение и другие земли.

Летописец сообщает, что "невеглые" (т. е. невежды, под которыми следует подразумевать киевлян, еще не отрешившихся от привычных, так называемых языческих, верований) слушали его проповедь, а киевляне крещеные, т. е. принявшие христианство, смеялись над ним.

Не надо забывать того, что христианство на Руси стало официальной государственной господствующей религией лишь в конце X в., за 80 лет до описываемых нами событий, и при этом, выступая в роли силы, укрепляющей феодальный общественный строй и феодальное государство, оно, естественно, встречало отпор и недоброжелательное отношение со стороны трудового люда городов и сел древней Руси. И неудача волхва, который, как говорит "Повесть временных лет", однажды ночью пропал без вести, объясняется тем, что в Среднем Приднепровье, в Киеве уже давно сложилась феодальная государственность, укрепилась княжеская военно-дружинная организация, и христианская церковь стала могучей силой. Поэтому проповедь волхва в Киеве не могла иметь успеха, хотя и представляла известную опасность для киевских феодалов. И, очевидно, не без их участия киевский волхв вдруг исчез, причем исчез ночью, когда киевские "невегласи" из "простой чади" не могли заступиться за него ("Повесть временных лет", ч. 1, стр. 116-117, 317 ).

Подобная обстановка сложилась и на другом конце Руси, на берегах Волхова, в Новгороде. Здесь при князе Глебе, сыне Святослава Ярославича, тоже однажды выступил волхв.

Новгород - второй по величине после Киева город древней Руси - в большей степени сохранил старые, дохристианские верования. Его многочисленная "простая чадь" сопротивлялась и христианской церкви, и киевским князьям, стремившимся подчинить себе Новгород, поставить своих дружинников в особо привилегированное положение и заставить новгородцев платить дань. Не случайно древнее предание, записанное, правда, в поздней летописи, повествует о том, что воеводы киевского князя Владимира Святославича - Добрыня и Путята крестили новгородцев огнем и мечом.

В событиях начала XI в., в частности в межкняжеской усобице между Ярославом Мудрым и Святополком Окаянным, новгородские смерды и особенно простые люди из горожан сыграли большую роль. Они помогли Ярославу одержать победу над Святополком, которому оказывали поддержку интервенты - войска польского короля Болеслава, состоявшие из поляков ("ляхов") и наемников - немцев и венгров ("угров"). За эту помощь Ярослав щедро одарил новгородцев: новгородцы и старосты, как написано в Новгородской летописи, получили по 10 гривен, а смерды - по гривне. Кроме того, что еще важнее, Ярослав дал "Русскую Правду" (так называемую "Древнейшую Правду"), в которой новгородцы были приравнены к княжеским мужам, и еще какой-то устав, не дошедший до нас.

Все это придало известную уверенность действиям волхва в Новгороде при Глебе Святославиче. Разговаривая с людьми, волхв утверждал, что может творить чудеса, например на глазах у всех перейти Волхов, что он знает наперед, что произойдет, и хулил христианскую веру. Речи волхва возымели действие. Большинство новгородцев встало на сторону волхва. Уже собирались убить новгородского епископа. Надев на себя облачение, епископ вышел к новгородцам и обратился к ним с речью: "Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним, кто же истинно верует, пусть тот к кресту идет". Результат был для епископа неожиданным: "И люди разделились надвое: князь Глеб и дружина его пошли и стали около епископа, а люди все пошли и стали за волхвом. И начался мятеж великий в людях", - сообщает "Повесть временных лет".

Князь Глеб не растерялся. Спрятав под плащ топор, он подошел к волхву и после краткой словесной перепалки ударом топора убил волхва. Потеряв руководителя, "люди разошлись" ("Повесть временных лет", ч. 1, стр. 120-121, 321 ).

Так закончилось выступление новгородцев. Самым значительным из известных нам по источникам восстаний смердов, руководимых волхвами, было восстание в Суздальской земле, датируемое летописью 1071 г. Ян Вышатич рассказывал летописцу, как однажды, когда некоторое время (после 1067 г.) Белозерье принадлежало его князю - Святославу Ярославичу, он направился туда, на далекий Север, собирать дань в сопровождении двенадцати дружинников ("отроков") и священника ("попина").

В те времена существовал такой порядок. "Княжой муж", собиравший дань ("даньщик") или денежные штрафы- "виры" ("вирник"), вместе со своими дружинниками и слугами переходил на содержание к населению тех земель, где он действовал. Даньщик считал в это время смердов, с которых он собирал дань, не только княжескими, но и своими людьми, так как часть собираемой с них дани шла в его пользу.

Придя на Белое Озеро, Ян Вышатич со слов белозерцев узнал о восстании волхвов. Это восстание началось в Ростовской области, в Суздальской земле. Поводом к нему, как и в 1024 г., послужил недород ("скудость") и последовавший за ним голод. В голодающий край явились из Ярославля два волхва и заявили, что они знают, кто держит в своих руках запасы пищи ("обилье"). Поднялось восстание. Руководимые волхвами смерды двинулись по Волге и по Шексне. Приходя в тот или иной погост, где сидели "повозники", привозившие дань, т. е. та самая "старая чадь", о которой упоминает "Повесть временных лет" под 1024 г., они указывали на "лучших жен", говоря, что одна держит жито, другая - мед, третья - рыбу и т. д.

Летописец рассказывает о том, какие последствия имело изобличение волхвами "лучших жен", скопивших большие запасы продуктов. В "Повести временных лет" читаем:

"И стали приводить к ним сестер своих, матерей и жен своих. Волхвы же, в навожденьи, взрезая тем заплечья, вынимали оттуда либо жито, либо рыбу и таким образом убивали многих женщин, и имущество их захватили себе" ("Повесть временных лет", ч. 1 (перевод Д. С. Лихачева и Б. А. Романова) )

Немного далее мы объясним этот странный рассказ летописи о расправе с "лучшими женами", а сейчас остановимся прежде всего на социальном содержании руководимого волхвами движения смердов, охватившего Суздальскую область, окрестности Шексны и Белозерский край.

М. Н. Тихомиров обратил внимание на "Летописец Переяславля Суздальского", который сообщает ряд важных подробностей, свидетельствующих о том, что рассказ о восстании в Суздальской земле, помещенный в "Летописце", более древний и достоверный, чем в "Повести временных лет".

Из "Летописца Переяславля Суздальского" мы узнаем, что белозерцы, рассказавшие Яну Вышатичу о восстании смердов, пришедших к ним с Волги и Шексны, были не на стороне восставших; они сокрушались о том, что смерды "много жен и муж погубиша", и что в результате этого "дани не на ком взяти".

Отсюда следует, что информаторами княжеского данщика Яна Вышатича были те белозерцы, которые отвечали за сбор дани, свозили ее в погосты, куда прибывали за данью "княжие мужи", выступали в роли "повозников", т. е. были близки не к смердам, а к пострадавшим от смердов "лучшим мужам" и "лучшим женам".

Кроме того, "Летописец Переяславля Суздальского" дает возможность установить еще одну особенность восстания смердов.

"Повесть временных лет" сообщает, что жертвами восставших смердов были женщины, "лучшие жены", т. е. хозяйки богатых домов. Об этом же говорят и новгородские летописи, причем Новгородская IV летопись переносит рассказ о действиях восставших, избивавших "старую чадь бабы" (т. е. женщин "старой чади"), помещенный под 1071 г., на события 1024 г. Все это дало повод высказать мысль о сохранении на северо-востоке Руси материнского рода, матриархата, когда главой семьи был не мужчина, а женщина, которая являлась и распределителем всего имущества, принадлежавшего роду или семье.

"Летописец Переяславля Суздальского" в отличие от "Повести временных лет" и новгородских летописей сообщает, что во время восстания убивали не только жен, но и "много... муж погубиша", т. е. среди погибших от руки восставших смердов были не только женщины, но и мужчины.

И это вполне понятно, так как ни о каком материнском роде на Руси в XI в., конечно, не может быть и речи. Дело заключается, как мы увидим, в том, что продуктами, накопленными богатыми семьями в определенных случаях, действительно распоряжались "лучшие жены".

Расправа с "лучшими женами" и с "лучшими мужами", в результате которой имущество богатой местной верхушки, "старой чади" доставалось страдавшим от голода и кабалы смердам, привела к тому, что, когда восставшие смерды пришли на Белоозеро, их отряд насчитывал 300 человек. Здесь их и встретил Ян Вышатич. Прежде всего, он расспросил, чьими смердами являются руководители восстания - волхвы. Узнав, что они - смерды его князя, Святослава, Ян Вышатич потребовал от белозерцев их выдачи.

"Выдайте волхвов этих сюда, потому что смерды они мои и моего князя", - заявил он белозерцам. Белозерцы его не послушались, очевидно, не решаясь идти в лес, где находились повстанцы. Тогда Ян Вышатич решил действовать сам. В начале он хотел идти к восставшим смердам один, без оружия, но его дружинники ("отроки") отсоветовали ему, и вскоре к лесу двинулась вся хорошо вооруженная дружина Яна, насчитывавшая двенадцать человек, а с нею и священник ("попин"). Восставшие, относительно которых "Летописец Переяславля Суздальского" подчеркивает, что они были смердами ("...смерда ополчишася против"), вышли из леса и изготовились к бою. Ян Вышатич двинулся на них с топором в руке. Тогда от отряда восставших отделились три смерда, подошли к Яну и сказали: "Видишь сам, что идешь на смерть, не ходи". Ян приказал своим дружинникам убить их и двинулся дальше, к стоявшим и поджидавшим его смердам. Тогда смерды бросились на Яна, причем один из них замахнулся на него топором. Ян вырвал топор из рук смерда, ударил его обухом и приказал своим дружинникам рубить восставших. Смерды отошли к лесу, успев по дороге убить священника Яна. Войти в лес вслед за смердами и вступить с ними в бой Ян Вышатич не решился. Он предпочел другой путь расправы с восставшими. Вернувшись в город Белоозеро, Ян заявил белозерцам, что если они не схватят пришедших из Суздальской земли волхвов ("аще не приведете сих смердов"), то он не уйдет от них хоть год. Перспектива кормить и поить Яна с дружиной и собирать им дань круглый год мало улыбалась белозерцам. Они должны были действовать сами. Белозерцам удалось схватить волхвов и выдать их Яну.

Во время допроса волхвы держались стойко. Убийство стольких людей они объясняли тем, что убитые располагали большими запасами ("обилье") и если их истребить, то у всех будет изобилие ("гобино"). Волхвы вступали в богословский спор с Яном, упорно отказывались признать право Яна судить их, заявляя, что они подсудны только их князю - Святославу. Видимо, им хорошо была известна "Русская Правда", гласившая, что нельзя "мучать смерда без княжа слова", т. е. смерды подсудны только князю и никто, кроме князя, не может их наказать. Волхвы мужественно выдержали пытки, которым подверг их Ян Вышатич.

Натешившись над бессильными волхвами, Ян выдал их "повозникам", чьи жены, матери, сестры и дочери ("лучшие жены") погибли от их рук. "Повозники" расправились с волхвами по старому обычаю кровной мести, по которому родственники убитого мстили убийцам. Здесь на Севере, кровная месть была еще распространена и даже признавалась княжеским судом как нечто, идущее "от бога по правде". Мстя за смерть своих родичей, "повозники" убили волхвов, и трупы их были повешены на дубе у устья Шексны ("Повесть временных лет", ч. 1, стр. 117-119, 317-319; "Летописец Переяславль Суздальский", М., 1851, стр. 47-48 ). Таков летописный рассказ о восстании волхвов в Суздальской земле, охватившем Ростовскую область, Ярославль, Шексну, Белоозеро.

Кто поднялся на призыв волхвов истреблять по погостам "лучших жен", за то, что они держат "гобино", "обилье", и "глад пущают"? Кто "отъимашета себе" "именье их"? Очевидно, те, кто не имел этого "обилья", с кого "старая чадь" - опора княжеской власти - взимала всякого рода продукты и "товары", для того чтобы уплатить их в качестве дани князю или "княжему мужу", тому же Яну Вышатичу. Это были те, кого владельцы "гобинных домов" закабаляли разного рода "рядами" и "купами", те, кто становился феодально зависимым и Эксплуатируемым людом.

Это было "сельское угодье", простые смерды. И Ян Вышатич имел полное основание считать не только триста человек восставших, пришедших с волхвами к Белоозеру, но и самих волхвов смердами. Вот почему в руках у восставших типичное оружие крестьян - топор, вот почему на миниатюрах Радзивиловской (Кенигсбергской) летописи изображенному в долгополой одежде феодалу Яну, вооруженному мечом, противостоят одетые в рубахи и шаровары и вооруженные топорами смерды. Позднейший летописец был прав, именно так иллюстрируя записанный летописцем рассказ Яна Вышатича. Прав и "Летописец Переяславля Суздальского", настойчиво подчеркивавший, что и волхвы, и те, кто истреблял "лучших" жен и мужей, и триста человек повстанцев, с которыми столкнулся в лесах Белозерья Ян Вышатич, - все они были смерды.

Восстание в Суздальской земле имело большой размах и этим отличалось от выступления волхва в Киеве. Объяснение этому не трудно найти в специфике социальной жизни далекого Севера. Если для юга Руси, для Поднепровья уже прошло время, когда вассалы - бояре, дружинники получали от своего господина, князя, пожалования в виде части собираемой им дани, если там быстро шло "обояривание" земель, а с ним и превращение дани в постоянную феодальную ренту, то на северо-востоке дело обстояло иначе. Здесь в земле древнего местного населения - мери и веси и пришедших с запада кривичей и словел, лишь появлялись лены (т. е. княжеские пожалования), Заключавшиеся только в праве собирать для себя дань, за которой и разбредались в полюдье "княжий мужи"; здесь из местной "старой чади" только начинало вырастать богатое, знатное, влиятельное и спесивое боярство "старых городов" - Ростова и Суздаля.

Поэтому так упорно отстаивали свое право "стать перед Святославом" мятежные волхвы. Они считали себя данниками (подданными в прямом и переносном смысле) только князя, признавали право "княжих мужей" - даньщиков собирать с них дань, но они отказывались считать себя одновременно и смердами, "княжого мужа", волей князя получавшего дань с их земли.

Смерда нельзя "умучать" "без княжа слова" - это твердо знали восставшие волхвы и поэтому смело пререкались с Яном Вышатичем, призывая и своих богов и ссылаясь на авторитет княжеского законодательства - "Русской Правды".

Подавленное Яном Вышатичем восстание волхвов было не последним в Суздальской земле. В 1091 г. снова "волхв явися Ростове, но вскоре погибе" ("Повесть временных лет", ч. 1, стр. 141, 342 ).

Хотя восстания смердов, руководимых волхвами, имели место и в Киеве и в Новгороде, почему же больше сохранилось сведений о восстаниях, вспыхивавших в Суздальской земле, на северо-востоке Руси?

Дело в том, что на территории Среднего Приднепровья они происходили в более ранние времена, когда летописание еще не было так развито. Поэтому они не попали в летопись. Что касается северо-восточной Руси, то здесь время для подобного рода социальных движений наступило несколько позднее, в XI в., когда летописание уже достигло высокого развития и важные события, проходившие даже вдалеке от Киева, находили отражение в летописях.

Кроме того, этот своеобразный характер движения смердов объясняется тем, что северо-восток, заселенный не только русскими, но и племенами финно-угорских языков, в X-XI вв. отставал в своем развитии от Приднепровья. Этническая пестрота этого края, более медленные темпы общественного развития его населения, более медленное распространение новой, классовой идеологии, христианства, - все это способствовало тому, что происходившие здесь восстания смердов более длительное время сохраняли форму движения волхвов.

В самом деле, как объяснить непонятное место из летописи, где говорится, что волхвы наносили раны "лучшим женам" и вынимали из ран жито, рыбу, меха?

Еще в середине прошлого столетия у мордвы бытовал обряд, напоминающий летописный рассказ о странных действиях волхвов в Суздальской земле. Обряд этот заключался в том, что особые сборщики ходили по дворам и собирали припасы для общественных жертвоприношений именно с женщин, которые держали эти припасы в специальных мешках, надетых через плечо. Помолившись, сборщик срезал мешок и при этом несколько раз слегка колол женщину в плечо или спину особым священным ножом.

Видимо, летописец связал религиозный обряд, распространенный в то время на северо-востоке, с движением волхвов.

Действительно ли волхвы исполняли свои обрядовые функции во время восстания, посчитал ли летописец убитых жен "лучших мужей", виденных Яном Вышатичем, за жертв обряда, во время которого волхвы не кололи, а убивали (на что, как мы видели, были свои причины), определить трудно.

Если мы учтем, что край, где развернулось восстание волхвов, издавна был населен весью и мерей, среди которых были распространены сходные обычаи, наблюдавшиеся у мордвы еще спустя восемь столетий, то нам станут понятными некоторые странные на первый взгляд особенности восстаний волхвов.

Полурусский - полуфинно-угорский, "чудский" Север был весьма привержен к первобытным верованиям, к волхвам, кудесникам. Не случайно под тем же 1071 г. летописец поместил и рассказ некоего новгородца, посетившего "чудь", т. е. область коми-зырян, где он наблюдал сцену настоящего камлания впавшего в исступление кудесника, который лежал в конвульсиях ("шибе им бес").

Христианство, вытеснявшее культ старых богов посредством культа святых, проникало на северо-восток Руси чрезвычайно медленно. Слишком далек был христианский мир от Шексны и Сухоны; христианская церковь раньше и скорее укрепилась на берегах Днепра, чем в далеких пустынных лесах Белозерья.

Попытаемся, исходя из анализа всех сообщений летописи и привлекая этнографический материал, охарактеризовать восстания смердов. "Старая чадь" была местной феодализирующейся верхушкой, утверждавшей свое господство на осколках распадавшегося первобытнообщинного строя. Судя по археологическим материалам и этнографическим данным, одна часть ее принадлежала к русифицировавшимся остаткам древнего восточно-финно-угорского населения края, а другую часть составляли кривичские, словенские и вятичские переселенцы. Среди потомков исконного населения этого края - мери, еще долгое время бытовали некоторые обычаи, отличные от русских и сближающие их с соседней и родственной мордвой. Эта "старая чадь" помогала княжеским данщикам собирать дань, везла "повоз", доставляла собранное к специальным княжеским "местам", была опорой "княжих мужей" во время "полюдья".

В то же самое время местная знать, пользуясь своим богатством, а быть может, опираясь и на пережитки родоплеменных институтов, обогащаясь в результате эксплуатации челяди, закабаляла своих сородичей. Устанавливая феодальные формы зависимости и держа в своих руках "гобино", "обилье" и "жито", она становилась вершителем судеб своих менее обеспеченных соседей. И всякий "глад" (голод) она использовала для того, чтобы ссудами и кабальными сделками подчинить себе окрестное население. Вот почему ее обвиняли б том, что она держит "гобино и жито" и "глад поущаеть". Это и было причиной восстания и истребления "старой чади".

Но чем объяснить то, что эти восстания выступают перед нами как движения волхвов? Длительное господство первобытнородовых культов, упорно сопротивлявшихся особенно здесь, на северо-востоке, силой меча внедряемому христианству, распространение волхованья, столь характерного главным образом для северных земель Руси, и, наконец, особенности самой структуры общинной организации были причиной того, что первые восстания зависимого или полузависимого сельского люда против феодалов принимают форму восстаний волхвов. Волхв - представитель старой, привычной религии, религии первобытнообщинные времен. Он сам вышел из общины, он близок сельскому люду, он сам часто смерд. В представлении сельского люда волхв ассоциируется со свободным состоянием, с отсутствием княжеских данщиков, вирников и прочих княжеских "мужей". Когда был волхв, не было ни даней, ни повоза, ни вир, земля была у общинников, их собственностью были угодья, поля, нивы, урожаи и леса. Справляли старые праздники, придерживались стародедовских обычаев, молились старым богам. Теперь не только в княжеских горницах и гридницах, но и по всей Руси волхва вытеснял священник.

Дани и поборы, виры и повоз, появление на общинных Землях новых хозяев - бояр и монастырей, экспроприация общинных угодий и земель, закабаление со стороны местной "старой чади", введение христианства и появление на месте капищ и священных рощ церквей, а вместо волхвов - священников - все это по вполне понятным обстоятельствам в представлении люда далеких северо-восточных сел сливалось воедино, в нечто несущее конец их привычному общинному быту. Замахнуться против "старой чади" означало выступить против князя, восстать во главе с волхвом, означало начать борьбу с церковью, со священником, т. е. в конечном счете с тем же князем. Поэтому во главе движений смердов становятся волхвы, служители старых богов, строгие блюстители стародедовских обычаев, руководители религиозных празднеств, справлявшихся из поколения в поколение, хранители чудесных таинств и сверхъестественных знаний, кудесники и ведуны, общающиеся с богами, умеющие их умилостивить, испрошающие у них блага для людей - "дажьбожьих внуков".

Движения смердов, руководимых волхвами, сложны. Различны цели восставших смердов и волхвов. Смерды борются с феодализацией, неотвратимо надвигающейся на них. Для них восстание против "старой чади" и князя с его "мужами" есть не что иное, как борьба с укрепляющимся феодализмом. Для волхвов - это борьба за реставрацию старого быта, за сохранение старой, доклассовой религии, а вместе с ней и того положения, которое они раньше занимали в обществе. Волхв - осколок отживающего мира, сторонник отмирающих старых порядков. Он зовет назад, его цели реакционны. Смерды еще прислушиваются к голосу волхва. Авторитет волхва еще высок. Как и позднее, религиозные мотивы играют большую роль в борьбе сельского люда с феодалами. Когда волхв призывает смерда выступить против христианства, борьба с христианской церковью перерастает в выступление против князя, бояр и наоборот. Тесный союз господствующего класса с церковью создает подобную специфику первых антифеодальных движений. Феодализация и христианизация совпадали по времени.

Феодалы обрушивались на общинника, разоряли его, превращали всю общину в целом в подвластную феодалу организацию зависимого сельского населения и, обирая смерда, превращали его в кабального человека.

Одновременно христианство, проникавшее повсюду вместе с "княжими мужами", вытесняло старых общинных богов, уничтожало культовые места, места молений, сборов и сходов, изгоняло зарождавшееся и, чем дальше на север, тем все более сильное и влиятельное жречество, разбивая идеологию первобытнообщинного строя. Борьба за старую идеологию, борьба с христианством и стала формой восстания смердов. Не будучи в состоянии противостоять феодалу в открытой борьбе, смерд стремился оказать ему отпор, организуясь вокруг старых общинных начал, общинного быта, обычаев, верований. Но эта борьба сельского люда Руси носила иной характер, отличный от стремлений волхвов. Конечные цели волхвов и смердов разошлись. Волхвы были выброшены за борт истории. Они смотрели назад, в прошлое, и ушли в прошлое. Народ, сельский люд, не мог уйти в прошлое. Его восстания не могли привести к ликвидации зарождавшегося и крепнущего феодализма, но они были звеном в общей упорной борьбе народных масс с феодализмом, с церковью и христианской религией за общинные порядки, за землю без бояр, за свою самобытную, окрашенную древними верованиями, культуру.

Каковы же были результаты восстаний смердов?

Источники не сохранили никаких указаний, свидетельствующих о том, что выступления волхвов повлияли хотя бы в какой-либо степени на общественно-политический строй древней Руси. Конечно, поражения восстаний смердов вели к усилению гнета, к укреплению феодальных отношений и княжеской власти. Однако восстания смердов являлись прогрессивными, народными движениями потому, что они были направлены против феодализма. И хотя смерды смотрели назад, в "золотой век" первобытнообщинного строя, с его общинной собственностью, их борьба отражала то стихийное недовольство крестьянства, которое, в конце концов, привело феодализм к гибели. Восстания смердов были первым звеном цепи крестьянских восстаний.

Вместе с отмиранием первобытнообщинных отношений, родового быта, племенного строя, вместе с ростом феодальных отношений исчезает и специфическая форма восстаний смердов - выступления волхвов. Они могли иметь место в мире общин, в полунатриархально-полуфеодальной деревне первых десятилетий после крещения Руси, но им уже не было места в городе, не было места на Руси победившего феодализма и укрепившегося христианства.

Исчезают и волхвы. В "Летописце Переяславля Суздальского" есть одно очень интересное место. Повествуя о расправе волхвов с "женами", летописец сообщает, что они "мечтанием" (т. е. символически), "яко скомороси", совершали свое ритуальное действие (См. "Летописец Переяславль Суздальский", стр. 47 ). Таким путем летописец сближает волхвов со скоморохами и волхованье со скоморошеством.

Скоморох, как и волхв, с которым он сближается и который, уходя в прошлое, завещает ему некоторые свои функции, выступает обличителем "неправды", строя гнета и насилия. Его "глумление" из песнопения и игры (древнейшее значение термина "глум") перерождается в сатиру. Он использует древний эпос, идеализирующий "золотой век" первобытнообщинного строя, и играет на противопоставлении его новому, феодальному обществу.

Скомороший "глум" опасен для властей: "Смеха бегай лихого скомороха". Их "баяние" о славной поре, давно ушедшей в прошлое, а поэтому еще в большей степени идеализируемой, их "буе слово", их "поругание" современных порядков - все это повод к попытке вернуть старые, патриархальные, общинные времена, священные и для скомороха, и для "людья". А это уже было "встаныо", "мятежом", с точки зрения феодальной знати.

Так кончились восстания смердов, протекавшие в оболочке движения волхвов, кончились, не внеся никаких существенных изменений в общественную жизнь древней Руси.

Первым известным нам крестьянским восстанием на Руси было восстание смердов в Суздальской земле в 1024 г. Но возникает вопрос: можно ли думать, что это первое известное нам крестьянское движение не имело своих предшественников? Ведь первое восстание смердов, отмеченное летописью, произошло в таком отдалённом уголке Руси, каким была Суздальская земля начала XI в. Между тем общественные отношения в самой; Киевской земле к этому времени продвинулись значительно дальше, чем на русском северо-востоке.

Ценное наблюдение по этому поводу сделал Б.Д. Греков. Он справедливо связывает суздальское восстание с мирным соглашением Ярослава Мудрого и Мстислава Черниговского в 1026 г. «И уста усобица и мятежь, и бысть тишина велика в земли», - заканчивает свой рассказ летописец. Б.Д. Греков предполагает, что «под словом «мятежь» понимается народное движение, направленное против власти и господствующих классов» . Обострению классовых противоречий на Руси способствовала длительная война, «усобица» между соперничавшими князьями. «Этот тяжелый для Руси период тянулся десять лет и закончился именно в 1026 г.» . Таким образом, Б.Д. Греков рассматривает суздальское восстание не как изолированное явление, а как одно из звеньев в серии народных движений, вспыхивавших в различных концах Руси.

Это наблюдение можно расширить, распространить на значительную территорию и связать с известиями о крупнейшем антифеодальном движении, развертывавшемся за пределами Руси, в соседней Польше. Впрочем, оговоримся заранее, что наш рассказ о крестьянских и городских движениях на Руси начала XI в. вовсе не ставит своей задачей доказать, что мы имеем дело с единым крестьянским движением, охватившим территорию Руси и Польши, таким движением, которое по своим задачам и размаху напоминало бы восстания Болотникова или Разина. К народным движениям на Руси с полным основанием могут быть применены слова Ф. Энгельса о крестьянских восстаниях, предшествовавших крестьянской войне в Германии XVI в. «В средние века, встречаясь с большим количеством местных восстаний крестьян, мы - по крайней мере в Германии-до Крестьянской войны не обнаруживаем ни одного общенационального крестьянского восстания» .

Такой именно разрозненностью и разобщённостью отличаются и народные движения на Руси начала XI в., само существование которых восстанавливается с большим трудом и только при внимательном изучении источников, относящихся к знаменитой распре Святополка Окаянного с Ярославом Мудрым.

Эта распря изображается в церковных и летописных сказаниях с определенной тенденцией. С одной стороны, - Святополк, убийца трех братьев; с другой - Ярослав, защитник русских интересов. Противоположение злобы и добродетели подчеркивается даже прозвищами обоих князей: Святополк - Окаянный, Ярослав - Мудрый. Нет никакого основания заниматься реабилитацией Святополка, добивавшегося киевского стола какими угодно средствами - при поддержке то поляков, то печенегов, но не следует чрезмерно возвеличивать и деятельность Ярослава, также опиравшегося на иноземную помощь варягов, также расправившегося со своим братом Судиславом, обреченным на пожизненное заключение в темнице. Оба князя одинаково жестоко готовы были расправиться со своими соперниками. Для нас интересна не характеристика личностей Ярослава и Святополка, а те условия, при которых развертывалась княжеская усобица начала XI в.

Несомненным указанием на то, что княжеские распри затронули широкие круги населения как в Киеве, так и в Новгороде, являются летописные известия о действиях Святополка и Ярослава. Святополк, утвердившись на княжении в Киеве, «созвал людей, начал давать кому верхнюю одежду, кому деньги, и роздал множество» .

В данном случае речь идет не о боярах, а о «людях», как обычно назывались горожане и вообще простолюдины. Святополк старался задобрить киевских горожан, готовясь к решительной схватке с Ярославом. Летописец по этому поводу разражается множеством цитат из церковных книг, обрушиваясь на нечестивого князя, опиравшегося на «младых советников»: согрешили все от главы до ног, «от цесаря и до простых людей». «Младые советники» и «гоноша» князь - это не возрастные, а социальные категории, так как тридцатипятилетнего Святополка никак нельзя было назвать юношей. Молодость здесь понимается в смысле невысокого общественного положения, в противовес «старым и мудрым» - верхушке феодального общества.

Горожане проявляют большую активность и в Новгороде. Насилия варяжских дружинников Ярослава вызвали восстание новгородцев, перебивших варягов на «Поромоне дворе». Слова «вставше новгородци», т. е. «восстали новгородцы», прямо указывают, что в Новгороде произошло именно восстание. Ярослав заманивает к себе «нарочитых» новгородцев и устраивает в своей загородной резиденции настоящую бойню. Ночью он получает сообщение о смерти отца и утверждении Святополка в Киеве. Потрясенный этими известиями, потеряв опору в варяжской дружине, Ярослав обращается к новгородцам «на вечи» с просьбой поддержать его в борьбе с братом .

По Новгородской летописи, несомненно более осведомленной об этих событиях, чем летописи южнорусские, Ярослав разгневался «на гражаны», собрал «воинов славны тысящу» и уничтожил их в своей загородной резиденции. Вече, постановившее оказать помощь Ярославу, собралось «на поле» .

Как видим, действия Святополка и Ярослава почти однородны. И тот и другой вынуждены искать помощи у горожан. «Люди» в Киеве - те же «гражане» в Новгороде. Это одни и те же общественные группы, в основном городское население. Разбитый на реке Буге войсками Святополка, Ярослав убежал в Новгород только с четырьмя дружинниками и собирался бежать за море. Но этому воспротивился посадник Константин с новгородцами, собравшими деньги для найма варягов. После победы на реке Альте Ярослав утвердился на киевском княжении.

Непосредственным результатом соглашения новгородцев с князем явилась та часть краткой редакции «Русской Правды», которую теперь принято называть Древнейшей Правдой, может быть только первые ее статьи . Наиболее характерной особенностью этих статей является отсутствие в них указаний на княжескую юрисдикцию. Здесь нет еще продажи в пользу князя, а только платежи «за обиду», которые идут в пользу потерпевшего. Руси, гридин, купчина, ябедник, мечник, изгой, Словении приравнены друг к другу, тогда как Пространная Правда устанавливает уже различие между княжескими людьми и остальными потерпевшими. В Древнейшей Правде мы имеем жалованную грамоту, освобождающую новгородцев от княжеского суда и проторей в пользу князя. Поэтому нет оснований отрицать показание летописи о том, что Ярослав дал новгородцам «правду и устав списав» тотчас же после победы над Святополком.

По точному смыслу летописи «Правда» и письменный устав были даны в Киеве. На это, может быть, указывает и то обстоятельство, что «русин» (киевлянин) и «Словении» (новгородец) одинаково упомянуты в первой же статье «Правды». Можно предполагать, что подобное же пожалование было дано киевским горожанам и Святополком, но только не дошло до нашего времени.

Длительная борьба за киевское княжение коснулась не только горожан, но и смердов. По Новгородской летописи, войско Ярослава, собранное в Новгороде, состояло из 1 тыс. варягов и 3 тыс. новгородцев . В составе этого войска находим смердов и новгородцев, иными словами, - горожан и крестьян.

Различие между ними подчеркивается размером награды, которая дана была им Ярославом после победы. Новгородцы получили по 10 гривен, старосты также по 10 гривен, а смерды по гривне. Упоминание старост и смердов определенно указывает на то, что в войске Ярослава принимали участие крестьяне-общинники, выступившие в поход под предводительством своих старост. Старосты в этом случае приравнены к остальным новгородцам, тогда как, по другому известию, простые новгородцы («мужи») оказываются маломощными по сравнению со старостами .

В непосредственной связи с новгородскими событиями 1015-1019 гг. стоит известие Софийской Первой и Новгородской Четвертой летописей о гневе Ярослава на посадника Константина, который ранее вместе с новгородцами удержал Ярослава от бегства за море. Сообщение об этом помещено в летописи тотчас после известия о награждении новгородцев Ярославом. Константин был заточен в Ростов и на третье лето убит в Муроме по приказанию Ярослава . Значит, смерть Константина произошла примерно в 1022 г. Неясность рассказа о гневе Ярослава не мешает нам говорить о каком-то крупном конфликте между новгородцами и Ярославом.

Как мы видим, в событиях 1015-1019 гг. принимали участие горожане и смерды Новгородской земли. В еще большей степени эти события должны были затронуть сельское и городское население южной Руси. Правда, летопись говорит о княжении Святополка в Киеве кратко и неясно, но иноземные источники (Титмар Мерзебургский и др.) прямо указывают на тяжелое в то время положение Киева и прилегавших к нему областей. Ведь временная победа Святополка над Ярославом была достигнута при помощи польского князя Болеслава, который нисколько не церемонился со своим союзником и расставил по русским городам свои дружины, по выражению летописи, «на покори».

Русские источники совершенно обходят вопрос о характере этого «покорма», но у нас имеются и другие, польские источники. Особенно интересно изложение событий у Длугоша, соединившего в одном повествовании и русские и польские источники. По его словам, Болеслав, разгневанный тайным избиением польских воинов по городам, отдал Киев своим воинам в добычу. О том же пишет и Мартин Галл в своей хронике, восхваляя Болеслава и приписывая ему «богатырские подвиги» .

Длугош и русская летопись приписывают инициативу борьбы против польских захватчиков самому Святополку, заявившему: сколько ляхов по городам, избивайте их».

Достоверность этого летописного известия была подвергнута сомнению Карловичем и позже А.А. Шахматовым , по мнению которых летописный рассказ 1018 г. был дополнен на основании такого же рассказа об интервенции польских феодалов в 1069 г.

Однако названные авторы не обратили внимания на то, что в рассказе о киевских событиях 1069 г. имеется сходство и с другим текстом, заимствованным из более ранних летописных известий. Святослав в битве при Снове обращается к воинам со словами другого Святослава - прославленного воителя X в.: «Потягнем, уже нам не лзе камо ся дети» . Следовательно, рассказ о киевских событиях 1068-1069 гг. написан человеком, который был знаком с более ранними летописями. События 1069 г. напомнили ему о польском вмешательстве 1015-1018 гг., а сражение Святослава Ярославича с половцами - о победе, одержанной в X столетии Святославом Игоревичем над превосходящими силами неприятелей.

Для выступлений против наглых захватчиков не требовалось особых сигналов, так как средневековые военные постои, как правило, сопровождались грабежами и насилиями. «И избиша ляхы», - говорит летописец, сообщая о бегстве Болеслава из Киева.

Кто же избивал вооруженных ляхов по городам? В данном случае речь должна идти о широком народном восстании, направленном против иноземных захватчиков. Это восстание охватило русские города, должно было найти поддержку в деревне и приняло антифеодальное направление.

Подтверждение этому предположению мы найдем в так называемом «Чтении о житии и погублении Бориса и Глеба». Рассказывая о смерти Святополка на чужбине, «Чтение» объясняет причины его изгнания в следующих выражениях: «Была крамола от людей и был он изгнан не только из города, но из всей страны» . Город - в данном случае Киев, жители которого, «люди», изгоняют Святополка вследствие крамолы - заговора или восстания.

Обстановка, сложившаяся на юге Руси в 1015-1026 гг., была чрезвычайно сложной, так как окончательная победа Ярослава над Святополком отнюдь не была концом княжеских усобиц. Полоцкий князь Брячислав в 1021 г. захватил и ограбил Новгород. Поход Брячислава характеризует тревожную обстановку, сложившуюся на севере Руси. Княжение Ярослава в Киеве также продолжалось недолго. В 1024 г. у него появился опасный соперник. Его брат князь Мстислав пришел из Тьмутаракани и пытался занять Киев, но потерпел неудачу - киевляне его не приняли . В том же году произошла битва при Листвене, закончившаяся победой Мстислава и бегством Ярослава в Новгород. После этого Ярослав не смел идти в Киев, хотя там сидели его ставленники. Княжеская распря завершилась разделом Русской земли по линии Днепра. В Киеве сел княжить Ярослав, в Чернигове - Мстислав. Тогда-то «и уста усобица и мятежь, и бысть тишина велика в земли».

Итак, летописец имел право говорить о «мятеже» в Русской земле, понимая под ним народные восстания. Волнения охватили обширные области тогдашней Руси, начиная с Новгорода на севере и кончая Киевом на юге. В свете этих событий, на наш взгляд, и следует рассматривать суздальское восстание 1024 г., которое, следовательно, никак не может быть названо первым в XI в. антифеодальным движением на Руси. Восстание 1024 г. становится понятным только в связи с событиями в Киевской и Новгородской землях начала XI в.

Известие о суздальском восстании помещено в «Повести временных лет», с небольшими различиями в ее Лаврентьевском и Ипатьевском списках. Оно вставлено в летопись посредине рассказа о приходе Мстислава в Чернигов и сборах Ярослава к походу на Мстислава. В Лаврентьевской летописи читаем следующее:

«В это лето восстали волхвы в Суздали, убивали "старую чадь" по дьявольскому наущению и беснованию, говоря, что те держат урожай. Был мятеж великий и голод по всей той стране; шли по Волге все люди в болгары и привезли, и так ожили. Услыхав о волхвах, Ярослав пришел в Суздаль, захватил волхвов, заточил их, а других показнил, говоря так: "бог наводит за грехи на какую-либо землю голод, мор, засуху, иные бедствия, а человек не знает ничего"» .

Следует отметить, что текст Ипатьевской летописи несколько разнится от Лаврентьевской. Вместо слов «в Суздали» в ней находим «в Суждалцих», вместо «привезоша» читаем «привезоша жито» . Эти две поправки имеют важное значение для правильного понимания летописи. Дополнение «жито» вполне уместно к глаголу «привезоша». Без него оставалось бы совершенно неясным, что привезли из Болгарской земли ездившие туда во время голода люди.

В летописном рассказе о событиях в Суздальской земле бросается в глаза то обстоятельство, что во главе восстания стояли волхвы. Отсутствие упоминаний о том, что восставшие суздальцы были из числа мери или какого-либо другого народа, говорит в пользу того, что во главе восставших стояли славянские языческие волхвы. Движение было направлено против «старой чади», которая обвинялась в том, что она скрывала «гобино».

Рассказ о суздальском восстании в более расширенном виде помещен в Новгородской Четвертой летописи, где имеются к нему некоторые дополнения. Так, оказывается, что избивали «старую чадь бабы», которые «держать гобино и жито и голод пущают». Голод был настолько велик, «яко мужю своя жена даяти, да ю кормять себе, челядином», т. е. мужья отдавали своих жен в кабалу. От камских болгар привезли «пшеницю и жито, и тако от того ожиша». Ярослав приехал к Суздалю, «схватив перебил и заточил тех, кто убивал баб, и дома их разграбил, а других показнил» .

В.В. Мавродин, впервые указавший на особенности рассказа о суздальском восстании в Новгородской Четвертой летописи, с большим основанием сомневается в его первоначальности, в частности слово «бабы», отсутствующее в ранних летописных сводах, он считает позднейшим дополнением, введенным в Новгородскую летопись по аналогии с последующими восстаниями волхвов . «Старая чадь бабы» в глазах волхвов выступают как волшебницы, напускающие голод. В Тверской летописи рассказ о восстании еще более расцвечен различными дополнениями. Волхвы названы лживыми убийцами, избившими баб и разграбившими их дома. Сделавшееся непонятным слово «гобино» превращается в губину .

По-видимому, первоначальный и малопонятный текст о суздальском восстании был исправлен и дополнен на основании рассказа о восстании волхвов в той же Суздальской земле, но только в 1071 г. Тогда волхвы убивали «лучшие жены», что перенесено в 1024 г. К слову «старая чадь» добавлено «бабы». Сделано было и пояснение, что голод достиг таких размеров, «яко мужю своя жена даяти, да ю кормять себе, челядином».

Как видим, в рассказе Новгородской Четвертой и Тверской летописей все дело сводится к голоду, во время которого мужья вынуждены были отдавать в кабалу своих жен. Этим воспользовались лживые волхвы, пустившие слухи о волшебстве старых баб, дома которых были разграблены, а сами они убиты. Эти дополнения к тексту старых летописей, таким образом, не дают нам новых подробностей о суздальских событиях 1024 г., являясь лишь распространением и своеобразным осмыслением того, что было известно о них по «Повести временных лет». Следовательно, в анализе событий 1024 г. придется в основном исходить из текста Ипатьевской и Лаврентьевской летописей.

Прежде всего нам придется заняться выяснением того, что обозначается в летописи терминами «гобино» и «старая чадь». Сделаем для этого несколько справок.

Слово «гобино» обозначало изобилие или урожай. Известны были в том же значении слова «гобь», «гобьзина» - изобилие, урожай . В ранних русских памятниках слово «гобино» связывалось обычно с урожаем хлеба, овощей или плодов . Это позволяет сделать вывод, что и летописное «гобино» 1024 г. - по преимуществу хлебный урожай. Поэтому слово «жито» является нужным дополнением к слову «привезоша» (привезли).

Перед нами земледельческая среда, которая живет в зависимости от хлебных урожаев, погибает от голода, когда бывает плохой урожай - «гобино», оживает, когда привозят «жито», хлеб, из другой страны. Такое представление о Суздальской земле начала XI в., как об области земледельческой, находит подтверждение в археологических данных, показывающих, что земледелие здесь рано стало основным занятием населения. Следовательно, мы вправе говорить о том, что движение 1024 г. охватило широкие круги земледельческого населения - крестьян, смердов, как назывались крестьяне в Киевской Руси.

Что же это за «старая чадь», против которой поднялось восстание? Словом «чадь» обозначались вообще люди, иногда - народ, дружина. В старых памятниках, кроме того, встречается термин «простая чадь» для обозначения простонародья. В церковном уставе Ярослава Мудрого «простая чадь» противопоставляется боярам. В Новгородской летописи «простой чадью» называется общая масса новгородцев и пр. Но «гобино» держала не простая, а «старая чадь». Слово же «старый» обозначало не только старого, но и старшего. Так употребляет это слово «Русская Правда», в которой читаем: «а конюх у стада старый». Отсюда обычное в древних русских источниках слово «старый» в значении старшего, первенствующего. Следовательно, мы имеем право сказать, что в летописном рассказе о суздальском восстании 1024 г. речь идет о «старой чади», противопоставляемой простому народу или «простой чади», т. е. о нарождавшейся землевладельческой группе «старой чади», которая держит в своих руках лучшие земли, урожай - «гобино».

Летописное известие о восстании 1024 г. вскрывает перед нами интересную особенность общественно-политической жизни в Суздальской земле начала XI в. - ожесточенное сопротивление христианизации, иногда насильственно проводимой князьями. Эта особенность была характерна и для других частей Руси.

Распространение христианства на Руси вовсе не было триумфальным шествием, как его часто изображали церковные писатели. По крайней мере до нас дошли предания о сопротивлении христианству в ряде городов, где «неверные люди» долго не принимали новой веры. По одному известию, христианство установилось в Смоленске только в 1013 г. В Муроме оно утверждается еще позже . Ростовское предание говорит нам о борьбе язычников с христианами в Ростове еще в XI в. Житие Авраамия Ростовского рассказывает, что языческий идол стоял в Чудском конце в Ростове.

Утверждение христианства на Руси было тесно связано с упрочением и расширением феодального землевладения. Насильственная христианизация служила одним из средств, облегчающих захват общинных земель и обращение ранее свободных общинников в зависимых смердов. Вслед за крещением всюду устанавливались особые поборы в пользу церкви, известные под названием десятины. Все это в достаточной мере объясняет нам то обстоятельство, что во главе восстания смердов в Суздальской земле стояли языческие волхвы как представители религии отживающих первобытно-общинных отношений. Восстание в Суздальской земле было явлением значительным по своему размаху и охваченной им территории. Это был «мятежь велик», для усмирения которого приехал Ярослав. Он жестоко расправился с восставшими. Часть их была заточена, часть казнена. Княжеская власть стала на защиту «старой чади», поддерживая общественное неравенство, все усиливавшееся по мере феодализации Руси.

Датой суздальского восстания в «Повести временных лет» указан 1024 г. Конечно, хронология русских летописей XI в. далека от совершенства. Однако летописец все-таки руководствовался некоторыми хронологическими вехами. Поэтому если нельзя настаивать на точности летописной даты, указывающей на 1024 г. как на время восстания в Суздальской земле, то все же можно считать, что это восстание произошло до примирения Ярослава и Мстислава, случившегося в 1026 г. Само примирение враждующих братьев в летописи остается несколько немотивированным, как и раздел русских земель по линии Днепра. Но оно получит свое объяснение в свете некоторых событий, происходивших в это время за русским рубежом.

Летопись, обычно скупая на сообщения о внутренних событиях в чужих странах, вдруг помещает на своих страницах краткое, по знаменательное известие о большом восстании в Польше: «В это же время умер Болеслав Великий в Ляхах, и был мятеж в земле Польской, люди, восстав, перебили епископов и попов и бояр своих, и был у них мятеж» . Известие о «мятеже» в Польше помещено в летописи под 1030 г., но связывается со смертью Болеслава, умершего в 1025 г. Эту связь находим и в «Печерском патерике», где читаем: «в единую ночь Болеслав внезапно умер, и был мятеж велик во всей Польской земле начался после смерти Болеслава» .

Итак, по смыслу летописи и «Патерика», мятеж в Польской земле начался после смерти Болеслава, а это случилось в 1025 г., т. е. почти одновременно с восстанием в Суздале, до примирения князей в 1026 г.

Восстание в Польше, по данным польских источников, относится к 1037-1038 гг. Сведения о нем записаны в «Хронике» Галла в таком виде: «Рабы восстали против господ, вольноотпущенники - против знатных, самовольно захватывая власть. Одних из знатных убив, других обратив в слуг, восставшие бесстыдным образом овладели их женами и предательски захватили должности. Более того, оставляя католическую веру, о чем мы не можем говорить без плача и стона, подняли они бунт против епископов и жрецов бога, часть которых, признавая достойными лучшей смерти, казнили мечом, других, якобы достойных смерти позорной, побили камнями» .

Выясняя историческую достоверность сообщения русской летописи о восстании в Польше, В.Д. Королюк, к сожалению, почти оставил в стороне вопрос о характере и ходе самих событий в Польше. Он правильно считает известия нашей летописи «важнейшим источником для изучения бурных событий 30-х годов XI в. в Польше» . Но этот важный и ценный вывод тотчас же снижается признанием того, что «в русских памятниках произошло смешение двух Болеславов», а это указывает на слабую достоверность летописи, признанную только что самим же В.Д. Королюком «важнейшим источником».

К тому же и время появления русской записи о восстании в Польше, по В.Д. Королюку, относится только ко второй половине XI в., причем нисколько не помогает ссылка на польское происхождение русской записи, которая, таким образом, оказывается возникшей по крайней мере на 20 лет позже описываемых в ней событий.

Нам кажется, что основная ошибка В.Д. Королюка заключается в произвольности его построений о летописном тексте. В самом деле, разве можно считать серьезным доводом, что «при жизни Ярослава, в своё время сильно потерпевшего от столкновения с польским князем», русская летопись не могла назвать Болеслава «великим».

В действительности хронология русской летописи при всех ее недостатках, как правило, отличается относительно большой точностью. В данном случае известия русской летописи и Патерика целиком совпадают с польскими источниками. Так, Длугош говорит о походе русских князей Ярослава и Мстислава на Польшу в 1026 г., после смерти Болеслава. «Ярослав же и Мстислав, русские князья, услышав о смерти Болеслава, польского короля, вторглись в пределы Польши и заняли город Червень и другие города» .

Известие Длугоша целиком согласуется с данными русской летописи, по которым примирение Ярослава и Мстислава произошло именно в 1026 г. Оно не противоречит помещенному ниже в летописи под 1031 г. сообщению о походе Ярослава и Мстислава в Польшу, так как это был вторичный («опять») поход на Червенские города: «и заяста грады Черьвеньскыя опять». Таким образом, нет основания сообщение русской летописи о восстании в Польше после смерти Болеслава относить к событиям 1037-1038 гг., как это делает В.Д. Королюк.

Народное движение в Польше могло начаться значительно раньше указанных лет. «Печерский патерик» связывает с восстанием в Польше убийство польской госпожи Моисея Угрина («тогда и сию жену убиша») и его освобождение из плена. При этом в Патерике дается расчет лет описываемых событий. Моисей пробыл в плену пять лет, а шестой год подвергался мучениям за отказ исполнить желания своей госпожи . Если временем плена Моисея считать 1018 г., когда, по летописи, Болеслав покинул Русь, то возвращение Моисея на родину совпадает примерно со смертью Болеслава и началом восстания в Польше. Поэтому напрасно искать польское происхождение известия летописи о восстании в Польше. Оно могло возникнуть и на русской почве.

События в Польше, где были перебиты «епископы и попы и бояры», находят прямую аналогию в русской действительности начала XI в. Движение против «старой чади» в Суздальской земле возглавлялось «волхвами» и носило противохристианскую окраску, как и восстание в Польше. Эта особенность польского восстания хорошо запомнилась на Руси. «Некиа ради вины изгнани быша черноризци от предел земля нашиа, и велико зло содеася в Лясех», - в таких будто бы словах впоследствии вспоминали о восстании в Польше . Ярослав жестоко расправился с волхвами и оказал помощь польским феодалам, «повоевав» Польскую землю и выведя оттуда множество пленников. Страдающим элементом в этом случае были в основном крестьяне.

В.Д. Королюк не обратил внимания на то, что, по русскому известию, в Польше восстали «люди» («вставше людье»), а этим термином, как раньше уже говорилось, на Руси обозначался простой народ в его совокупности, обычно крестьяне и горожане. Только с конца XIV в. «людьми» начинают называться холопы, да и то обычно с прибавкой: купленные, пошлые, приданые и т. д. Это может служить указанием на то, кто именно восстал в Польше.

Сейчас еще трудно говорить о том, какая связь была между народными движениями на Руси и народным восстанием в Польше. Но есть полное основание предполагать, что такая связь существовала, по крайней мере в районе Червенских городов, на Волыни, может быть, в Киевской земле.

Таким образом, суздальское восстание 1024 г. не должно представляться единственным крестьянским движением XI в. Оно связывается с народными выступлениями, охватившими обширные территории на Руси и в Польше и носившими антифеодальный и антихристианский характер. Эти движения знаменовали собой важный исторический этап: окончательное утверждение феодальных порядков и христианства на Руси и в соседних славянских странах.

Крестьянские восстания в России всегда были одними из самых массовых и значимых выступлений против официальной власти. Во многом это объяснялось тем, что крестьян и до революции, и при советской власти было абсолютное большинство. При этом именно они оставались самым ущербным и наименее защищенным социальным классом.

Одно из первых крестьянских восстаний в России, которое вошло в историю и заставило власти задуматься о том, чтобы регулировать этот социальный класс. Это движение возникло в 1606 году в южных районах России. Руководил им Иван Болотников.

Началось восстание на фоне окончательно сформированного в стране крепостного права. Крестьяне были сильно недовольны усилением гнета. В самом начале XVII века периодически совершались массовые побеги в южные районы страны. К тому же верховная власть в России была неустойчива. В Москве убили Лжедмитрия I, однако злые языки утверждали, что в действительности жертвой стал кто-то другой. Все это делало очень шатким положение Шуйского.

Недовольных его правлением было много. Нестабильной обстановку делал голод, который несколько лет не позволял собрать крестьянам богатый урожай.

Все это привело к крестьянскому восстанию Болотникова. Началось оно в городке Путивле, в котором местный воевода Шаховский помогал организовывать войска, а некоторые историки называют его одним из организаторов восстания. Помимо крестьян, Шуйским были недовольны и многие знатные фамилии, которые не нравилось, что бояре пришли к власти. Вождь крестьянского восстания Болотников называл себя воеводой царевича Дмитрия, утверждая, что тот остался жив.

Поход на Москву

Крестьянские восстания в России часто носили массовый характер. Практически всегда их главной целью была столица. В этом случае в походе на Москву участвовали около 30 000 повстанцев.

Шуйский отправляет на борьбу с восставшими войска, которые возглавляют воеводы Трубецкой и Воротынский. В августе Трубецкого разбивают, а уже в Подмосковье терпит поражение и Воротынский. Болотников успешно продвигается вперед, разбивая основные силы армии Шуйского под Калугой.

В октябре 1606 года взяты под контроль окраины Коломны. Через несколько дней войско Болотникова осадило Москву. Вскоре к нему присоединяются казаки, но рязанские отряды Ляпунова, которые также выступали на стороне восставших, переходят на сторону Шуйского. 22 ноября армия Болотникова терпит первое ощутимое поражение и вынуждена отступить к Калуге и Туле. Болотников сам оказывается теперь в блокаде в Калуге, но благодаря помощи запорожских казаков ему удается прорваться и соединиться с оставшимися частями в Туле.

Летом 1607 году царские войска начинают осаду Тулы. К октябрю тульский кремль пал. Во время осады Шуйский устроил в городе наводнение, перегодив плотиной реку, протекавшую через город.

Первое массовое крестьянское восстание в России закончилось поражением. Его лидер Болотников был ослеплен и утоплен. Воевода Шаховский, который помогал ему, насильно пострижен в монахи.

В этом восстании участвовали представители разных слоев населения, поэтому его можно назвать полномасштабной Гражданской войной, но это и стало одной из причин поражения. У каждого были свои цели, отсутствовала единая идеология.

Крестьянская война

Именно Крестьянской войной, или восстанием Степана Разина называют противостояние крестьян и казаков с царскими войсками, которое началось в 1667 году.

Говоря о его причинах, нужно отметить, что на тот момент произошло окончательное закрепощение крестьян. Бессрочным стал сыск беглых, повинности и налоги для беднейших слоев оказались непосильно большими, стремление властей контролировать и максимально ограничивать казацкую вольницу росло. Свою роль сыграли массовый голод и эпидемия моровой язвы, а также общий кризис в экономике, который случился в результате затянувшейся войны за Украину.

Считается, что первым этапом восстания Степана Разина стал так называемый "поход за зипунами", который продолжался с 1667 по 1669 год. Тогда отрядам Разина удалось блокировать важную хозяйственную артерию России - Волгу, захватить немало персидских и русских кораблей купцов. Разин достиг где обосновался и стал собирать войска. Именно там он заявил о готовящемся походе на столицу.

Основной этап знаменитого крестьянского восстания 17 века начался в 1670 году. Повстанцы взяли Царицын, Астрахань сдалась сама без боя. Воевода и дворяне, оставшиеся в городе, были казнены. Важную роль во время крестьянского восстания Степана Разина сыграл бой за Камышин. Несколько десятков казаков переоделись в купцов и проникли в город. Они убили охрану возле городских ворот, впустив основные силы, которые и захватили город. Жителям велели уходить, Камышин был разграблен и сожжен.

Когда руководитель крестьянского восстания - Разин - взял Астрахань, на его сторону перешла большая часть населения Среднего Поволжья, а также представители народностей, живших в тех местах - татары, чуваши, мордва. Подкупало то, что Разин объявлял каждого, кто переходил под его знамена, свободным человеком.

Сопротивление царских войск

Правительственные войска двинулись на Разина под предводительством князя Долгорукова. Повстанцы к тому времени осадили Симбирск, но так и не смогли его взять. Царская армия после месячной осады все-таки разбила отряды восставших, Разин был тяжело ранен, соратники увезли его на Дон.

Но его предала казачья верхушка, которая решила выдать предводителя восстания официальным властям. Летом 1671 году его четвертовали в Москве.

При этом войска повстанцев сопротивлялись еще до конца 1670 года. На территории современной Мордовии состоялось самое крупное сражение, в котором участвовало около 20 000 повстанцев. Они были разбиты царскими войсками.

При этом разинцы продолжали сопротивляться и после казни своего предводителя, удерживая Астрахань до конца 1671 года.

Итог крестьянского восстания Разина нельзя назвать утешительным. Добиться своей цели - свержения дворянства и отмены крепостного права - его участникам не удалось. Восстание продемонстрировало раскол в русском обществе. Расправа при этом была полномасштабной. Только в Арзамасе казнили 11 000 человек.

Почему восстание Степана Разина называют Крестьянской войной? Отвечая на этот вопрос, нужно отметить, что оно было направлено против существовавшей государственной системы, которая воспринималась как главный угнетатель крестьянства.

Русский бунт

Самым масштабным восстанием XVIII века стал Пугачевский бунт. Начавшись как восстание казаков на Яике, он перерос в полномасштабную войну казаков, крестьян и народов, проживавших в Поволжье и на Урале, против правительства Екатерины II.

Восстание казаков в Яицком городке вспыхнуло в 1772 году. Его быстро подавили, но казаки не собирались сдаваться. Повод у них появился, когда на Яик приехал беглый казак с Дона Емельян Пугачев, который объявил себя императором Петром III.

В 1773 году казаки вновь выступили против правительственных войск. Восстание стремительно охватило практически весь Урал, Оренбургский край, Среднее Поволжье и Западную Сибирь. Участие в нем принимали в Прикамье и Башкирии. Очень быстро бунт казаков перерос в крестьянское восстание Пугачева. Его предводители проводили грамотную агитацию, обещая угнетенным слоям общества решение самых насущных проблем.

В результате на сторону Пугачева перешли татары, башкиры, казахи, чуваши, калмыки, уральские крестьяне. Вплоть до марта 1774 года армия Пугачева одерживала победу за победой. Отрядами повстанцев руководили опытные казаки, а противостояли им немногочисленные и порой деморализованные правительственные войска. Были осаждены Уфа и Оренбург, захвачено большое количество небольших крепостей, городов и заводов.

Подавление восстания

Только осознав все серьезность положения, правительство стало стягивать основные войска с окраин империи, чтобы подавить крестьянской восстание Пугачева. Руководство армией на себя взял генерал-аншеф Бибиков.

В марте 1774 года правительственным войскам удалось одержать несколько важных побед, некоторые сподвижники Пугачева были убиты или взяты в плен. Но в апреле умирает сам Бибиков, и Пугачевское движение разгорается с новой силой.

Предводителю удается объединить рассеянные по всему Уралу отряды и к середине лета взять Казань - один из крупнейших на тот момент городов империи. На стороне Пугачева много крестьян, но в военном плане его армия значительно уступает правительственным войскам.

В решающей битве под Казанью, которая продолжается три дня, Пугачев терпит поражение. Он перебирается на правый берег Волги, где его снова поддерживают многочисленные крепостные.

В июле Екатерина II направляет на подавление восстания новые войска, которые только что освободились после завершившейся войны с Турцией. Пугачев на Нижней Волге не получает поддержки от донских казаков, его армию разбивают у Черного Яра. Несмотря на поражение основных сил, сопротивление отдельных отрядов продолжается до середины 1775 года.

Самого Пугачева и его ближайших соратников казнят в Москве в январе 1775 года.

Крестьянское восстание в Поволжье охватывает несколько губерний в марте 1919 года. Это становится одним из самых массовых выступлений крестьян против большевиков, известное также как Чапанное восстание. Это необычное название связано с зимним армяком из овчины, который назывался чапаном. Это была весьма популярная одежда среди крестьян региона во время холодов.

Причиной этого восстания стала политика большевистского правительства. Крестьяне были недовольны продовольственной и политической диктатурой, грабежом деревень, продразверсткой.

К началу 1919 года в прислали около 3,5 тысячи рабочих для заготовки хлеба. К февралю у местных крестьян изъяли более 3 млн пудов хлеба, параллельно начали собирать чрезвычайный налог, который правительство ввело в декабре прошлого года. Многие крестьяне искренне считали, что их обрекают на голодную смерть.

Даты крестьянского восстания в Поволжье вы узнаете из этой статьи. Оно началось 3 марта в селе Новодевичьем. Последней каплей стали грубые действия уполномоченных по сбору налога, которые приехали в село, требуя отдать скот и хлеб в пользу государства. Крестьяне собрались возле церкви и ударили в набат, это и послужило сигналом к началу восстания. Коммунисты и члены исполкома были арестованы, отряд красноармейцев разоружили.

Красноармейцы, впрочем, сами перешли на сторону крестьян, поэтому, когда в Новодевичье приехал отряд чекистов из уезда, им было оказано сопротивление. К восстанию начали присоединяться села, расположенные в округе.

Крестьянское восстание стремительно распространялось по Самарской и Симбирской губерниям. В селах и городах свергали власть большевиков, расправляясь с коммунистами и чекистами. При этом у повстанцев практически не было оружия, поэтому приходилось использовать вилы, пики и топоры.

Крестьяне двинулись на Ставрополь, взяв город без боя. В планах у восставших было захватить Самару и Сызрань и соединиться с армией Колчака, которая наступала с востока. Общее количество повстанцев составляло от 100 до 150 тысяч человек.

Советские войска решили сконцентрироваться на ударе по основным силам противника, расположенным в Ставрополе.

Восстало все Среднее Поволжье

Наивысшего размаха восстание достигло к 10 марта. К этому времени большевики уже подтянули части Красной армии, которые имели артиллерию и пулеметы. Разрозненные и плохо оснащенные крестьянские отряды не могли им оказать адекватного сопротивления, но бились за каждое село, которое красноармейцам приходилось брать штурмом.

К утру 14 марта был захвачен Ставрополь. Последнее крупное сражение произошло 17 марта, когда крестьянский отряд в 2000 человек был разбит возле города Карсуна. Командовавший подавлением восстания Фрунзе докладывал, что убиты были не менее тысячи восставших, еще около 600 человек расстреляны.

Разгромив основные силы, большевики начали массовые репрессии против жителей взбунтовавшихся деревень и сел. Их отправляли в концлагеря, топили, вешали, расстреливали, сами деревни сжигали. При этом отдельные отряды продолжали сопротивление до апреля 1919 года.

Еще одно крупное восстание времен Гражданской войны произошло в Тамбовской губернии, его еще называют Антоновским мятежом, так как фактическим лидером повстанцев был эсер, начальник штаба 2-й повстанческой армии Александр Антонов.

Крестьянское восстание в Тамбовской губернии 1920-1921 годов началось 15 августа в селе Хитрово. Там был разоружен продотряд. Причины недовольства были схожи с теми, которые спровоцировали бунт в Поволжье годом ранее.

Крестьяне начали массово отказываться сдавать хлеб, уничтожать коммунистов и чекистов, в чем им помогали партизанские отряды. Восстание стремительно распространялось, охватив часть Воронежской и Саратовской губернии.

31 августа был сформирован карательный отряд, который должен был подавить мятежников, но оказался разгромлен. При этом восставшим к середине ноября удалось создать Объединенную партизанскую армию Тамбовского края. Свою программу они основывали на демократических свободах, призывали к свержению диктатуры большевиков, созыву Учредительного собрания.

Борьба в антоновщиной

В начале 1921 году численность повстанцев составила 50 тысяч человек. Под их контролем была практически вся Тамбовская губерния, движение по железным дорогам было парализовано, советские войска несли большие потери.

Тогда Советы принимают крайние меры - отменяют продразверстку, объявляют полную амнистию для рядовых участников восстания. Перелом наступает после того, как Красная армия получает возможность перебросить дополнительные силы, освободившиеся после разгрома Врангеля и окончания войны с Польшей. Численность красноармейцев к лету 1921 года достигает 43 000 человек.

Между тем повстанцы организовывают Временную демократическую республику, главой которой становится лидер партизан Шендяпин. В Тамбовскую губернию прибывает Котовский, который во главе кавалерийской бригады разбивает два повстанческих полка под руководством Селянского. Сам Селянский получает смертельное ранение.

Бои продолжаются до июня, части Красной армии громят мятежников под командованием Антонова, отряды Богуславского уклоняются от потенциально генерального сражения. После этого наступает окончательный перелом, инициатива переходит к большевикам.

Таким образом, в подавлении восстания участвуют около 55 000 красноармейцев, определенную роль играют репрессивные меры, которые большевики принимают против самих восставших, а также их семей.

Исследователи утверждают, что при подавлении этого восстания власти впервые в истории применили химическое оружие против населения. Хлор особой марки был использован, чтобы вынудить отряды повстанцев выйти из тамбовских лесов.

Достоверно известно о трех фактах применения химического оружия. Некоторые историки отмечают, что химические снаряды привели к гибели не только повстанцев, но и гражданского населения, которое никак не было задействовано в восстании.

Летом 1921 года основные силы, участвовавшие в бунте, были разгромлены. Руководство издало приказ о разделении на небольшие группы и переходу к партизанским действиям. Повстанцы вернулись к тактике партизанского боя. Боевые действия в Тамбовской губернии продолжались до лета 1922 года.