Принцип скептицизма. Понятие скептицизма в философии, науке и обыденной жизни

(от греч. skeptike - пристально рассматривать или skepsis - сомнение) - в общем смысле: гносеологич. установка, согл. к-рой общепринятые представления о ч.-л. явл. сомнительными или малообоснованными, а также утверждение принципиальной ограниченности достоверного познания действительности человеком (из-за отсутствия надежных средств и методов познания, или из-за невозможности подтверждения истинности его результатов). В узком смысле: филос. учение, строящее свою гносеологию на основе данной установки; С. в его филос. выражении иначе можно определить как «гносеологич. пессимизм». Филос. С. может иметь свои количеств. определения (от отрицания достоверности познания отд. сферы действительности или в рамках отд. отрасли знания - до радикального сомнения в его истинности вообще) и качеств. определения (от утверждения относительной «слабости» опред. средств и методов познания и подтверждения его достоверности - до утверждения эвристической несостоятельности любых инструментов познания). Крайней формой С. можно считать агностицизм, но с важной оговоркой: агностицизм утверждает недостижимость познания реальности в ее сущности, тогда как С., как правило, лишь ставит ее под вопрос. В истории философии и науки С. порождается и актуализируется ситуациями перехода от одной парадигмы к другой, ломки старых укоренившихся стереотипов и становления новых моделей познания. Исторически первой формой С. в мировой философии явл. учение раннего буддизма (VI-IV вв. до н.э.), в к-ром не только подвергались сомнению и критике ведическая мифология и основанные на ней учения брахманов, но и выдвигался тезис о тотальной иллюзорности феноменального мира. Сходные мотивы присущи даосскому учению, изложенному в кн. «Дао Дэ-цзин», авторство к-рой приписывается Лао-Цзы (ок. 579-ок. 479 до н.э.). С. в зап. филос. традиции восходит к идеям афинских софистов (Горгий, Протагор и др.), Сократа (вторая половина V в. до н.э.) и Пиррона (ок. 360-280 до н.э.), последователей к-рого и назвали скептиками в собств. смысле. Сводом идей антич. С. явл. произв. Секста Эмпирика (ок. 200-50), введшего принцип относительности самого С.: если критерий истины строго не обоснован, то любые утверждения на его основании недостоверны; но поск. необоснован критерий истины, то необоснован и критерий недостоверности. С. в ср.-век. традиции представлен в двух вариантах: 1) Сомнение в достоинствах любого вида познания, кроме того, что вытекает из иррациональной веры в положения Св. Писания (по словам ап. Павла, «мудрость мира сего суть безумие перед Богом»); 2) «Рациональный С.» ряда схоластов, восходящий к положениям Аверроэса (см. Ибн Рушд) и П.Абеляра о необходимости проверять содержание веры доводами разума. Если первый вариант лег в основу жесткой догматической системы церковного вероучения, то второй, получивший развитие в трудах представителей схоластики XIII-XIV вв. (И.Дунс Скотт, Р.Бэкон, У.Оккам), впоследствии сыграл значительную роль в становлении классич. естествознания. Особое значение С. обретает в эпоху Возрождения, становясь одним из осн. инструментов критики схоластицизма гуманистами (Дж.Пико делла Мирандола, Л.Валла, Л.Б.Альберти, Эразм Роттердамский) и натурфилософами (Агриппа Неттесгеймский, С.Кастеллион, Г.Галилей). С. этого времени направлен на разрушение концепции «двух истин» (см. Двойственная истина), утверждая разумность и прагматичность гл. положений христианства. Его характерная особенность - стремление опираться на конкретноопытные данные, примером чего явл. развенчание ряда церковных легенд Л.Валлой, сделанное на основе лингв. анализа документов, или опровержение Галилеем тезиса об уникальности Земли, выведенное из астр. наблюдений. Вершиной ренессансного С. можно считать творчество Эразма Роттердамского (1469-1536) и М.Монтеня (1533-92), в к-ром своеобразно преломился исходный тезис филос. С., высказанный Протагором: «Человек есть мера всех вещей». В «Опытах» Монтеня установки С. обретают конкретно-жизненный смысл, к-рый можно свести к максиме: «Коль скоро общие истины непознаваемы, живи так, как если бы ты их знал. Если ты достиг личного счастья и не помешал счастью других, считай, что ты прав». Его последователи (П.Шаррон, П.Гассенди) модифицируют идеи «гл. скептика XIV в.», вводя положения о врожденных корнях рационального знания («семена познания», «антиципация»), к-рые повлияли на становление классич. науч.-филос. рационализма. Развитие зап.-европ. философии XVII в. связано с полемикой «двух С.»: сенсуалистического С., отрицавшего возможность знания вне конкретночувственного опыта (Ф.Бэкон, Т.Гоббс, Дж.Локк), и рационалистического С., дезавуирующего данные опыта в пользу «врожденных идей» разума (Р.Декарт, Б.Спиноза, Г.В.Лейбниц). Однако обе версии С. явл. ограниченными, т.к. направляют свое сомнение лишь на отд. стороны познавательной деятельности, сохраняя в целом принципиальный оптимизм в решении вопросов гносеологии. Действительным скептиком этого времени явл. П.Бейль (1647-1706), к-рый в своем «Историческом и критическом словаре» (1695-97) выступил против догматизма в любой сфере познания и деятельности. «Последними скептиками» в собств. смысле слова можно считать Дж.Беркли и Д.Юма, чьи филос. системы основаны на фундаментальном сомнении в реальности предметного субстрата всякого познания. Представители фр. Просвещения XVIII в. (Вольтер, Дидро, Ламетри и др.), часто именовавшие себя «скептиками» в противовес «теологам» и «метафизикам», в действительности занимают скептическую позицию лишь в отношении господствующих религ., моральных и соц. установлений; наряду с этим им присуща уверенность в абсолютной эффективности гносеологич. стратегии, предполагающей синтез декартовско-ньютоновской физики с сенсуалистической доктриной Локка. Подобно им, Ж.-Ж.Руссо в своей скептической критике цивилизации и культуры отстаивает познавательную ценность «естеств. разума» и соц.практ. ценность основанных на нем добродетелей. «Второе рождение» С. связано с формированием неклассич. направлений философии XIX-XX вв., каждое из к-рых использовало оружие С. для критики оснований и проявлений «классич. европ. разума», воплощенного в учениях Канта, Фихте, Гегеля, Шеллинга. Однако развитие этих критических концепций от позитивизма и марксизма до постпозитивизма и постструктурализма лишь подтверждает тезис об относительности самого С. и заставляет признать включенность его элементов в процесс позитивного познания и освоения действительности. Лит.: Бейль П. Исторический и критический словарь. М., 1956; Богуславский В.М. Скептицизм в истории философии. М., 1990; Дидро Д. Прогулки скептика // Дидро Д. Соч.: В 2 т. М., 1986. Т. 1; Монтень М. Опыты: В 3 т. М., 1997; Секст Эмпирик. Соч. М., 1978; Эразм Роттердамский. Похвала Глупости. М., 1990. Е.В.Гутов

Отличное определение

Неполное определение ↓

Скептицизм

Основоположник скептицизма – греческий философ Пиррон (современник Аристотеля), наиболее известный писатель скептицизма – Секст Эмпирик (II в. после Р.Х.).

Можно сказать и так, что скептицизм – парадоксальная философия, потому что последовательный скептик ничего не утверждает (только критикует и отрицает). Принцип «эпохэ», воздержания от суждений, выдвинул скептик-академик Аркесилай. Скептицизм пользуется славой непобедимой философии. Действительно, как можно победить философа, который ничего не утверждает? Но если бы скептицизм действительно совершенно ничего не утверждал, то он ничего бы и не давал, и не было бы никакой скептической философии.

В действительности скептицизм – важный момент любого философствования, так как в своей исходной основе это – сама критическая установка, критическое отношение ко всякому утверждению, более того – ко всякой вообще определённости, поскольку любая определённость непременно связана с некоторой ограниченностью, односторонностью. Скептицизм выявляет отрицательность, присущую всякой определённости, в том числе – определённости мысли, суждений, взглядов.

Скептицизм – противоположность догматизма, и некоторая доля критического скепсиса необходима для избежания и преодоления догматизма. Скептицизм как философская школа абсолютизирует эту внутреннюю отрицательность бытия и мышления.

Обычно скептиком называют человека сомневающегося. Однако скепсис не есть сомнение. Сомнение означает неуверенность, беспокойство, неустойчивое состояние. Сомневающийся хочет знать истину, но видит разные мнения (со-мнения), возможность разных суждений и решений, и колеблется между ними, не зная, что выбрать, что истинно. Состояние сомнения может быть весьма мучительным. Догматик успокаивается на одной из возможных точек зрения, не замечания других или оставляя их без внимания. Что-то одно он считает истинным, всё прочее – ложным. Догматик всегда узок, односторонен, неспособен к диалогу. Догматизм даёт человеку прочную опору, уверенность, но за счёт слепоты, ограниченности, односторонности. Сомневающийся человек имеет широкий кругозор, он видит сложность и многомерность вопроса, но не может выбрать решение. Сомнение не даёт уверенности, делает несчастным.

Но скептицизм – прежде всего этическая школа. Скептик, как и Эпикур, стремится в конечном счёте к атараксии, безмятежности, невозмутимому спокойствию. Поэтому философ-скептик ни в чём не сомневается, он просто совершенно равнодушен ко всем точкам зрения, ко всем позициям, ко всякому знания и ко всякой «истине». Всякое утверждение для него ничтожно. Любое мнение – безразлично. Он заранее уверен в никчёмности всех «точек зрения». Скептик не нерешителен, он решительно безразличен. Он даже не утверждает, что «всё ложно», ибо это утверждение внутренне противоречиво и само себя уничтожает. Но он готов любому верующему в истинность своего взгляда показать, что для признания такой истинности нет оснований. Вернее, что основания для такого утверждения есть, но они ничем не лучше, чем основания для противоположного взгляда.

Это – принцип скептицизма, заимствованный у софистов: всякому основанию можно противопоставить одинаково сильное противоположное основание. Скептики разработали общую методологию такого противопоставления. Способы противопоставления они назвали тропами (аргументами, оборотами). В античности были сформулированы 10 древних тропов (Пиррон) и 5 новых тропов (Агриппа).

Благодаря систематическому применению тропов, показывающих неистинность любого бытия, любого чувства, любой мысли, само собой развивается равнодушие, безразличие к знанию, которое и доставляет полный душевный покой, состояние совершенной невозмутимости. Никакая истина не связывает больше душу. Свобода, по скептикам, состоит в полнейшей неопределённости сознания. Всякое стремление к истине, к тому, чтобы знать истинную правду, к тому, чтобы отличить добро от зла и т.д. – не ведёт ни к чему хорошему, приводит лишь к беспокойству, спорам, борьбе, войне, смятению, сомнению, неуверенности, страданиям и т.п. Эта старая скептическая мысль стала одной из основ современного «постмодернизма».

Десять древних тропов говорят о 1) различии в организации живых существ; 2) различии между людьми в их ощущениях и состояниях; 3) различии органов чувств; 4) различии состояний человека в разное время; 5) различии положений, расстояний, мест, сторон вещи при её восприятии; 6) смешении воздействия разных вещей в акте восприятия; 6) относительности всех так называемых «свойств» вещей; 7) относительности представлений о «нравственном» и т.д. Эти тропы направлены против обыденного наивного реализма, наивного некритического сознания, догматизма, вообще - против формы «это есть». Ничто не есть «само по себе», всё «есть» лишь для кого-то, когда-то, где-то, в каком-то сотоянии, в каком-то отношении и т.д.

Новые тропы носят более научный и логизированный характер, направлены против учёных: 1) философы и учёные всегда расходятся в своих мнениях, утверждениях, взглядах, теориях; 2) если кто-то из них захочет доказать все свои утверждения, он придёт к бесконечному регрессу в своих доказательствах; 3) если он захочет избежать бесконечного регресса, то вынужден будет исходить из произвольных (недоказанных) препосылок; 4) если он захочет избежать произвольных предпосылок, то неизбежно впадёт в логический круг в своих доказательствах; 5) любые определения относительны. В работах Секста Эмпирика можно найти развёрнутую критику науки, включая исходные понятия самой строгой, точной и доказательной науки – математики.

*Скептики – философы, которые во всем сомневаются. Основатель – Пиррон. Его ученик Тимон. Эпесиден. Римские: Агриппа, Секст Эмпирик.

Три вопроса Пиррона:

1. Что такое вещь? Вопрос об объективном мире.

Ответ Пиррона: мы не знаем, что такое вещь. Проблема в том, что мы знаем, что вещь представляет собой не по сути, а то, чем она является для нашего сознания. Мы знаем вещи только в том виде, в котором они являются нам. Можно знать только явления, а не суть вещей. Например, медведи. Если у них заболит желудок, то как они лечатся? Едят муравьев. Для медведей не существует предметов. Люди тоже по-разному воспринимают окружающие объекты.

1. Как относиться к вещам?

К вешам надо относиться посредством эпохэ (воздержании о суждении). Если мы не знаем, что это вещь, то как мы должны судить о вещах. Однажды Пиррон беседовал со своим учеником на берегу речки, вдруг он теряет равновесие и падает в реку. Ученик не стал его спасать, спасли посторонние люди. Выбравшись Пиррон пожал руку своему ученику и сказал «молодец, ты познал мое учение, ты усомнился в том, что я тону». Скептики опять пытались достичь атараксии. Атараксия-безмятежность, путь к ней лежит через апатию.

1. Какая нам польза от такого отношения к вещам? Посредством такого отношения мы достигнем атараксии. Речь идет о свободе. У скептиков свобода от догматической картины мира. Та картина мира, которой мы придерживаемся, задана нам заранее. Таков ли мир на самом деле?

С IV века до н.э. начинает складываться так называемая эллинистическая философия. В узком смысле к эллинистическому периоду относят IV век до н.э. и начало I века нашей эры. Завоевания Александра Македонского приводят к утрате греческими государствами политической самостоятельности, однако духовное лидерство греческой культуры сохраняется. В широком смысле к периоду эллинизма можно отнести и греко-римскую философию первых веков нашей эры. Прежде всего к эллинистической философии относят стоицизм, эпикуреизм, скептицизм. Позже появляются неоплатонизм и гностицизм.

Скептицизм (от греч. исследующий) основан Пирроном (IV в. до н.э.) Он полагал, что состояние спокойствия духа достигается в результате воздержания от суждений. Своей жизнью Пиррон, как и многие другие греческие философы, демонстрировал непоколебимую веру в собственные идеи. Это выражалось в том, что данные идеи использовались как жизненные принципы. Считая мир непознаваемым, Пиррон, по-видимому, считал, что невозможно оценить и степень вероятности опасностей, которые нас в нем подстерегают. Поэтому он ходил. Скептицизм просуществовал вплоть до III века н.э. Скептики одно время стояли во главе платоновской Академии. Видный представитель позднего скептицизма - Секст Эмпирик.

Секст Эмпирик (2-я пол. II в. - нач. III в.), один из наиболее известных представителей данного течения, оставивший после себя много сочинений, пишет по поводу стремления человека к достижению истинного блага следующее: «Не уловивши блага, он будет сильно тревожиться от желания овладеть им, а достигнув его, никогда не успокоится вследствие избытка радости или заботы о полученном»15. В то же время вывод о том, что спокойствие духа наступает в результате воздержания от суждений, скептики рассматривают как случайно получивший подтверждение факт обыденной жизни, ведь если бы это следовало из теории, то также было бы основано на суждении.

В предшествующей скептицизму традиции сам мир рассматривался как универсальный субъект. В его центре почти во всех концепциях греческой философии (даже материалистических) находилась «Душа-правительница». Познание и понимание добродетели в основном восходило к представлению о месте человека в универсальном порядке бытия. Скептики прерывают эту традицию, объявляя мир непознаваемым, и, по существу, оставляя человека наедине с самим собой. Они считают, что спокойствие духа, которое также, как и у многих других античных философов, является их идеалом, можно достичь и в неизвестном, непонятном для человека мире. Идеи скептицизма были представлены во многих античных школах. Парменид утверждал, что воспринимаемое с помощью ощущений не дает истинного знания. Гераклит говорил, что хотя логос всеобщ, многие живут так, как будто у них имеется особое понимание. Сократ говорил: «Я знаю, что я ничего не знаю». Платон полагал, что людям доступен лишь правдоподобный смысл (правильное мнение). Аристотель также считал, что человеческое познание ограничено.

Невозмутимость, покой, безмятежность, предельный случай которых - смерть (абсолютный покой), также являются идеалом для скептиков. Главный противник человека, ищущего покоя, не столько его собственные вожделения, не в меру развитые потребности, как считали эпикурейцы, но его тяга к знанию. Познание - разрушительная сила. Всякие утверждения и отрицания вредны. Тот, кто хочет достигнуть счастья, стремится ответить на следующие вопросы: из чего состоят вещи, как к ним относиться, какую выгоду мы получим от этого. На первый вопрос ответ невозможен. Ответом на второй вопрос будет воздержание от всяких суждений о вещах. В результате мы достигнем основной "выгоды" - покоя, таков ответ на третий вопрос. Надо просто отдаться жизни, "следовать жизни без мнения", надо отказаться от философии. Образ такого безмятежного, немыслящего человека, плывущего по течению, только отдаленно напоминает человека. Однако скептики сами внесли определенный вклад в изучение познавательной деятельности. В русле скептицизма разрабатывались идеи вероятностного характера наших знаний, анализировался ряд логических процедур.

Последним большим направлением эллинистической философии был скептицизм. Он появился почти одновременно со стоицизмом и эпикуреизмом на рубеже IV и III вв. до н. э. Школы, как таковой, скептики не создали, как это сделали стоики и эпикурейцы, однако идеи скептицизма сохранялись и развивались около пяти столетий. Скептицизм стоял несколько в стороне от других школ и всем им противопоставлял собственные философские доктрины, философы других направлений создавали теории, скептики же их только критиковали и отрицали. Они называли своих противников «догматиками», или «утверждающими философами», а себя - «воздерживающимися от суждений» (эффектиками), только «ищущими» (сейтетиками) или «рассматривающими» (скептиками). Последнее название закрепилось, и скептицизмом стала называться философская позиция, которая отрицает возможность познания истины. В античности эта позиция чаще называлась «пирронизмом» по имени ее создателя, а его менее радикальная форма, которая развивалась в Академии,- «академизмом».

Предшественники. Главными предшественниками скептицизма были софисты во главе с Протагором. Они своим релятивизмом и конвенционализмом подготовили скептицизм. Софисты, а также младшие элеаты дали, по мнению скептиков, образцы аргументации. Но и другие философы критической частью своих теории подготовили скептицизм. Демокрит, подающий чувственно воспринимаемые качества как субъективные, и даже Платон, суровый критик чувственного знания, вложили оружие в руки скептиков. Последние; стремясь еще дальше распространить свое генеалогическое древо, считали своими предками Гераклита и Ксенофана.

Развитие. Античный скептицизм прошел через многие изменения и фазы в своем развитии. Вначале он имел практический характер, то есть выступал не только как самая истинная, но и как наиболее полезная и выгодная жизненная позиция, а затем превратился в теоретическую доктрину; изначально он ставил под сомнение возможность какоголибо знания, затем критиковал знание, но лишь полученное предшествующей философией. Практический и радикальный скептицизм провозглашался пирронистами, а теоретический и критический - представителями Академии. В античном скептицизме можно выделить три периода:

1) Старший пирронизм, развивавшийся самим Пирроном и его учеником Тимоном из Флиунта, относится к III в. до н. э..В то время скептицизм носил чисто практический характер: его ядром была этика, а диалектика только внешней оболочкой; с многих точек зрения, он был доктриной, аналогичной начальному стоицизму и эпикуреизму; однако Пиррон, который был старше Зенона и Эпикура, выступил со своим учением раньше их и, скорее всего, он влиял на них, а не наоборот.

2) Академизм. Собственно говоря, в тот период, когда прервался ряд учеников Пиррона, скептическое направление господствовало в Академии; это было в III и II вв. до н. э. «в Средней Академии», наиболее выдающимися представителями которого были Аркесилай (315-240 гг.) и Карнеад (214-129 гг. до н. э.).

3) Младший пирронизм нашел своих сторонников, когда скептицизм покинул стены Академии. Изучая работы представителей Академии более позднего периода, можно видеть, что они систематизировали скептическую аргументацию. Исходная этическая позиция отошла на второй план, на первый план выдвинулась эпистемологическая критика. Главными представителями этого периода были Энесидем и Агриппа. Множество сторонников скептицизм обрел в этот последний период среди врачей «эмпирической» школы, в числе которых был и Секст Эмпирик.

Скептицизм, который хотя и сохранил верность своей исходной позиции, в ходе развития подвергся существенным изменениям: требовательный, морализаторский скептицизм Пиррона нашел свое применение по прошествии множества веков в позитивистском эмпиризме.

Основатели. Пиррон жил приблизительно в 376-286 гг. до н. э., был художником и уже в зрелом возрасте занялся философией. На формирование его взглядов наибольшее влияние оказало учение Демокрита (он был учеником Анаксарха из Абдеры, который, в свою очередь, был учеником Метродора, ученика Демокрита), затем на него повлияли индийские маги и аскеты, с которыми он встречался, когда принимал участие в походе Александра в Азию; в их индифферентности к жизни и страданию Пиррон увидел наилучшее средство для достижения счастья. Эту мысль он развивал не только в теории, но и руководствовался ею в собственной жизни. Позиция равнодушия, квинтэссенция мудрости Востока, была тем чужеродным мотивом, который с помощью Пиррона был введен в философию греков.

Вернувшись из Азии, он обосновался в Элиде и там основал школу. Своей жизнью он заслужил всеобщее уважение, и благодаря ему жители Элиды освободили философов от налогов, а его самого, скептика, избрали высшим священнослужителем. Пиррон не оставил после себя работ, поскольку он считал, что знания нельзя получить. Он стал покровителем более поздних скептиков, а они приписывали ему свои собственные идеи так же, как пифагорейцы Пифагору. Ученики Пиррона унаследовали скорее стиль его жизни, его теорию развивал только Тимон из Флиунта. Он прожил 90 лет (325-235 гг. до н. э.), учился в Мегаре, но, познакомившись с Пирроном, переехал в Элиду. Позднее осел в Афинах, где и прожил до конца жизни. Тимон зарабатывал себе на жизнь преподаванием риторики и философии. Он был человеком иного склада, чем Пиррон. Его скептицизм имел как бы двоякий источник: с одной стороны, пирроновское образование, а с другой - присущий ему сарказм говорил ему, что во всем надо подозревать ложь. В отличие от Пиррона, он писал много, причем не только философские трактаты, но и трагедии, комедии и сатирические стихи.

Аркесилай (315-241 гг. до н. э.), руководитель Академии. который ввел в нее скептицизм. Он был младшим ровесником Тимона и учеником перипатетика Теофраста. Академия и Ликей боролись за талантливого философа друг с другом. Академия перетянула его на свою сторону, но затем Аркесилай перетянул Академию на сторону Пиррона. Он представлял иной тип личности, чем уважаемый Пиррон и саркастический Тимон; он был типом скептика - светского человека, и в силу этого изящество должно было быть доминирующей чертой его мышления. Аркесилай был человеком, который умел устроить свою жизнь, был любителем прекрасного, искусства и поэзии, был известен независимым и рыцарским характером.

Карнеад был руководителем Академии примерно на сто лет позже Аркесилая (214-129 гг. до н. э.). После Пиррона он больше всех сделал для развития скептицизма. Многие из наиболее сильных скептических аргументов восходят к нему, и, в частности, критика религиозного догматизма. Он представлял собой еще один тип личности: этот скептик был занят борьбой с догматизмом и, в соответствии с античными обычаями, не имел времени на то, чтобы стричь бороду и ногти. Карнеад, подобно Пиррону и Аркесилаю, не писал. Но как Пиррон имел Тимона, Аркесилай - Лакида, так и он имел своего Клейтомаха, который писал за него. О более поздних скептиках нет каких либо персональных данных.

Работы. Из произведений скептиков сохранились работы позднего представителя школы Секста, по прозвищу Эмпирик, который жил в III в. Две его работы, дошедшие до нас полностью, дают ясный и систематический обзор античного скептицизма. Одна из этих работ «Пирроновы положения» написана в трех книгах в форме учебника, где Секст изложил взгляды скептиков, сопоставляя сначала их общие аргументы в пользу невозможности знания в целом, а затем последовательно демонстрировалась невозможность логического, физического и этического знания. Вторая работа - «Против математиков» - в одиннадцати книгах имеет сходное содержание, но она полемична по форме и состоит из двух частей: пять книг - обращены против догматизма философов и шесть книг - против догматизма ученыхспециалистов как из области математики, так и астрономии, музыки, грамматики и риторики.

Взгляды. Исходно основы скептицизма имели практическую природу: Пиррон занимал в философии скептическую позицию, говоря о том, что только она одна обеспечит счастье, даст спокойствие, а счастье заключается в спокойствии. Именно скептик, убедившись, что он не способен к удовлетворительному решению какоголибо вопроса, нигде не имеет голоса, и эта сдержанность обеспечивает ему спокойствие. Учение Пиррона включало два элемента: этическую доктрину спокойствия и эпистемологическую скептическую доктрину. Первая свидетельствовала о принципиальной позиции Пиррона в философии, вторая была ее доказательством. Первая стала всеобщей характеристикой эллинистической философии, а вторая стала специальностью Пиррона и его учеников.

Пиррон поставил три принципиальных вопроса: 1) Какими являются качества вещей? 2) Как мы должны вести себя по отношению к вещам? 3) Каковы следствия нашего поведения по отношению к ним? И отвечал: 1) Мы не знаем, каковы качества вещей. 2) В силу этого мы должны воздерживаться от суждений по их поводу. 3) Это воздержание дает покой и счастье. Для Пиррона была наиболее важной последняя позиция, однако его последователи перенесли центр тяжести на первое положение. В нем представлено обоснование всей доктрины, и именно в нем заключалась оригинальность скептицизма, а не в эвдемонизме, который был в духе времени и к которому склонялись другие школы, особенно эпикурейцы. Отдельной проблемой, вставшей перед скептиками в тот период, была критика человеческого знания, мнение, что ни в каком виде и ни в какой сфере знание невозможно. В соответствии с этой задачей скептики воспитывали критические, негативные, деструктивные качества разума и старались эти «скептические способности» культивировать в себе. От сдержанной позиции Пиррона его последователи перешли к вызывающей позиции.

Они отбрасывали научные суждения, ибо все они неистинны. Только суждения о явлениях скептики не пытались подвергать сомнению. Например, если я ем чтото сладкое или слышу какойто звук, то это несомненно. Но наука и наши обычные суждения касаются не явлений, а их реальной основы, то есть того, что является их причиной. Мед не есть то, что есть мое ощущение сладкого. Зная лишь собственное состояние, нет необходимости нечто предполагать относительно его подобия чемулибо, так как, зная только портрет, нет способа узнать, похож он или не похож на оригинал. Причины явлений - в противоположность самим явлениям - нам неизвестны, и поэтому суждения о них всегда неистинны.

Свою позицию античные скептики обосновывали не с помощью психологического анализа человеческого разума, так как такой анализ продемонстрировал бы неспособность разума к познанию, а посредством логического анализа утверждений. Общая их установка была следующей: каждому суждению необходимо противопоставить суждение, имеющее «не большую» силу, «не большую» истинность. Результатом их критики, в наиболее общем плане, явилась изостения или «равносильность суждений». Ни одно суждение не является логически более сильным, либо более истинным, чем другое. Метод скептического их понимания основывается на том, что, желая подвергнуть сомнению какоелибо утверждение, скептики противопоставляли ему иное, противоречащее ему, но «равносильное» суждение. Кроме этого общего метода, более поздние скептики разработали для опровержения суждений определенные специальные устойчивые аргументы, которые они называли «тропами» или способами.

Эти аргументы были сведены когдато к двум («два тропа» сформулированы, возможно, еще Менодотом); любое суждение, если оно истинно, является таковым либо непосредственно, либо опосредованно, но, вопервых, непосредственной истины не существует в силу многообразия и относительности взглядов, а во вторых, опосредованной истины не может быть, поскольку не существует непосредственноистинных суждений, которые могли бы служить предпосылками доказательства.

Каждый из этих тропов скептики специально развивали: 1) непосредственную истину нельзя искать: а) ни посредством восприятий; б) ни посредством понятий и 2) опосредованно: а) ни посредством дедукции; б) ни посредством индукции; в) ни посредством применения критериев.

I. А) Аргументы против возможности познания вещей при помощи чувств дал Энесидем в своих классических десяти тропах:!) Одни и те же вещи будут поразному восприниматься различными видами существ. Человек иначе воспринимает, чем животное, поскольку имеет другие органы чувств, иначе устроенный глаз, ухо, язык, кожу. Нельзя решить, чье восприятие лучше соответствует воспринимаемой вещи, поскольку нет оснований отдавать человеку предпочтение. 2) Одни и те же вещи поразному воспринимаются разными людьми. Также нет оснований, чтобы одному отдать предпочтение перед другим. 3) Одни и те же вещи поразному воспринимаются разными органами чувств. Один и тот же человек воспринимает вещь совсем иначе в зависимости от того, какой орган чувств используется, нет оснований для того, чтобы отдать предпочтение одному чувству перед другим. 4) Одни и те же вещи воспринимаются поразному, в зависимости от субъективных состояний воспринимающего. Поэтому даже одним и тем же чувством воспринимать одну и ту же вещь можно поразному: больному желтухой мед кажется горьким, а когда он здоров - кажется сладким. 5) Одна и та же вещь воспринимается поразному, в зависимости от ее положения и расстояния До воспринимающего. Весло в воздухе прямо, а полупогруженное в воду имеет излом; башня издалека кажется круглой, а вблизи - многогранной; каждый объект мы должны рассматривать с какогото расстояния, в какихто обстоятельствах и в каждом положении, и на определенном расстоянии он будет нами восприниматься иначе, и здесь также нет оснований для того, чтобы допустить, что то, а не иное положение, то, а не иное расстояние дает истинный образ вещи. 6) Вещи воспринимаются не непосредственно, а через среду, которая находится между ними и воспринимающим, и в силу этого ни одна вещь не может быть воспринята в чистом виде. 7) Одни и те же вещи вызывают различные впечатления в зависимости от того, в каком они количестве и какова их структура: песок в малом количестве жесток, а в большом - мягок. 8) Любые восприятия относительны и зависят от природы воспринимающего и от условий, в которых находится воспринимаемая вещь. 9) Вещи воспринимаются иначе, в зависимости от того, как часто до этого мы их воспринимали. 10) Суждения человека о вещах зависят от его воспитания, обычаев, веры и убеждений.

Эти тропы удается свести, и более поздними скептиками они были сведены, к одному - к относительности восприятий. Смысл понимания везде один и тот же: нельзя удовлетворяться восприятием, поскольку восприятия одной и той же вещи отличаются друг от друга, и нет такого смысла, ради которого можно удовлетвориться одним восприятием, а не другим; восприятия отличны друг от друга потому, что они относительны и зависимы как от субъективных (тропы 1-4), так и объективных (5-9) условий.

Б) Аргументы против возможности познания вещи посредством понятий. Здесь приводится уже другой аргумент. Объектом, который мы должны познать посредством понятий, является вид. Вид либо включает в себя все подпадающие под него единицы, либо их не включает. Последнее допущение нельзя принять, ибо если бы он их не включал, то не был бы видом. Но и первое невозможно, так как, охватывая все единицы, вид должен был бы иметь характеристики их всех, например, дерево должно было бы быть одновременно и платаном, и каштаном, иметь и иглы, и листья, листья - и круглые, и заостренные. А поскольку каждое дерево принадлежит к определенному виду деревьев, то каждое должно было бы иметь все качества вида, но качества не соединимые и противоречащие друг другу. Следовательно, вид в чемто противоречив, и в силу этого несуществен. Следовательно, ни один предмет не соответствует понятиям, и мы ничего при помощи понятий не познаем. Следовательно, метод познания при помощи понятий, провозглашенный большинством философов, в частности Сократом, Платоном, Аристотелем, должен быть отброшен.

II. Ни один метод опосредованного обоснования суждений не удовлетворителен - ни дедуктивный, ни индуктивный.

А) Дедукция опровергает некоторые из тропов Агриппы. Этих тропов пять: 1) противоречивость взглядов; 2) незавершенность доказательства; 3) относительность восприятия; 4) использование недостаточных условий; 5) наличие ложного круга в доказательстве.

Эти положения были сформулированы позже, чем положения Энесидема, и охватывают в меньшем количестве тропов большее количество материала. Здесь первый троп соответствует последнему у Энесидема, а третий троп - остальным девяти. Три оставшиеся, не имея аналогов в положениях Энесидема, обращены против возможности дедукции и доказательства. Второй и четвертый представляют собой дилемму. Разыскивая основания для следствий из какоголибо суждения, мы прерываем дальнейшее доказательство и в таком случае оставляем все доказательства на необоснованных предпосылках (4й троп), либо не прерываем доказательства, но тогда мы вынуждены идти в бесконечность, однако ни одну бесконечность нам не удается реализовать (2й троп). Но этого недостаточно: в соответствии с пятым тропом, в каждом доказательстве мы идем по ложному кругу в том случае, когда вывод уже содержится в посылках. В соответствии с этим утверждением, если все люди смертны, то мы делаем вывод, что Дион смертен, однако в утверждении, что все люди смертны, уже заложено суждение, что Дион смертен.

Эти вопросы не ставили под сомнение отношение следования между посылками и умозаключением, но они касались самих посылок, которые никогда не бывают ими, чтобы их можно было положить в основу рассуждения; они специально обращены против аристотелевского учения о непосредственно истинных предпосылках.

Б)Против индукции аргументация скептиков была следующей: индукция бывает либо полной, либо неполной, но полная индукция невозможна (поскольку не имеет окончательного решения, поэтому она невыполнима), неполная же индукция ничего не стоит (в силу того, что не предусмотренный ею случай может свести на нет полученные результаты).

В) Следовател ьно, знание мы не можем получить ни непосредственно, ни опосредованно, ни при помощи чувств, ни с помощью понятий, ни посредством дедукции, ни посредством индукции. Мы обречены лишь на перечисление множества существующих суждений, противоречащих друг другу, и не способны среди них выбрать те, которые являются истинными. Ни одно суждение не является истинным само по себе; не существует внешних отличий, которые бы отделяли истинное суждение от ложного. (Это утверждение было направлено против стоиков и их каталептических представлений.) Также не существует внешних критериев, которые были бы мерилом истинности суждений. Учение о критериях, которое развивала эллинистическая теория познания, по мнению скептиков, приводит к необычайным трудностям,

1. Критерий должен быть дополнен доказательством, что он истен. Однако, доказывая его истинность, мы либо используем его самого и тогда попадаем в ложный круг доказательства; либо применяем другой критерий, который в свою очередь, мы вывели, и так до бесконечности, до тех пор, пока не впадем в ошибку доказательства, в бесконечность.

2. Существуют разнообразные взгляды на критерий, и каждая школа предлагает свой, однако отсутствует критерий выбора между ними. Необходимо сделать выбор, но кто может быть судьей, какая сила разума должна судить и в соответствии с какой нормой? И в то же время отсутствует способ, с помощью которого можно разрешить эти проблемы.

III. Не удовлетворившись общим отрицанием возможностей познания, скептики старались опровергнуть частные теории и суждения как в теологии, так и в естествознании, как в математике, так и в этике.

l.Bce теологические проблемы весьма противоречивы, так как в них содержатся, как правило, противоречивые высказывания. Одни теологидогматики считают божество телесным, другие - бестелесным; одни считают его имманентным миру, другие - трансцендентным. Нельзя отдать предпочтение ни одному из этих взглядов.

Следовательно, понятие божества полно противоречий. Если божество совершенно, то оно неограниченно, если неограниченно, то неподвижно, если неподвижно, то бездушно, а если бездушно, то несовершенно. Если оно совершенно, то должно обладать всеми добродетелями. А некоторые добродетели (например, терпение в страдании является проявлением несовершенства, так как лишь несовершенство может подвергаться страданию). Особые трудности содержат в себе понятие божественного провидения. Если бы провидение распространялось только на некоторых людей, то это было бы несправедливо, поскольку оно возможно лишь для всех. Всеобщее божественное провидение раскрывается следующим образом: Бог либо желает и может, либо может, но не желает, либо желает, но не может. Три указанные возможности не соответствуют божественной природе, а первая не соответствует фактам, именно: факту существования зла в мире.. Любые доказательства существования Бога (посредством всеобщего согласия, гармонии мира, высказывания явно абсурдных следствий, например, что существовала бы вера в Бога без существования Бога) являются недостаточными. Тем не менее, скептики не утверждали, что Бога нет: в силу того, что доказательства отсутствия Бога так же недостаточны, как и доказательства его существования.

Остается лишь одно существование в вещах, такое же, как и в характеристике божества: признать, что мы о них ничего не знаем, и воздержаться от выводов и суждений.

2. Основные понятия естествознания не менее противоречивы, чем теологические. Что касается материи, то существует огромное разнообразие во взглядах на ее природу; признание всех этих взглядов достаточными приводит к абсурду, а признание лишь некоторых - к необходимости выделить критерий и, следовательно, к ошибочному кругу либо к бесконечности в доказательстве.

Понятие причины, которым больше всего пользуются естественники, также является противоречивым. Его можно истолковать одним из трех способов: либо как одновременное со следствием, либо имеющее место до него, либо после него. Она (причина) не может быть одновременной, поскольку нельзя создать нечто, если оно уже существует; она не может проявить себя раньше, ибо в этом случае не было бы никакой связи между причиной и следствием: нет следствия, пока существует причина, и не было бы причины, пока существует следствие; тем более что причина не может проявить себя позднее следствия, это был бы еще больший нонсенс. Если же невозможен ни один из этих трех случаев, то невозможно существование причин. Подобным образом скептики стремились показать, что невозможна ни телесная, ни внетелесная, ни движимая, ни неподвижная, ни действующая самостоятельно, ни в совокупности с другими причина. Поэтому причина есть нечто, о чем мы думаем и говорим, но о чем в действительности ничего не знаем. С другой стороны, отрицание того, что в природе действуют причины, также приводит к абсурдным следствиям. Ничего нельзя ни утверждать, ни отрицать.

Подобные трудности скептики обнаруживали как в признании, так и в отрицании и других исходных понятий естествознания, которые касаются движения, времени и пространства.

3. Рассуждения математиков также неистинны, их понятия также полны противоречий. Противоречива точка, противоречива линия как множество точек, линия как величина, лишенная ширины, плоскость - лишенная глубины.

4. В этике скептицизм опирался на те же аргументы. Прежде всего на многообразие, имеющее место как в моральных обычаях, так и в этических теориях; нет ничего такого, что могло бы быть всеми признано как благо. Следовательно, никто не знает, что такое благо, поскольку никто не может его определить; определения же, которые даются либо вообще не имеют отношения к благу, либо относятся лишь к вещам, которые с ним связаны (например, когда его определяют как пользу), либо настолько абстрактны (когда определяют его как счастье), что каждому удается интерпретировать его по собственному усмотрению. Наконец, нет ничего такого, что бы по своей природе было благом, таким определенным, как, например, вещи, которые по своей природе либо горячи, либо холодны, поскольку, например, огонь всегда и всех греет, а снег всегда и всех охлаждает, а ни одно из так называемых благ не дает всегда и везде ощущения блага.

В конечном счете, благо так же, как и зло, непознаваемо, как Бог, природа или математическая фигура; каждый имеет о них иное представление. Единственно приемлемая позиция по отношению к нему - воздержаться от суждения. Это касается, в конечном счете, теоретического знания, вещи, а не явления: существует сомнение, что данная вещь есть благо, но, несомненно, что м ы ее принимаем за благо.

В любом случае необходимо както жить и сосуществовать с другими людьми; скептики не признавали никаких принципов познания, но должны были иметь и имели определенные принципы жизни, а именно: довольствовались тем, к чему каждого из них приводят естественные склонности и обычаи. В практической жизни не требуется уверенности, достаточно разумно понятого правдоподобия.

В таком вероятностном духе пошло развитие академического скептицизма, а также более позднего пирронизма; вероятность позже проникла в теорию. Карнеад утверждал, что на самом деле ни одно суждение не является истинным, но оно в одинаковой мере является и неистинным. Существуют уровни истинности: 1) только истинные суждения; 2) истинные и непротиворечивые; 3) истинные непротиворечивые и подтвержденные. Карнеад полагал, что не обязательно воздерживаться от суждений, можно высказать их, если они истинны. В силу этого характер учения скептиков претерпел изменения: оно потеряло свой радикализм и приблизилось к здравому рассудку.

Значение скептицизма. Несмотря на это, задачи, которые перед собой ставили скептики, носили негативный характер. Речь в их работах шла не об установлении истины, а о вскрытии лжи и демонстрации неистинности человеческих суждений, их роль в философии была скорее позитивной и даже значительной. Они обнаружили множество заблуждений и ошибок в признанных философских взглядах; использовали и систематизировали все, что было в критической мысли Греции, увеличив свою славу. Они были «теоретической совестью» своей эпохи, подняли уровень доказательности науки в целом. Развивая в течение нескольких веков со скрупулезной систематичностью свои воззрения, они собрали истинную сокровищницу скептических идей и аргументов, из которой многое почерпнули более поздние эпохи.

Оппозиция, направленная против скептицизма, изза трудности прямой атаки боролась с ним, как правило, окольными путями: 1) стремилась продемонстрировать отсутствие последовательности в скептической позиции; показать, что жизнь скептика не может развиваться в соответствии с его теорией; 2) обвиняла скептиков в использовании скрытых, догматических принципов, без которых их аргументация теряла свою силу; 3) выявляла явно губительные моральные следствия скептицизма.

Влияние пирронизма. Пирронизм вышел из античности и кроме своей школы оказывал влияние на другие. Помимо Академии в ее «средний период» (III и II вв. до н. э.) под его влиянием находилась «эмпирическая школа» лекарей, которые применяли в медицине принципиальную идею скептиков: признавали, что причины заболеваний непознаваемы, и поэтому ограничивались регистрацией болезненных симптомов.

Античный скептицизм был высшей точкой развития скептицизма; в более поздние времена его дополняли только в частностях, и никогда не развивали дальше. Он не был столь уж влиятелен, однако последовательный скептицизм находил своих сторонников. В средние века скептицизм выступал как вспомогательная доктрина, служащая догматической мысли: для того, чтобы усилить веру, некоторые схоласты скептически унижали знание. В чистом виде скептицизм проявился в Новое время в эпоху Возрождения непосредственно во Франции в XVI в. во взглядах Монтеня. Собственно говоря, начиная с этого времени, скептицизм имел сторонников во все века (Бейль - в начале XVIII в., Шульце - в конце XVIII в.), во всех случаях это были отдельные мыслители, у которых не было большого количества сторонников и влиятельной скептической школы. Идеи античного скептицизма использовались не только сторонниками скептицизма, но и критицизма: Декарт, Юм и Милль обновили трактовку и аргументацию скептиков, но не сделали таких крайних выводов, как они.

Главные идеи скептиков

Своей целью скептики имели опровержение догматов всех школ, для них знание -это то, что должно быть целиком и окончательно верно, но это невозможно, поэтому одни считали, что знание всегда ошибочно, другие, например Д.Юм, что знание может быть ошибочным. Призывая к неустанным, настойчивым поискам истины, скептики всегда стремились доказать равносильность противоположных суждений. Нет критерия истины, истина недостижима, чувства вводят нас в заблуждение, мы можем воспринимать несуще­ствующее - галлюцинации, сны, иллюзии; обманывает и разум, неспособный разрешить противоречия; предлагалось воздерживаться от высказывания «абсолютной истины» и признавать правдоподобные или вероятностные высказывания.

Античные скептики, опровергая догматы других школ, стремились не высказывать собст­венных догматических суждений, доказывали, что притязания различных философских, вообще теоретических построений на абсолютную истинность неправомерны, а истинность всех знаний ан­тичности только вероятна и относительна. Очевидно, что эти идеи достойны внимания философов всех времен. Античный скептицизм с его исследовательской, ищущей устремленностью и разочаро­ванием в результатах, если они не окончательны, не разрушает философию, но предлагает познаю­щему быть невозмутимым, воздерживаться от суждений об истине, теории, следовать опыту, обы­чаям, здравому смыслу и благоразумию; в споре с другими философскими школами, в первую оче­редь со стоицизмом, стремился преодолеть догматизм как форму некритического философствова­ния, религиозных учений, определенного типа ментальности в целом.

Скептические идеи и сомнения относительно деятельности ума развивал известный шотландский мыслитель XVIII века Д. Юм, полагавший, что всякое знание «вырождает­ся» в вероятность, поскольку существует неопределенность в самом предмете познания (первое сомнение), проявляется слабость нашей способности суждения (второе сомнение), имеется возможность ошибки при оценке достоверности (третье сомнение). «Думая об естественной погрешности своего суждения, - писал Юм в "Трактате о человеческой при­роде", - я меньше доверяю своим мнениям… если же я пойду еще дальше и буду подвер­гать анализу каждое свое суждение о собственных способностях, то результатом этого со­гласно требованию всех правил логики будет… полное исчезновение веры и очевидно­сти». Его скептицизм сочетался с крайним эмпиризмом и отрицанием онтологического значения принципа причинности. Но вместе с тем Юм не принимал идею «полного» скеп­тицизма, не соглашался, «что все недостоверно и наш рассудок ни к чему не может приме­нять никаких мерил истинности и ложности». Он исследовал, каким образом наши ум и чувства сохраняют всегда определенную степень уверенности относительно познаваемого

предмета, каким образом мы сохраняем некоторую степень веры, достаточную как для обыденной жизни, так и для философских целей. Сегодня идеи Юма оценены в новых контекстах, выясняется, что его тексты содержат высказывания, которые могут быть зна­чимы для современной философии и методологии науки, в частности, проблема аналити­ческого и синтетического, индукции, демаркации науки и метафизики, проблема «чужих сознаний» и природы человека. Исследователи, например, австралийский историк фило­софии Дж.Пассмор, стремятся выделить в юмизме и скептические и не скептические, реа­листические тенденции.

ХVII век дал скептицизму новые «виды на жизнь» за счет своей эпистемологии. Скептицизм превратился в своего рода культурную традицию, что было обусловлено воз­никновением нового философского направления - стремления рассматривать субъект и объект познания в нерасторжимой взаимозависимости: «примирение» их стало целью фи­лософии. Как мы уже отмечали, скептицизм стремится преодолеть догматизм как форму некритического философствования, религиозных учений и обыденного мышления. Такое понимание скептицизма имеет позитивный смысл, неотъемлемо от самой сути научного исследования, должно быть сохранено как одно из оснований доверия субъекту, который осознает необходимость выполнения определенных требований скептицизма. В целом скептицизм на протяжении тысячелетий прошел путь от школ, самостоятельных систем к существованию в форме идей, пронизывающих в той или иной степени большинство фи­лософских учений и отражающих стремление понять, как соотносятся разум, его сомне­ния и критическая рефлексия с убежденностью и верой в возможности человека познавать мир.

Размышляя о скептицизме, скептиках и сомневающихся, русский философ начала ХХ века И.И.Лапшин в известном труде «Философия изобретения и изобретение философии» (1922) пола­гал, что скептицизм подвергает «сомнению самую возможность философии, если под задачей фило­софии понимать прежде всего стремление привести человеческое знание к стройному единству, свободному от внутренних противоречий и согласующемуся с данными мира опыта». Если эту тен­денцию, по Лапшину, перевести на уровень личностных черт философа-скептика, то прежде всего его мышление характеризуется стремлением к разнообразию в философском познании, к концен­трированию внимания на различном, индивидуальном, текучем и одновременно неспособностью останавливаться на постоянном, устойчивом, универсальном, единообразном. Кроме того, у скепти­ка проявляется наклонность к сближению реального и нереального, сна и действительности, изме­нение «чувства реального» - ослабление к реальному и усиление к «невзаправдашнему».

Очевидно, что Лапшин противопоставляет эти тенденции, разводит их как поло­жительное и отрицательное и не предполагает, что они могут существовать в единстве в мышлении реального познающего человека, близкого самой противоречивой действи­тельности. Однако, характеризуя скептицизм в целом как «состояние духа» мыслителя, Лапшин находит для него и «добрые» слова: скептицизм благодетелен для философского развития, потому что освобождает от устаревшей традиции; указывает на все тонкости и изощрения мысли, контрастные сопоставления, «будит философскую мысль от догмати­ческой дремоты», делает «прекрасную прививку интеллектуального яда»; наконец, скеп­тицизм «носит в себе изрядную дозу великой иронии над резонерством, самомнением и тупым педантизмом догматиков». Таким образом, философ понимает, что нарисованная им благостная картина непротиворечивой философии - это лишь некий идеальный и в этом смысле искусственный образ. Реальное философское мышление, как он сам показал на материале истории философии, вбирает в себя все эти противоречия и нуждается в скептицизме как «интеллектуальной прививке» против догматизма. Знаменитый призыв Декарта «Подвергай все сомнению!» остается в силе для научного познания. Мыслящий, познающий человек обретает способность к сомнению, скепсису и самоиронии, с необхо­димостью смиряя господство веры, и это одно из фундаментальных его свойств, укреп­ляющих к нему доверие, а не разрушающих его способность познавать действительность, которая вовсе не покоится на догматической, несомневающейся позиции.

В античности существовала и другая традиция оценки когнитивных возможностей человека, но в отличие от скептицизма не получившая столь широкого распространения, поскольку в ней усматривался очевидный релятивизм, неприемлемый для рационалисти­ческого мышления. Имеются в виду идеи Протагора и его единомышленников, предшест­вовавшие скептицизму, его знаменитый тезис «человек есть мера всем вещам - существо­ванию существующих и несуществованию несуществующих» (по Диогену Лаэртскому) По существу, этот тезис противостоит скептицизму, но и своеобразно дополняет его, а се­годня обретает новое социальное и гуманистическое звучание, вызывает к жизни новые или забытые смыслы категории «субъект познания». До недавнего времени однозначно квалифицировавшийся в нашей литературе как субъективистский, этот тезис в действи­тельности содержит не понятые в полной мере реальные смыслы, имеющие непосредст­венное отношение к природе истины. Хайдеггер, еще в 30-х годах ХХ века размышляя над тезисом Протагора, непосредственно связывал его с сущностью человеческого познания. Вся история философии, в той мере в какой она обращена к познанию, - это история поис-

ка ответа на вопрос «доверять ли возможностям человека познающего?» и бесконечное выдвижение и обсуждение аргументов за и против.

Как уже отмечалось, положительный ответ на этот вопрос может быть сформули­рован в виде принципа доверия субъекту: анализ познания должен явным образом исхо­дить из живой исторической конкретности познающего субъекта и строиться на дове­рии ему как ответственно поступающему в получении истинного знания и в преодолении заблуждений. Сегодня вопрос о правомерности принятия принципа доверия субъекту на­ходит существенную поддержку не только в трудах М.М.Бахтина, но, в частности, в ос­новных положениях эволюционной теории познания (эпистемологии), где идеи скептиков и Протагора получили новый контекст.