Краткий рассказ в людях. В людях

Подростку Алексею, рано оставшемуся сиротой, приходится зарабатывать себе на хлеб собственным трудом, его разоряющийся дед категорически отказывается содержать парня. Алеша начинает самостоятельное существование с поступления на службу в магазин модной обуви, где работает также и его двоюродный брат Александр.

Алексей насмешливо наблюдает за тем, как хозяин и Саша пресмыкаются перед покупателями, однако у него множество обязанностей, и по утрам он вынужден подниматься значительно раньше других обитателей лавки. В то же время у мальчика вызывает горечь и возмущение то, как окружающие его люди говорят о других, стремясь обсудить все неблаговидные чужие секреты и поступки и абсолютно не замечая собственных недостатков.

Алеше известно и о том, что Александр и приказчик то и дело занимаются воровством, в результате конфликта Саша измазывает родственника сажей, и Алексей оказывается в больнице, куда его приходит навестить бабушка. От нее Алеша узнает, что дела дома идут все хуже и хуже, что деда обокрали, и теперь старикам еще труднее обеспечить хотя бы самые элементарные потребности.

Когда Алексей снова появляется у деда и бабушки, он видит их полнейшее разорение и нищету, младший брат не узнает паренька. На соседней улице поселяется девочка по имени Людмила, которая сильно хромает, но при этом привлекательна внешне. В нее влюбляются товарищи Алеши, а сам подросток, хотя и не понимает их увлеченности, охотно беседует с Людмилой, видя, что она неглупа и совсем не испорчена, а внимание юношей ее скорее смущает и раздражает, чем радует.

В дальнейшем Алексей начинает и помогать девочке в домашних делах, а его бабушка относится к их дружбе положительно, напоминая, правда, внуку о том, что он не должен позволять себе ничего лишнего в отношениях с девушкой.

Брат Алеши умирает, парень переживает это событие болезненно и горько, и его, как и всегда, поддерживает только бабушка. Дед настаивает на том, чтобы подросток отправился в город, где больше возможностей для заработка. В то же время Людмила сообщает приятелю, что и ее отец собирается везти в город, и, скорее всего, ей окончательно отрежут ногу.

Алеша чувствует себя абсолютно одиноким, ему хочется лишь уйти странствовать по миру вместе с бабушкой и несчастной девочкой, остальные люди вызывают у него неприязнь и отторжение.

Алексей все же вынужден поселиться у сестры Акулины Ивановны, его бабушки, однако родственники совсем ему не нравятся, он замечает, что они относятся друг к другу еще более злобно и недоброжелательно, чем посторонние.

Алеша понимает, что его теперешние хозяева считают себя лучшими людьми в городе, живущими наиболее достойно и правильно, хотя парень ясно видит, что в действительности дело обстоит совершенно иначе. Его выводит из равновесия непрекращающееся злословие его работодателей, касающееся других людей.

К тому же юношу весьма огорчает то, что его ничему не обучают, приняв учиться чертежному делу, а заставляют исключительно выполнять самую грязную работу по дому. Алеша пробует рисовать самостоятельно, постепенно у него появляются некоторые успехи, хотя хозяева и угрожают снова вернуть его деду.

Бабушка иногда заглядывает к сестре, но та держится с нею грубо и неприветливо, ведь у Акулины совершенно нет денег. Пожилая женщина рассчитывает на то, что труд ее внука рано или поздно будет оплачен, и просит Алексея потерпеть несколько лет, пока он окрепнет и возмужает.

Весной Алеша все же убегает от этих людей, не выдержав невыносимого существования. По совету приятелей нанимается на речной корабль мыть посуду, пытается также ловить птиц, способных красиво петь, этот промысел действительно оказывается для парня довольно доходным. Однажды Алексей становится свидетелем изнасилования, он с ужасом думает о том, что подобное могло бы случиться с кем-то из его близких, хотя окружающие и не видят в происшедшем ничего особенного или возмутительного.

С наступлением зимы парень снова оказывается у сестры бабушки, он случайно знакомится с женой закройщика, которая очень любит читать книги, при этом остальные называют ее просто сумасшедшей и откровенно над ней издеваются, а сама женщина, как кажется Алеше, ничего вокруг не замечает.

В этот период юноша искренне увлекается чтением и пробует обсуждать прочитанное с закройщицей, хотя их вкусы являются абсолютно разными. Когда она наконец уезжает, Алексей грустит, ему хотелось бы еще немного поговорить с человеком, непохожим на других.

У Алеши появляется новая соседка, молодая дама с маленькой дочерью. Парню она напоминает героинь его любимых романов, мысленно он называет ее Королевой Марго, понимая, насколько она отличается от других лиц, окружающих Алексея.

Девочка быстро привязывается к подростку и быстро засыпает у него на руках, юноша охотно проводит время в этой семье, и для него не имеет никакого значения то, что у рано овдовевшей женщины периодически бывает некий офицер, развлекающий ее игрой на скрипке.

Алешу приводят в ярость сплетни его хозяев об этой даме. Он постоянно слышит самые грязные и непристойные разговоры о взаимоотношениях между полами, но в то же время твердо верит в то, что Королева Марго знает иные чувства и иное счастье, недоступные в чуланах и кухнях.

Узнав от Алексея, что говорят о ней злобные завистники, дама спокойно замечает, что на это просто не следует обращать внимания, она рекомендует парню произведения русских авторов, таких, как Тютчев, Тургенев, Сологуб, и подростку кажется, что эти книги по-настоящему очищают его душу и благодаря им он уже не останется на свете в одиночестве.

Однако юноше все же неловко находиться в обществе этой удивительной женщины, он исчезает, не простившись с нею, и снова устраивается работать на пароход. Из товарищей по работе Алешу больше всех интересует Яков Шумов, весьма своеобразный человек, и парню так и не удается до конца в нем разобраться. После этого юношу ожидает служба в иконописной мастерской, но и с новыми знакомыми он чувствует себя весьма неуютно, считая жизнь скучной и не приносящей никаких радостей.

Алексей пытается опять начать общаться с дедом, но тот отстраняется от него, давая мальчику понять, что не желает его видеть. С бабушкой паренек также почти не встречается, но однажды судьба снова сводит его с бывшим хозяином, который приглашает юношу к себе на работу.

Алешу по-прежнему угнетает стремление окружающих к бессовестному воровству и их крайняя душевная ограниченность, он считает, что все люди являются друг для друга чужими, в его случае исключением кажутся только бабушка и бывшая соседка, прозванная им Королевой Марго. Алексею всего 15, но он все чаще ощущает, что уже испытал все в жизни, во всем разочаровался и даже не надеется ни на какие положительные перемены.

Парень вступает в драку с дворником, защищая от него подвыпившую девицу. Алеша не понимает подобного отношения к женщине, но в то же время видит, что и сам нравственно тупеет, опускается, постепенно становясь таким же, как и все окружающие его люди.

Для того чтобы окончательно не погрузиться в животное, бессмысленное существование, юноша принимает решение немедленно изменить свою жизнь, он намеревается обязательно поступить в университет и заняться самообразованием.

Серия: 2 книга – Автобиографическая трилогия Горького

Год издания книги: 1916

Произведение Горького «В людях» является логическим продолжением повести «Детство» Горького. Это достаточно известное произведение, которое получило высокие отзывы у критиков и читателей. Оно было достаточно успешно экранизировано и несмотря на прошедшие годы пользуется популярностью и у современного читателя. Это позволило произведению М Горького «В людях» занять высокое место среди .

Повесть Горького «В людях» краткое содержание

Горького повесть «В людях» достаточно большое произведение, поэтому его краткое содержание лучше подавать по главам. При этом можно отразить только основные эпизоды, что не всегда позволяет создать полноценный образ о происходящих действия. Именно поэтому повесть Горького «В людях» читать лучше полностью на страницах нашего сайта.

В 1 главе произведения Горького «В людях» читать можно о том, как главный герой Алексей Пешков устроился работать в магазин модной обуви. Магазин находился на главной улице города, чем хозяин очень гордился. Здесь же работал брат Леши – Саша, который был чуть старше Алеши и всегда пытался продемонстрировать свою значимость в глазах брата. Тем не менее, Алексей вставал на час раньше и чистил обувь, одежду хозяев, приказчика и Саши. Кроме того он разносил товар, носил дрова, ставил самовар и выполнял еще массу работы. С наступлением же рабочего дня он стоял на дверях.

Атмосфера в магазине стояла не самая лучшая все друг друга поносили за глаза. Особенно в этом плане был показателен эпизод с актрисой. Когда она вошла, весь магазин перед ней ходил чуть ли не на коленках, а после ухода с покупкой Алеша узнал все самые грязные сплетни о ней. Не в долге после этого к Алеше подошел церковный сторож и предложил украсть для него калоши. После недолгих колебаний главный герой согласился, но сторож сказал, что он не барин в калошах ходить. А также сказал, что нельзя быть таким простым, но пообещал за его доброту пустить его на колокольню на Пасху.

Вскоре на глазах у Саши и Алеши умерла кухарка, которую они не очень любили. Это произвело на них сильное впечатление и сблизило братьев. Благодаря этому Саша показал брату свой тайник с медными булавками, сломанной дверной ручкой и тому подобными вещами. Кроме того он отвел брата в «часовню» где он пытался создать мощи из задушенного им воробья. Алешу это возмутило и он выкинул воробья. За это Саша пригрозил ему страшным колдовством. Колдовство сбылось уже на следующий день, когда он проснулся, лицо его было вымазано ваксой, а когда сунул руку в башмак, то укололся об булавки насыпанные там. За это спящему Саше на голову вылил воду, но все равно решил бежать. Но побегу не удалось свершиться, ведь задумавшись, Алеша опрокинул на себя кипящие щи и был отправлен в больницу. Оттуда его забрала бабушка.

Во 2 главе повести Горького «В людях» кратком содержании можно читать о том, как плохо стало жить у деда. Ведь он полностью разорился. Кроме того он узнал что Вяхир умер, у Язя отнялись ноги, а Хаби ушел в город. Кострома и Чурка вечно дерутся за новенькую девочку, хоть и хромую, но очень красивую. С Людой Алеша подружился быстро и стали жить «почти как муж с женой, только не спим вместе». Бабушка поощряла эту дружбу, только бы не баловали.

В этот период всех заняла страшная история про охотника Калинина, который недавно умер и якобы встает из гроба. Валек предложил две гривне и папиросы тем, кто сможет переночевать на его могиле. В отличие от Чурки у Алеши это получилось, за что он заслужил ласковое удивление деда и Людмилы.

В 3 главе повести Горького «В людях» читать можно о том, как умер младший брат Коля. Копая могилу для него, дед случайно вскрыл гроб матери, из которого еще шел запах. Это произвело на Алешу гнетущее впечатление. Во время похода в лес за дровами и травами Леша провалился в старую берлогу и распорол себе бок. Бабушка перевязала его травами и после этого они еще часто ходили с ней в лес, где Алеша чувствовал себя свободным. Однажды он увидел собаку, но это оказался волк, и бабушка прогнала его. А однажды в него дробью попал охотник, но он мужественно стерпел боль, за что получил комплимент от деда. Вскоре дед решил отправить Алешу к сестре бабки Матрене, чтоб он стал чертежником. Когда он пришел прощаться к Людмиле, то узнал, что она тоже скоро поедет в город. Ее отец решил отрезать ее больную ногу.

В 4 части произведения Горького «В люди» читать можно о том, как Алеша поселился в доме Матрене. С хозяином дома был знаком, но новый дом угнетал мальчика. Ведь здесь много пили, еле и осуждали других. Как будто кто-то дал им такое право. Работы было много, но работал главный герой в охотку, за что его часто хвалили. Однажды поссорился с хозяином и сказал, что его не учат. Алешу начали учить чертежному делу, но бабка очень возмущалась. Ведь младший сын хоть и посылал ее к черту, но был любимым, а Алешка по ее мнению забирал его работу. Гулять Алешку не пускали, но субботу и воскресенье отправляли в церковь. Он ее часто прогуливав просто гуляя по городу и заглядывая в окна. Когда ему пришел черед исповедоваться, главный герой очень боялся этого, но просфор простил ему все грехи, ведь запрещенные книги он не читал. На Пасху принесли чудотворную икону богородицы и вместо того чтоб поцеловать ее руку главный герой поцеловал ее в губы. Думал накажут, но пронесло.

Если повесть Горького «В люди» читать краткое содержание по главам, то в 5 главе можно читать, как Алешка сбежал из дома чертежника. Он не хотел идти к бабушке, но нужен был паспорт, чтоб устроиться на корабль. Дед справил ему паспорт, и главный герой устроился посудником на пароход «Добрый». Главным здесь был повар Смурый, кроме того были его помощник Яков, официант Сергей и еще один посудник Максим. Прознав, что Алеша читает, он часто заставлял его читать вслух. За что сильно переживал Максим, которому приходилось работать за двоих. Но со Смурым некто не спорил. Ведь он был очень сильным и общался с женой капитана. Именно она дала ему книгу « », после прочтения которой, Смурый плакал. Однажды ночью пьяные Максим и Сергей потянули Алешу «жениться» к подвыпившей женщине. Но его отбил Смурый и посетовал, что он пропадет в этом свином стаде.

В 6 главе произведения Горького «В людях» кратком содержании читать можно о том, как на место рассчитавшегося Максима пришел вятский солдатик. Его первым поручением было резать кур, но он их всех распустил по палубе, а часть за борт. Это дало повод пассажирам для массы шуток и даже привязать ему на спину ложку, что всех очень потешало. Алексея же смутило и заставило долго раздумывать, почему люди такие злые. Вскоре в машинном отделении что-то лопнуло, и поднялась паника. За лето такое случалось трижды, и каждый раз главный герой замечал, что люди боятся не опасности, а незнания. В последний раз поймали воров и их избили до беспамятства, матросы едва отбили.

За советами главный герой зачастую обращался к Смурому и тот советовал ему учиться и читать книги. Однажды Алеша решил подарить ему книгу, но тот сказал, что она плохая и выкинул за борт. Алеша купил ее еще раз и прочел сам, книга действительно оказалась плохая. Это еще больше подняло авторитет Смурого в глазах Алеши. Но вскоре с парохода его выгнали. Ведь он не рассказал, что Сергей продает посуду пассажирам. А Смурый подарил ему на прощание кисет.

Повесть Горького «В людях» на сайте Топ книг

Максим Горький недаром занимает высокие места среди нашего рейтинга, ведь многие его произведения также представлены на страницах нашего сайта. Так повесть Горького «В людях» читать настолько популярно, что произведение попало в рейтинг и заняло там далеко не самое последнее место. При этом интерес к произведению достаточно стабилен, что свойственно только действительно значимым книгам.

-------
| сайт collection
|-------
| Максим Горький
| В людях
-------

Я – в людях, служу «мальчиком» при магазине «модной обуви», на главной улице города.
Мой хозяин – маленький, круглый человечек; у него бурое, стертое лицо, зеленые зубы, водянисто-грязные глаза. Он кажется мне слепым, и, желая убедиться в этом, я делаю гримасы.
– Не криви рожу, – тихонько, но строго говорит он.
Неприятно, что эти мутные глаза видят меня, и не верится, что они видят, – может быть, хозяин только догадывается, что я гримасничаю?
– Я сказал – не криви рожу, – еще тише внушает он, почти не шевеля толстыми губами.
– Не чеши рук, – ползет ко мне его сухой шепот. – Ты служишь в первоклассном магазине на главной улице города, это надо помнить! Мальчик должен стоять при двери, как статуй…
Я не знаю, что такое статуй, и не могу не чесать рук, – обе они до локтей покрыты красными пятнами и язвами, их нестерпимо разъедает чесоточный клещ.
– Ты чем занимался дома? – спрашивает хозяин, рассматривая мои руки.
Я рассказываю, он качает круглой головой, плотно оклеенной серыми волосами, и обидно говорит:
– Ветошничество – это хуже нищенства, хуже воровства.
Не без гордости я заявляю:
– Я ведь и воровал тоже.
Тогда, положив руки на конторку, точно кот лапы, он испуганно упирается пустыми глазами в лицо мне и шипит:
– Что-о? Как это воровал?
Я объясняю – как и что.
– Ну, это сочтем за пустяки. А если ты у меня украдешь ботинки али деньги, я тебя устрою в тюрьму до твоих совершенных лет…
Он сказал это спокойно, я испугался и еще больше невзлюбил его.
Кроме хозяина, в магазине торговал мой брат, Саша Яковов, и старший приказчик – ловкий, липкий и румяный человек. Саша носил рыженький сюртучок, манишку, галстук, брюки навыпуск, был горд и не замечал меня.
Когда дед привел меня к хозяину и просил Сашу помочь мне, поучить меня, – Саша важно нахмурился, предупреждая:
– Нужно, чтоб он меня слушался!
Положив руку на голову мою, дед согнул мне шею.
– Слушай его, он тебя старше и по годам и по должности…
А Саша, выкатив глаза, внушил мне:
– Помни, что дедушка сказал!
И с первого же дня начал усердно пользоваться своим старшинством.
– Каширин, не вытаращивай зенки, – советовал ему хозяин.
– Я – ничего-с, – отвечал Саша, наклоняя голову, но хозяин не отставал:
– Не бычись, покупатели подумают, что ты козел…
Приказчик почтительно смеялся, хозяин уродливо растягивал губы, Саша, багрово налившись кровью, скрывался за прилавком.
Мне не нравились эти речи, я не понимал множества слов, иногда казалось, что эти люди говорят на чужом языке.
Когда входила покупательница, хозяин вынимал из кармана руку, касался усов и приклеивал на лицо свое сладостную улыбку; она, покрывая щеки его морщинами, не изменяла слепых глаз.

Приказчик вытягивался, плотно приложив локти к бокам, а кисти их почтительно развешивал в воздухе, Саша пугливо мигал, стараясь спрятать выпученные глаза, я стоял у двери, незаметно почесывая руки, и следил за церемонией продажи.
Стоя перед покупательницей на коленях, приказчик примеряет башмак, удивительно растопырив пальцы. Руки у него трепещут, он дотрагивается до ноги женщины так осторожно, точно боится сломать ногу, а нога – толстая, похожа на бутылку с покатыми плечиками, горлышком вниз.
Однажды какая-то дама сказала, дрыгая ногой и поеживаясь:
– Ах, как вы щекочете…
– Это-с – из вежливости, – быстро и горячо объяснил приказчик.
Было смешно смотреть, как он липнет к покупательнице, и, чтобы не смеяться, я отворачивался к стеклу двери. Но неодолимо тянуло наблюдать за продажей, – уж очень забавляли меня приемы приказчика, и в то же время я думал, что никогда не сумею так вежливо растопыривать пальцы, так ловко насаживать башмаки на чужие ноги.
Часто, бывало, хозяин уходил из магазина в маленькую комнатку за прилавком и звал туда Сашу; приказчик оставался глаз на глаз с покупательницей. Раз, коснувшись ноги рыжей женщины, он сложил пальцы щепотью и поцеловал их.
– Ах, – вздохнула женщина, – какой вы шалунишка!
А он надул щеки и тяжко произнес:
– Мм-ух!
Тут я расхохотался до того, что, боясь свалиться с ног, повис на ручке двери, дверь отворилась, я угодил головой в стекло и вышиб его. Приказчик топал на меня ногами, хозяин стучал по голове моей тяжелым золотым перстнем, Саша пытался трепать мои уши, а вечером, когда мы шли домой, строго внушал мне:
– Прогонят тебя за эти штуки! Ну, что тут смешного?
И объяснил: если приказчик нравится дамам – торговля идет лучше.
– Даме и не нужно башмаков, а она придет да лишние купит, только бы поглядеть на приятного приказчика. А ты – не понимаешь! Возись с тобой…
Это меня обидело, – никто не возился со мной, а он тем более.
По утрам кухарка, женщина больная и сердитая, будила меня на час раньше, чем его; я чистил обувь и платье хозяев, приказчика, Саши, ставил самовар, приносил дров для всех печей, чистил судки для обеда. Придя в магазин, подметал пол, стирал пыль, готовил чай, разносил покупателям товар, ходил домой за обедом; мою должность у двери в это время исполнял Саша и, находя, что это унижает его достоинство, ругал меня:
– Увалень! Работай вот за тебя…
Мне было тягостно и скучно, я привык жить самостоятельно, с утра до ночи на песчаных улицах Кунавина, на берегу мутной Оки, в поле и в лесу. Не хватало бабушки, товарищей, не с кем было говорить, а жизнь раздражала, показывая мне свою неказистую, лживую изнанку.
Нередко случалось, что покупательница уходила, ничего не купив, – тогда они, трое, чувствовали себя обиженными. Хозяин прятал в карман свою сладкую улыбку, командовал:
– Каширин, прибери товар!
И ругался:
– Ишь нарыла, свинья! Скушно дома сидеть дуре, так она по магазинам шляется. Была бы моей женой – я б тебя…
Его жена, сухая, черноглазая, с большим носом, топала на него ногами и кричала, как на слугу.
Часто, проводив знакомую покупательницу вежливыми поклонами и любезными словами, они говорили о ней грязно и бесстыдно, вызывая у меня желание выбежать на улицу и, догнав женщину, рассказать, как говорят о ней.
Я, конечно, знал, что люди вообще плохо говорят друг о друге за глаза, но эти говорили обо всех особенно возмутительно, как будто они были кем-то признаны за самых лучших людей и назначены в судьи миру. Многим завидуя, они никогда никого не хвалили и о каждом человеке знали что-нибудь скверное.
Как-то раз в магазин пришла молодая женщина, с ярким румянцем на щеках и сверкающими глазами, она была одета в бархатную ротонду с воротником черного меха, – лицо ее возвышалось над мехом, как удивительный цветок. Сбросив с плеч ротонду на руки Саши, она стала еще красивее: стройная фигура была туго обтянута голубовато-серым шелком, в ушах сверкали брильянты, – она напомнила мне Василису Прекрасную, и я был уверен, что это сама губернаторша. Ее приняли особенно почтительно, изгибаясь перед нею, как перед огнем, захлебываясь любезными словами. Все трое метались по магазину, точно бесы; на стеклах шкапов скользили их отражения, казалось, что все кругом загорелось, тает и вот сейчас примет иной вид, иные формы.
А когда она, быстро выбрав дорогие ботинки, ушла, хозяин, причмокнув, сказал со свистом:
– С-сука…
– Одно слово – актриса, – с презрением молвил приказчик.
И они стали рассказывать друг другу о любовниках дамы, о ее кутежах.
После обеда хозяин лег спать в комнатке за магазином, а я, открыв золотые его часы, накапал в механизм уксуса. Мне было очень приятно видеть, как он, проснувшись, вышел в магазин с часами в руках и растерянно бормотал:
– Что за оказия? Вдруг часы вспотели! Никогда этого не бывало – вспотели! Уж не к худу ли?
Несмотря на обилие суеты в магазине и работы дома, я словно засыпал в тяжелой скуке, и все чаще думалось мне: что бы такое сделать, чтоб меня прогнали из магазина?
Снежные люди молча мелькают мимо двери магазина, – кажется, что они кого-то хоронят, провожают на кладбище, но опоздали к выносу и торопятся догнать гроб. Трясутся лошади, с трудом одолевая сугробы. На колокольне церкви за магазином каждый день уныло звонят – Великий пост; удары колокола бьют по голове, как подушкой: не больно, а глупеешь и глохнешь от этого.
Однажды, когда я разбирал на дворе, у двери в магазин, ящик только что полученного товара, ко мне подошел церковный сторож, кособокий старичок, мягкий, точно из тряпок сделан, и растрепанный, как будто его собаки рвали.
– Ты бы, человече божий, украл мне калошки, а? – предложил он.
Я промолчал. Присев на пустой ящик, он зевнул, перекрестил рот и – снова:
– Украдь, а?
– Воровать нельзя! – сообщил я ему.
– А воруют, однако. Уважь старость!
Он был приятно не похож на людей, среди которых я жил; я почувствовал, что он вполне уверен в моей готовности украсть, и согласился подать ему калоши в форточку окна.
– Вот и ладно, – не радуясь, спокойно сказал он. – Не омманешь? Ну, ну, уж я вижу, что не омманешь…
Посидел с минуту молча, растирая грязный, мокрый снег подошвой сапога, потом закурил глиняную трубку и вдруг испугал меня:
– А ежели я тебя омману? Возьму эти самые калоши, да к хозяину отнесу, да и скажу, что продал ты мне их за полтину? А? Цена им свыше двух целковых, а ты – за полтину! На гостинцы, а?
Я немотно смотрел на него, как будто он уже сделал то, что обещал, а он все говорил тихонько, гнусаво, глядя на свой сапог и попыхивая голубым дымом.
– Если окажется, напримерно, что это хозяин же и научил меня: иди испытай мне мальца – насколько он вор? Как тогда будет?
– Не дам я тебе калоши, – сказал я сердито.
– Теперь уж нельзя не дать, коли обещал!
Он взял меня за руку, привлек к себе и, стукая холодным пальцем по лбу моему, лениво продолжал:
– Как же это ты ни с того ни с сего – на, возьми?!
– Ты сам просил.
– Мало ли чего я могу попросить! Я тебя попрошу церкву ограбить, как же ты – ограбишь? Разве можно человеку верить? Ах ты, дурачок…
И, оттолкнув меня, он встал.
– Калошев мне не надо краденых, я не барин, калошей не ношу. Это я пошутил только… А за простоту твою, когда Пасха придет, я те на колокольню пущу, звонить будешь, город поглядишь…
– Я знаю город.
– С колокольни он краше…
Зарывая носки сапог в снег, он медленно ушел за угол церкви, а я, глядя вслед ему, уныло, испуганно думал: действительно пошутил старичок или подослан был хозяином проверить меня? Идти в магазин было боязно.
На двор выскочил Саша и закричал:
– Какого черта ты возишься!
Я замахнулся на него клещами, вдруг взбесившись.
Я знал, что он и приказчик обкрадывают хозяина: они прятали пару ботинок или туфель в трубу печи, потом, уходя из магазина, скрывали их в рукавах пальто. Это не нравилось мне и пугало меня, – я помнил угрозу хозяина.
– Ты воруешь? – спросил я Сашу.
– Не я, а старший приказчик, – объяснил он мне строго, – я только помогаю ему. Он говорит – услужи! Я должен слушаться, а то он мне пакость устроит. Хозяин! Он сам вчерашний приказчик, он все понимает. А ты молчи!
Говоря, он смотрел в зеркало и поправлял галстук теми же движениями неестественно растопыренных пальцев, как это делал старший приказчик. Он неутомимо показывал мне свое старшинство и власть надо мною, кричал на меня басом, а приказывая мне, вытягивал руку вперед отталкивающим жестом. Я был выше его и сильнее, но костляв и неуклюж, а он – плотненький, мягкий и масляный. В сюртуке и брюках навыпуск он казался мне важным, солидным, но было в нем что-то неприятное, смешное. Он ненавидел кухарку, бабу странную, – нельзя было понять, добрая она или злая.
– Лучше всего на свете люблю я бои, – говорила она, широко открыв черные, горячие глаза. – Мне все едино, какой бой: петухи ли дерутся, собаки ли, мужики – мне это все едино!
И если на дворе дрались петухи или голуби, она, бросив работу, наблюдала за дракою до конца ее, глядя в окно, глухая, немая. По вечерам она говорила мне и Саше:
– Что вы, ребятишки, зря сидите, подрались бы лучше!
Саша сердится:
– Я тебе, дуре, не ребятишка, а второй приказчик!
– Ну этого я не вижу. Для меня, покуда не женат, ребенок!
– Дура, дурья голова…
– Бес умен, да его бог не любит.
Ее поговорки особенно раздражали Сашу, он дразнил ее, а она, презрительно скосив на него глаза, говорила:
– Эх ты, таракан, богова ошибка!
Не однажды он уговаривал меня намазать ей, сонной, лицо ваксой или сажей, натыкать в ее подушку булавок или как-нибудь иначе «подшутить» над ней, но я боялся кухарки, да и спала она чутко, часто просыпаясь; проснется, зажжет лампу и сидит на кровати, глядя куда-то в угол. Иногда она приходила ко мне за печку и, разбудив меня, просила хрипло:
– Не спится мне, Лексейка, боязно чего-то, поговори-ка ты со мной.
Сквозь сон я что-то рассказывал ей, а она сидела молча и покачивалась. Мне казалось, что горячее тело ее пахнет воском и ладаном и что она скоро умрет. Может быть, даже сейчас вот ткнется лицом в пол и умрет. Со страха я начинал говорить громко, но она останавливала меня:
– Шш! А то сволочи проснутся, подумают про тебя, что ты любовник мой…
Сидела она около меня всегда в одной позе: согнувшись, сунув кисти рук между колен, сжимая их острыми костями ног. Грудей у нее не было, и даже сквозь толстую холстину рубахи проступали ребра, точно обручи на рассохшейся бочке. Сидит долго молча и вдруг прошепчет:
– Хоть умереть бы, что ли, такая все тоска…
Или спросит кого-то:
– Вот и дожила – ну?
– Спи! – говорила она, прерывая меня на полуслове, разгибалась и, серая, таяла бесшумно в темноте кухни.
– Ведьма! – звал ее Саша за глаза.
Я предложил ему:
– А ты в глаза скажи ей это!
– Думаешь, побоюсь?
Но тотчас же сморщился, говоря:
– Нет, в глаза не скажу! Может, она вправду ведьма…
Относясь ко всем пренебрежительно и сердито, она и мне ни в чем не мирволила, – дернет меня за ногу в шесть часов утра и кричит:
– Буде дрыхнуть-то! Тащи дров! Ставь самовар! Чисти картошку!..
Просыпался Саша и ныл:
– Что ты орешь? Я хозяину скажу, спать нельзя…
Быстро передвигая по кухне свои сухие кости, она сверкала в его сторону воспаленными бессонницей глазами:
– У, богова ошибка! Был бы ты мне пасынок, я бы тебя ощипала.
– Проклятая, – ругался Саша и по дороге в магазин внушал мне: – Надо сделать, чтоб ее прогнали. Надо, незаметно, соли во все подбавлять, – если у нее все будет пересолено, прогонят ее. А то керосину! Ты чего зеваешь?
– А ты?
Он сердито фыркнул:
– Трус!
Кухарка умерла на наших глазах: наклонилась, чтобы поднять самовар, и вдруг осела на пол, точно кто-то толкнул ее в грудь, потом молча свалилась на бок, вытягивая руки вперед, а изо рта у нее потекла кровь.
Мы оба тотчас поняли, что она умерла, но, стиснутые испугом, долго смотрели на нее, не в силах слова сказать. Наконец Саша стремглав бросился вон из кухни, а я, не зная, что делать, прижался у окна, на свету. Пришел хозяин, озабоченно присел на корточки, пощупал лицо кухарки пальцем, сказал:
– Действительно умерла… Что такое?
И стал креститься в угол, на маленький образок Николы Чудотворца, а помолившись, скомандовал в сени:
– Каширин, беги, объяви полиции!
Пришел полицейский, потоптался, получил на чай, ушел; потом снова явился, а с ним – ломовой извозчик; они взяли кухарку за ноги, за голову и унесли ее на улицу. Заглянула из сеней хозяйка, приказала мне:
– Вымой пол!
А хозяин сказал:
– Хорошо, что она вечером померла…
Я не понял, почему это хорошо. Когда ложились спать, Саша сказал мне необычно кротко:
– Не гаси лампу!
– Боишься?
Он закутал голову одеялом и долго лежал молча. Ночь была тихая, словно прислушивалась к чему-то, чего-то ждала, а мне казалось, что вот в следующую секунду ударят в колокол и вдруг все в городе забегают, закричат в великом смятении страха.
Саша высунул нос из-под одеяла и предложил тихонько:
– Давай ляжем на печи, рядом?
– Жарко на печи.
Помолчав, он сказал:
– Как она – сразу, а? Вот тебе и ведьма… Не могу уснуть…
– И я не могу.
Он стал рассказывать о покойниках, как они, выходя из могил, бродят до полуночи по городу, ищут, где жили, где у них остались родные.
– Покойники помнят только город, – тихонько говорил он, – а улицы и дома не помнят уж…
Становилось все тише, как будто темнее. Саша приподнял голову и спросил:
– Хочешь, посмотрим мой сундук?
Мне давно хотелось узнать, что он прячет в сундуке. Он запирал его висячим замком, а открывал всегда с какими-то особенными предосторожностями и, если я пытался заглянуть в сундук, грубо спрашивал:
– Чего тебе надо? Ну?
Когда я согласился, он сел на постели, не спуская ног на пол, и уже тоном приказания велел мне поставить сундук на постель, к его ногам. Ключ висел у него на гайтане, вместе с нательным крестом. Оглянув темные углы кухни, он важно нахмурился, отпер замок, подул на крышку сундука, точно она была горячая, и, наконец приподняв ее, вынул несколько пар белья.
Сундук был до половины наполнен аптечными коробками, свертками разноцветной чайной бумаги, жестянками из-под ваксы и сардин.
– Это что?
– А вот увидишь…
Он обнял сундук ногами и склонился над ним, напевая тихонько:
– Царю небесный…
Я ожидал увидеть игрушки: я никогда не имел игрушек и относился к ним с наружным презрением, но не без зависти к тому, у кого они были. Мне очень понравилось, что у Саши, такого солидного, есть игрушки; хотя он и скрывает их стыдливо, но мне понятен был этот стыд.
Открыв первую коробку, он вынул из нее оправу от очков, надел ее на нос и, строго глядя на меня, сказал:
– Это ничего не значит, что стекол нет, это уж такие очки!
– Дай мне посмотреть!
– Тебе они не по глазам. Это для темных глаз, а у тебя какие-то светлые, – объяснил он и по-хозяйски крякнул, но тотчас же испуганно осмотрел всю кухню.
В коробке из-под ваксы лежало много разнообразных пуговиц, – он объяснил мне с гордостью:
– Это я всё на улице собрал! Сам. Тридцать семь уж…
В третьей коробке оказались большие медные булавки, тоже собранные на улице, потом – сапожные подковки, стертые, сломанные и цельные, пряжки от башмаков и туфель, медная дверная ручка, сломанный костяной набалдашник трости, девичья головная гребенка, «Сонник и оракул» и еще множество вещей такой же ценности.
В моих поисках тряпок и костей я легко мог бы собрать таких пустяковых штучек за один месяц в десять раз больше. Сашины вещи вызвали у меня чувство разочарования, смущения и томительной жалости к нему. А он разглядывал каждую штучку внимательно, любовно гладил ее пальцами, его толстые губы важно оттопырились, выпуклые глаза смотрели умиленно и озабоченно, но очки делали его детское лицо смешным.
– Зачем это тебе?
Он мельком взглянул на меня сквозь оправу очков и спросил ломким дискантом:
– Хочешь, подарю что-нибудь?
– Нет, не надо…
Видимо, обиженный отказом и недостатком внимания к богатству его, он помолчал минуту, потом тихонько предложил:
– Возьми полотенце, перетрем все, а то запылилось…
Когда вещи были перетерты и уложены, он кувырнулся в постель, лицом к стене. Дождь пошел, капало с крыши, в окна торкался ветер.
Не оборачиваясь ко мне, Саша сказал:
– Погоди, когда в саду станет суше, я тебе покажу такую штуку – ахнешь!
Я промолчал, укладываясь спать.
Прошло еще несколько секунд, он вдруг вскочил и, царапая руками стену, с потрясающей убедительностью заговорил:
– Я боюсь… Господи, я боюсь! Господи помилуй! Что же это?
Тут и я испугался до онемения: мне показалось, что у окна во двор, спиной ко мне, стоит кухарка, наклонив голову, упираясь лбом в стекло, как стояла она живая, глядя на петушиный бой.
Саша рыдал, царапая стену, дрыгая ногами. Я с трудом, точно по горячим угольям, не оглядываясь, перешел кухню и лег рядом с ним.
Наревевшись до утомления, мы заснули.
Через несколько дней после этого был какой-то праздник, торговали до полудня, обедали дома, и, когда хозяева после обеда легли спать, Саша таинственно сказал мне:
– Идем!
Я догадался, что сейчас увижу штуку, которая заставит меня ахнуть.
Вышли в сад. На узкой полосе земли, между двух домов, стояло десятка полтора старых лип, могучие стволы были покрыты зеленой ватой лишаев, черные голые сучья торчали мертво. И ни одного вороньего гнезда среди них. Деревья – точно памятники на кладбище. Кроме этих лип, в саду ничего не было, ни куста, ни травы; земля на дорожках плотно утоптана и черна, точно чугунная; там, где из-под жухлой прошлогодней листвы видны ее лысины, она тоже подернута плесенью, как стоячая вода ряской.
Саша прошел за угол, к забору, с улицы, остановился под липой и, выкатив глаза, поглядел в мутные окна соседнего дома. Присел на корточки, разгреб руками кучу листьев, – обнаружился толстый корень и около него два кирпича, глубоко вдавленные в землю. Он приподнял их – под ними оказался кусок кровельного железа, под железом – квадратная дощечка, наконец предо мною открылась большая дыра, уходя под корень.
Саша зажег спичку, потом огарок восковой свечи, сунул его в эту дырку и сказал мне:
– Гляди! Не бойся только…

Серия: 2 книга – Автобиографическая трилогия Горького

Год издания книги: 1916

Произведение Горького «В людях» является логическим продолжением повести «Детство» Горького. Это достаточно известное произведение, которое получило высокие отзывы у критиков и читателей. Оно было достаточно успешно экранизировано и несмотря на прошедшие годы пользуется популярностью и у современного читателя. Это позволило произведению М Горького «В людях» занять высокое место среди .

Повесть Горького «В людях» краткое содержание

Горького повесть «В людях» достаточно большое произведение, поэтому его краткое содержание лучше подавать по главам. При этом можно отразить только основные эпизоды, что не всегда позволяет создать полноценный образ о происходящих действия. Именно поэтому повесть Горького «В людях» читать лучше полностью на страницах нашего сайта.

В 7 главе книги «В людях» Горького вы можете узнать, как Алеша вернулся домой. Он почувствовал себя взрослым и начал курить. Деду это не понравилось, но в споре Алеша пихнул деда в живот. Бабка за это била Алешу, но больше для вида. Главный герой решил заняться ловлей певчих птиц. Это приносило доход и нравилось мальчику. Но дед считал, что нужно выбиваться в люди. Поэтому Алексей начал общаться с солдатами, которые часто его угощали махоркой. Но один раз они подсунули сигарету, которая обожгла лицо. Наибольшее же впечатление на мальчика произвело событие, невольным свидетелем которого он стал. Пьяный казак с женщиной, которая смотрела на военного как на ребенка, вышли из трактира. Казак избил и изнасиловал женщину, со словами, что казаки всегда получают то, что хотят. Алеша взял камень и пробирался за казаком, но встретил сторожа, которому все рассказал. Сторож посмеялся и назвал женщину «сукой». А Алеша в ужасе думал, что такое же могло случиться с его матерью или бабушкой.

В 8 главе краткого содержания повести Горького «В людях» по главам вы можете узнать, как на зиму его вновь отправили в дом Матрены. Здесь практически нечего не изменилось. Из работы же Алеши добавилось еще ходить полоскать белье. Здесь ему нравилось слушать женщин, которые хоть и подшучивали над ним, но всегда интересно рассказывали. В свободное время он колол дрова и к нему частенько заглядывали денщики с просьбой написать письмо возлюбленной или домой. Они то и рассказали историю о жене закройщика, над которой решили подшутить офицеры. Они написали ей любовное письмо, а в ответ получили письмо с просьбой оставить ее в покое. Они совместно читали это письмо и совместно писали ей ответ. Алеша все рассказал женщине. Та дала ему серебряник, но он отказался. Вскоре он попросил у нее книгу, но дома обратили внимание, что быстро уходят свечи и запретили Алеши читать.

В 9 главе повести Горького «В людях» читать можно о том, как Алексей начал брать книги у лавочника по копейке за прочтение. Когда ему удавалось почитать, он работал в охотку, но когда хозяйка находила книгу и рвала ее, Алеши нечего не хотелось делать. Возможно, именно поэтому Виктор дал ему полтинник рассчитаться за долги. Но он попросил больше не брать книги у лавочника, а пообещал выписывать газету. С тех пор он стал читать вслух «Московский листок», хотя читать вслух ему не нравилось. Кроме того разрешили читать журналы, которые давно валялись в спальне. Но на время Великого поста опять запретили читать. Как-то раз ребенок вытащил из самовара кран, и самовар потек. Из-за этого Леше сильно влетело сосновой лучиной, и хоть было не очень больно, но лучина оставила множество заноз. Пришлось идти к доктору и за то, что он не жаловался ему, Алеши вновь разрешили брать книги у закройщицы. Так главному герою удалось прочитать и многих других авторов. Но у закройщицы в основном были , которые не нравились мальчику. Но о женщине все хуже говорили во дворе и вскоре она уехала.

В 10 главе повести Горького Максима «В людях» читать можно о приезде в их дом очень красивой женщины с ребенком и матерью. Алеша сразу назвал ее королева Марго и подружился с ее дочкой. Ему нравилось играть с ней, а однажды она уснула у него на руках. Когда мать увидела это, то отобрала девочку, но та не могла уснуть, и Алешу пригласили вновь. Королева марго хотела отблагодарить его, но главный герой отказался. После этого женщина стала давать читать ему книги. Так Алеше очень понравилась «Руслан и Людмила», которую он даже переписал в тетрадь. Она рассказала ему о и многих других поэтах. Так Алеша стал мальчиком на посылках у женщины.

К королеве Марго часто приходили офицеры, а однажды мальчик даже застал ее с мужчиной. Это оставило в нем глубокую печать. Ведь он не верил всем слухам, которые окружали женщину. Однажды он даже рассказал о них ней. Но она сказал, что люди всегда завидуют тем, кто умеет жить и советовала читать русских классиков. Так познакомился с книгами , Тютчева и многих других писателей. Но перед Троицей у Алеши вспухли веки и все думали, что он ослепнет. Но веки подрезали, и затем главному герою пришлось, долго лежать с повязками на глазах и размышлять, как это тяжело потерять зрение. Затем его обвинили в краже денег, и хоть виновника затем нашли, Алеше было стыдно, и он ушел, не прощаясь с королевой Марго. Лишь через дочь, предав слова благодарности.

В 11 главе повести М Горького «В людях» кратком содержании можно читать можно о путешествии Алеши на пароходе «Пермь». Суда он устроился посудником и должен был помогать повару. На пароходе главный герой сблизился с Яковом Шумовым, который работал кочегаром и очень интересно рассказывал о себе. И, несмотря на то, что он похоже врал, эти рассказы захватывали Лешу. Яков много играл в карты и даже однажды стал играть с Алешей. Мальчик проиграл ему все что имел, но кочегар взял только рубль за науку и сказал, что Алеше нельзя играть в карты. Далее Леша стал свидетелем того как утонул один из пассажиров, а также столкнулся с тем, что все матросы поносили Якова. Когда же он спрашивал хороший ли он человек, все говорили, что неплохой. Леша часто рассказывал Якову прочитанные им книги и всегда с удивлением воспринимал безэмоциональность рассказов Якова. Ведь даже ругаясь с капитаном, он делал это без эмоций. Вскоре Яков ушел с парохода, с каким-то немцем, а Леша так и не понял, что он за человек.

В 12 главе повести Горького максима «В людях» читать можно о жизни Алеши в мастерской иконописи, куда его отправили учиться. Но его сразу предупредили, учиться он будет ночью, а днем работать в магазине. И, несмотря на то, что приказчик говорил что людей главная цена, многие неплохо разбирались в иконописи и частенько такие люди уходили в соседний магазин. Также частенько приносили старинные иконы, книги и церковную утварь. В этих случаях вызывали начетчика Петра Васильевича. Существовала целая система знаков, которая позволяла сразу оценить действительную стоимость принесенной вещи. Так частенько купленную вещь затем продавали богатым староверам в 10 раз дороже. Петр Васильевич был одновременно и волк и лиса, и Леше чем-то напоминал Якова. Он очень плохо относился к людям, но хорошо к богу. На этой почве они часто спорили с другим начетчиком Пахомием, а однажды даже подрались.

В кратком содержании «В людях» Горького по главам в 13 главе вы найдете описание жизни иконописцев. Здесь часто пели, ведь иконопись некого не увлекала. Ее специально разбивали на множество мелких действий. Поэтому здесь часто можно было увидеть иконы без головы или рук. Главным в мастерской был Ларионыч. Кроме того здесь работал казак Капендюхин, который пел редко но победно, а своей пляской напоминал Цыганка. Лучшим же личником был Жихарев, который после написания иконы уходил «в баню». У Жихарева была очень похожая на лошадь женщина. Самым молодым был Ситанов, которого гулящая девица заразила, но он не побил ее и дал денег. Ситанов не верил в бога, но писал стихи, и иногда даже не похабщину. Также был вечно пьяный старичок Гоголев, Давидов и ученик Пашка Одинцов.

Повесть Горького «В людях» на сайте Топ книг

Максим Горький недаром занимает высокие места среди нашего рейтинга, ведь многие его произведения также представлены на страницах нашего сайта. Так повесть Горького «В людях» читать настолько популярно, что произведение попало в рейтинг и заняло там далеко не самое последнее место. При этом интерес к произведению достаточно стабилен, что свойственно только действительно значимым книгам.

А.М.Горький

Я - в людях, служу "мальчиком" при магазине "модной обуви", на главной улице города.

Мой хозяин - маленький, круглый человечек; у него бурое, стёртое лицо, зелёные зубы, водянисто-грязные глаза. Он кажется мне слепым, и, желая убедиться в этом, я делаю гримасы.

Не криви рожу,- тихонько, но строго говорит он.

Неприятно, что эти мутные глаза видят меня, и не верится, что они видят,- может быть, хозяин только догадывается, что я гримасничаю?

Я сказал - не криви рожу,- ещё тише внушает он, почти не шевеля толстыми губами.

Не чеши рук,- ползет ко мне его сухой шопот. - Ты служишь в первоклассном магазине на главной улице города, это надо помнить! Мальчик должен стоять при двери, как статуй...

Я не знаю, что такое статуй, и не могу не чесать рук,- обе они до локтей покрыты красными пятнами и язвами, их нестерпимо разъедает чесоточный клещ.

Ты чем занимался дома? - спрашивает хозяин, рассматривая руки.

Я рассказываю, он качает круглой головой, плотно оклеенной серыми волосами, и обидно говорит:

Ветошничество - это хуже нищенства, хуже воровства.

Не без гордости я заявляю:

Я ведь и воровал тоже.

Тогда, положив руки на конторку, точно кот лапы, он испуганно упирается пустыми глазами в лицо мне и шипит:

Что-о? Как это воровал?

Я объясняю - как и что.

Ну, это сочтём за пустяки. А если ты у меня украдёшь ботинки али деньги, я тебя устрою в тюрьму до твоих совершенных лет...

Он сказал это спокойно, я испугался и ещё больше невзлюбил его.

Кроме хозяина, в магазине торговал мой брат, Саша Яковлев, и старший приказчик - ловкий, липкий и румяный человек. Саша носил рыженький сюртучок, манишку, галстук, брюки навыпуск, был горд и не замечал меня.

Когда дед привёл меня к хозяину и просил Сашу помочь мне, поучить меня,- Саша важно нахмурился, предупреждая:

Нужно, чтоб он меня слушался!

Положив руку на голову мою, дед согнул мне шею.

Слушай его, он тебя старше и по годам и по должности...

А Саша, выкатив глаза, внушил мне:

Помни, что дедушка сказал!

И с первого же дня начал усердно пользоваться своим старшинством.

Каширин, не вытаращивай зенки,- советовал ему хозяин.

Я - ничего-с,- отвечал Саша, наклоняя голову, но хозяин не отставал:

Не бычись, покупатели подумают, что ты козёл...

Приказчик почтительно смеялся, хозяин уродливо растягивал губы, Саша, багрово налившись кровью, скрывался за прилавком.

Мне не нравились эти речи, я не понимал множества слов, иногда казалось, что эти люди говорят на чужом языке.

Когда входила покупательница, хозяин вынимал из кармана руку, касался усов и приклеивал на лицо своё сладостную улыбку; она, покрывая щёки его морщинами, не изменяла слепых глаз. Приказчик вытягивался, плотно приложив локти к бокам, а кисти их почтительно развешивал в воздухе, Саша пугливо мигал, стараясь спрятать выпученные глаза, я стоял у двери, незаметно почесывая руки, и следил за церемонией продажи.

Стоя перед покупательницей на коленях, приказчик примеряет башмак, удивительно растопырив пальцы. Руки у него трепещут, он дотрагивается до ноги женщины так осторожно, точно он боится сломать ногу, а нога - толстая, похожа на бутылку с покатыми плечиками, горлышком вниз.

Однажды какая-то дама сказала, дрыгая ногой и поёживаясь:

Ах, как вы щекочете...

Это-с - из вежливости,- быстро и горячо объяснил приказчик.

Было смешно смотреть, как он липнет к покупательнице, и чтобы не смеяться, я отворачивался к стеклу двери. Но неодолимо тянуло наблюдать за продажей,- уж очень забавляли меня приемы приказчика, и в то же время я думал, что никогда не сумею так вежливо растопыривать пальцы, так ловко насаживать башмаки на чужие ноги.

Часто, бывало, хозяин уходил из магазина в маленькую комнатку за прилавком и звал туда Сашу; приказчик оставался глаз на глаз с покупательницей. Раз, коснувшись ноги рыжей женщины, он сложил пальцы щепотью и поцеловал их.

Ах,- вздохнула женщина,- какой вы шалунишка! А он надул щеки и тяжко произнес:

Тут я расхохотался до того, что, боясь свалиться с ног, повис на ручке двери, дверь отворилась, я угодил головой в стекло и вышиб его. Приказчик топал на меня ногами, хозяин стучал по голове моей тяжёлым золотым перстнем, Саша пытался трепать мои уши, а вечером, когда мы шли домой, строго внушал мне:

Прогонят тебя за эти штуки! Ну, что тут смешного?

И объяснил: если приказчик нравится дамам - торговля идёт лучше.

Даме и не нужно башмаков, а она придёт да лишние купит, только бы поглядеть на приятного приказчика. А ты - не понимаешь! Возись с тобой...

Это меня обидело,- никто не возился со мной, а он тем более.

По утрам кухарка, женщина больная и сердитая, будила меня на час раньше, чем его; я чистил обувь и платье хозяев, приказчика, Саши, ставил самовар, приносил дров для всех печей, чистил судки для обеда. Придя в магазин, подметал пол, стирал пыль, готовил чай, разносил покупателям товар, ходил домой за обедом; мою должность у двери в это время исполнял Саша и, находя, что это унижает его достоинство, ругал меня:

Увалень! Работай вот за тебя...

Мне было тягостно и скучно, я привык жить самостоятельно, с утра до ночи на песчаных улицах Кунавина, на берегу мутной Оки, в поле, и в лесу. Не хватало бабушки, товарищей, не с кем было говорить, а жизнь раздражала, показывая мне свою неказистую, лживую изнанку.

Нередко случалось, что покупательница уходила, ничего не купив,- тогда они, трое, чувствовали себя обиженными. Хозяин прятал в карман свою сладкую улыбку, командовал:

Каширин, прибери товар!

И ругался:

Ишь нарыла, свинья! Скушно дома сидеть дуре, так она по магазинам шляется. Была бы ты моей женой - я б тебя...

Его жена, сухая, черноглазая, с большим носом, топала на него ногами и кричала, как на слугу.

Часто, проводив знакомую покупательницу вежливыми поклонами и любезными словами, они говорили о ней грязно и бесстыдно, вызывая у меня желание выбежать на улицу и, догнав женщину, рассказать, как говорят о ней.

Я, конечно, знал, что люди вообще плохо говорят друг о друге за глаза, но эти говорили обо всех особенно возмутительно, как будто они были кем-то признаны за самых лучших людей и назначены в судьи миру. Многим завидуя, они никогда никого не хвалили и о каждом человеке знали что-нибудь скверное.

Как-то раз в магазин пришла молодая женщина, с ярким румянцем на щеках и сверкающими глазами, она была одета в бархатную ротонду с воротником черного меха,- лицо её возвышалось над мехом, как удивительный цветок. Сбросив с плеч ротонду на руки Саши, она стала ещё красивее: стройная фигура была туго обтянута голубовато-серым шёлком, в ушах сверкали брильянты,- она напоминала мне Василису Прекрасную, и я был уверен, что это сама губернаторша. Её приняли особенно почтительно, изгибаясь перед нею, как перед огнём, захлёбываясь любезными словами. Все трое метались по магазину, точно бесы; на стёклах шкапов скользили их отражения, казалось, что всё кругом загорелось, тает и вот сейчас примет иной вид, иные формы.

А когда она, быстро выбрав дорогие ботинки, ушла, хозяин, причмокнув, сказал со свистом:

С-сука...

Одно слово - актриса,- с презрением молвил приказчик.

И они стали рассказывать друг другу о любовниках дамы, о её кутежах.

После обеда хозяин лёг спать в комнате за магазином, а я, открыв золотые его часы, накапал в механизм уксуса. Мне было очень приятно видеть, как он, проснувшись, вышел в магазин с часами в руках и растерянно бормотал:

Что за оказия? Вдруг часы вспотели! Никогда этого не бывало вспотели! Уж не к худу ли?