Что влечет за собой лишение свободы на определенный срок? Особенности отбывания с несовершеннолетними

Наверно, все встречали фразу "Америка - страна возможностей" (обычно употребляется со вздохом восхищения), но мало кто подразумевает под этим возможность попасть в места не столь отдаленные. Хотите послушать про эту сторону жизни американского общества? тогда специально для вас рассказывает некто Nikolay Amramov :

Я хочу рассказать про структуру иерархии этой тюрьмы, где то то схоже с фильмами а где то нет.
Начну с того, что моя семья выиграла 8 лет назад грин карту, и сейчас отец, мать и сестра живут там, я уехал уже оттуда.

Жили тогда в Лос-Анджелесе, и по сей день мои там живут. А сидел я в Сан-Диего, ровно 3 года за поджег машины и увечья ее владельцу, еще мало дали, скастили, но об этом я говорить не буду.
По сравнению с русскими тюрьмами, на сколько я знаю, но я в русской не сидел, американские тюрьма ад и самый настоящий. Там 4 группировки - белые, чернокожие, из стран Латинской Америки, в основном из Мексики и Пуэрто-Рико, и на конец, 4 группировка - индейцы. Там где я сидел были индейцы.
Самая страшная группировка это Арийское братство, "Белый порядок". Там четко каждый должен быть в своей группе, по цвету кожи, негры с неграми, белые с белыми и тд.
В русской тюрьме если могут опустить за изнасилование или педофилию, то там срать за что тебя посадили, могут опустить как педофила, так и крутого продавца оружием.
Самое главное там каждый должен быть в своей группе, чтобы в случае чего, белые защищали белого от черных или черные черного от белых.
В каждой камере по 2 места, я сидел с парнем, который был в арийской группировке. Чтобы там выжить, мне приходилось быть националистом и расистом против негров, латиносов и индейцев.
В камере там мы в основном сидели только когда после отбоя и спать, остальное время - на воздухе, смотрели телевизор, работали, качались железом, не все но некоторые.
Отдельный разговор о петухов. Их называют на зоне "fag" или "faggot". Бывают они двух видов, те кто добровольно, и между прочим у них права большие чем у некоторых кто жопу не давал. И те кого насильно опустили, обманом, или поплатились за дело. Но опускание там не так страшно, как могут поджечь человека или отрезать пальцы. К петухам не было там никаких ограничений, то есть как в русских тюрьмах, у параши сидеть, не прикасаться у другим зекам и дырявая ложка, в США в тюрьмах они могли сидеть за общим столом, спать на своем месте и даже смотреть телевизор и качаться. Но это в основном к тем, кто добровольно был чьей то давалкой, кого насильно опустили, они выполняли грязные работы, такие как стирать трусы зэков, чистить туалеты и тд.
Администрация, очень строгая, в день 2 раза обыскивали нас на заточки и наркоту, как в камере перед отбоем и на утро, так и до прогулки и после прогулки.

Лос-Анджелес. Начну с того что я поджег машину Карла, который когда был моим другом. В середине марта 2007 года я решил его наказать. Было где то 8:30 pm, я курил сигарету и ждал когда он появится. Курил я Кент 8, вот наконец он подъезжает на своей машине, у меня в руках была канистра бензина а в другой бита. Я подошел, когда Карл стал выходить с машины, я ударил его в лицо и несколько по ребрам и в лицо, отвел его подальше, он пока был в отключке. Тогда мною руководили демоны и я был сильно зол, я битой, когда он очнулся я битой стал ломать его машину, по стеклу по капоту, я знал что машина для него все значит. Он орал, сказал чтобы я прекратил и он забудет разборку между нами и просил прощение, он встать не мог так как я его сильно ушатал. Я сказал уже поздно, взял канистру и стал обливать его машину, он орал и почти что плакал, я поджег ее и на его глазах, у него был большой шок.
Только я не учел что рядом находился магазин и оттуда вышла женщина и стала грозить что позвонит в 911. Я быстро убежал домой. Я тогда не думал не о чем, и не знал что Карл подаст на меня в суд.
Я пришел домой и от меня пахло бензином и перегаром, отец был на работе, мать что то готовила, а сестры дома не было, я ушел к себе.
На следующее утро копы ворвались ко мне домой, 2 мужчин, 1 негр другой белый, схватили меня за руки, надели на меня наручники, белый надевал, а негр предъявлял мне обвинения и мои права.
Мать что то спрашивала и чуть не плакала и что я совершил и стала звонить отцу, сестра стояла как вкопанная когда меня меня выводили из дома в наручниках. Меня посадили в машину и увели в участок.
Меня отвели в процедурную, сняли наручники и стали диктовать мне обвинения, на меня написали заявление Карл и продавщица того магазина, она все видела. Мне дали бумагу чтобы я подписал и сказали в лучшем случае мне грозит от 7 лет. Я подписывать и разговаривать без адвоката не стал и воспользовался своим правом и позвонил отцу. Он был сердитым и злым судя по голосу, но сказал чтобы я молчал и нечего не подписывал и он найдет мне адвоката.
Меня посадили в одиночку. Так я и до вечера сидел там, пока не пришли отец и мой адвокат.Я стал разговаривать с ними, потом отец вышел, адвокат попросил чтобы я рассказал все в мельчайших подробностях, как познакомился с Карлом, из-за чего поругался, как дошло до того что я избил его и поджег машину. Я все ему рассказал, он сказал что суд начнется через 2 месяца надо мною и он постарается чтобы мне дали меньше 7 лет, хотя не обещал.
Я сидел в одиночке, ко мне приходили мать и сестра, отец после того случая с адвокатом не пришел, он был сердит и зол на меня.
Сестра принесла мне мои любимые сигареты, книги на русском языке, чтобы я не скучал.
Прошло 2 месяца. Май месяц. Адвокат приходил ко мне опять и сказал что через неделю будет суд, я должен там плакать и говорить что я жалею и не сдержался, извинится перед Карлом, и все должно быть так, как по аффектом все было. Я не хотел до такого опускаться, но адвокат сказал иначе мне грозит от 7 лет. Мать пришла до суда, принесла мне смокинг, костюм черный, красный галстук и туалетную воду. В американских судах подсудимые всегда должны быть хорошо одеты, этикет требует.
Прошла неделя, я оделся, расчесался, я был не бритый и за 2 месяца волосы отросли. Но расчесался и воспользовался туалетной водой.
На меня надели наручники и повели в суд. В здании с меня сняли наручники, я сел на скамью подсудимых, рядом сидел мой адвокат, позади мать и сестра. Мой отец не пришел, но до этого он звонил и сказал что будет все хорошо и пожелал мне удачи.
Прокурором была женщина, лет 30-35, судьей белый мужчина, пожилой, лет 60-65. Суд был не присяжных. В зале еще были Карл, его отец, и женщина с того магазина. И началось..
Сперва выслушивали Карла, он все гнал на меня, какой я злой и типа я хотел убить его, потом стали выслушивать ту женщину.
Затем меня, я все рассказал и стал плакаться и говорил что я жалею и не знаю что на меня нашло и я будь возможность вернулся бы в то время и остановился бы.
Затем стали приходить наши общие с Карлом друзья, моя бывшая девушка, все они были за меня и в мою пользу говорили. Еще бы у Карла такой характер был, его почти все ненавидели. Только 2 дружка Карла против меня выступили.
Прокурор уже требовал 5 лет без возможности УДО в зоне общего режима и штраф в размере 100 000 родителям за машину. Адвокат 2,5 года с правом на УДО и 40000 штраф за машину, и у Карла и так была страховка. Суд уже шел около 2 часов. Затем перерыв на 1 час. Ко мне подошли мать и сестра, сказали что не бросят меня в тюрьме и будут всячески помогать. Адвокат сказал что дело уже выиграли и в нашу пользу будет.
Пришел судья, и огласил приговор. 3 года без права на УДО, в колонии общего режима Juvenile Hall, в городе Сан-Диего, штат Калифорния, и 40 000 долларов штраф за поджег машины а остальные 60 000 оплатила бы страховка, страховка Карла.
Я вышел на улицу, адвокат меня поздравил и сказал все обошлось в мою пользу, я попрощался с мамой и сестрой, на меня надели наручники и в машину.

После суда меня отвезли в тот же участок, где я сидел 2 месяца. Я снял смокинг и оделся в свою одежду как и пришел туда в первый раз. Матери и сестры не было, смокинг обещали вернуть по почте.
Ночь я ночевал в участке, разбудили рано утром, даже 7 утра не было.
На меня надели наручники, на ноги и на руки, повели к автобусу. Там в первый раз я очутился среди уголовников. Там были и негры и белые и латиносы. Негров было меньше в автобусе, больше было белых и латиносов. Латиносы в автобусе шумели на зло охране видать, пели песни на испанском языке, белые и негры сидели спокойно. Меня посадили во второй ряд с левой стороны автобуса рядом с латиносом, он сидел у окна. Параллельно надзиратели подавляли шум певших и шумевших, тот латинос что сидел возле меня, сказал что-то надзирателю на испанском, надзиратель подошел и ударил его, немного задев меня.
Автобус стоял еще где-то минут 20 и потом мы тронулись. Ехали до Сан-Диего где-то часа 3, по пустому шоссе. Я параллельно смотрел в окно, там была что то на подобие пустыни, и смотрел на заключенных возле меня. Я тогда не знал что глазами тырить на всех нельзя. Мое внимание привлек одноглазый негр, у него такой шрам от ножа в районе левого глаза был, он повернулся ко мне, тогда я уже полностью разглядел всё уродство его шрама и оскорбил, переведу на русский "что уставился на меня, белый петух".
Я отвернулся и дальше не стал никого разглядывать.
Всё, приехали до тюрьмы, нас стали выпускать и поставили в ряд. Из тюрьмы вышли 5 человек, двое с дробовиками, один в темных очках пошел в сторону автобуса, и еще двое, один мужик лет 45-50, и его заместитель молодой парень. Те, кто были с дробовиками стали возле нас и пасли, мужик тот и его заместитель, стали делать перекличку. У мужика того была тетрадь и по одному стали называть имена.
Кого назвали выходил в правую сторону. Вот назвали меня. Николай Амрамов. Но мое имя он не мог долго выговорить то "Николя" то "Николсон" и тд. Все стали смеяться. Мужик тот подошел ко мне вплотную и спросил "ты русский?", я ответил "да". Он сказал "Я воевал в Афганистане против коммунизма, и терпеть не могу коммунистов, а особенно коммунистов преступников и при том не граждан нашей великой страны. Любые правонарушения или шаг влево, шаг в право, я отправлю тебя в след за Сталиным. Ты меня понял?" Я ответил "Да". Я не стал ему говорить что Россия уже давно не коммунистическая, и что я не рос в этом идеале и не воспитан в таком духе. Но я не стал умничать и что то говорить, это показалось бы плохо, тем более нет у меня больше свободы.
У меня в руках были документы, мне дали их после суда, там было мое фото, прямо и в профиль, за что я сижу и моя характеристика.
Тех кого назвали уже повели в тюрьму, остальные сели в автобус, тот одноглазый негр тоже сел в автобус.
Уже там когда нас сопровождали в тюрьму с 3 сторон охранники с м16 пасли нас. Нас завели в здание, сняли наручники и повели в блок. Должен сказать там не бреют никому голову и бороду тоже. У меня на руках были цифровые часы, пришлось попрощаться с ними на 3 года, забрали. Потом заставили всех раздеваться до трусов, там у всех были татуировки у новоприбывших, кроме меня и еще одного негра. Нас поставили в ряд, каждый держал документ и стоял в очереди. Вот и я подошел, там сидела женщина, она дала мне листок чтобы я отметил какие у меня хронические или вирусные заболевания, переболел ли я корью, нет ли сахарного диабета, со здоровьем у меня проблем не было. Я отдал ей свои документы и она сказала пройти вперед. Я подошел, там мне дали темно оранжевую тюремную робу и белое полотенце. Сперва впереди надо было зайти в душ, я честно боялся и стеснялся при всех купаться голым и еще при уголовниках, но пришлось. Там было и мыло от тюрьмы, но не было шампуня. Когда я разделся я не стал прикрывать пах, все шли так и я тоже, чтобы подозрений не вызвать. Я старался не смотреть там ни на кого, подошел к свободному душу и одним глазом следил чтобы никто не подошел и одновременно купался, купался но следил и смотрел в оба на всякий случай. Никто на меня не обращал внимание, хотя я не ослаблял бдительность. После душа вытерся и оделся в тюремную робу. Впереди дали матрац и уже повели по камерам. Моя была на втором этаже, номер 71. Камеры были двух мест и напротив друг друга, на отдаленном расстоянии, и автоматически открывалась решетка.
71 камера. Открыли и я зашел туда. Там был мужик лет 50, он снял верхнюю робу и был в майке, лежал и читал книгу. Лежал он на верхнем ярусе кровати. По обоим рукам татуировки и на шее свастика. Ариец. Я сперва поздоровался и протянул ему руку, он посмотрел на меня, сперва не давал руки, потом тоже поддал и отложил чтение. Я представился ему, он мне тоже. Звали его Айзек Роджерс, он родом из Алабамы, но его звали все по погонялу на нашем языке говоря, на русский язык я не буду переводить как звучало его погоняло, звали его так "Grizzle", из-за того что рано начал седеть.

Продолжение следует.... В следующей части я начну говорить уже полностью об иерархии, татуировках и разборки, еще как в нашей тюрьме зимой 2008 года устроили бунт нацисты, из-за того что 44 президентом стал чернокожий.

На Урале, в небольшом городе Реж случилась дикая история. Отец двоих детей Дмитрий Сохарев написал открытое письмо президенту Путину. Он просит направить на Урал «компетентную комиссию», способную разобраться в обстоятельствах уголовного дела против его жены. 38-летнюю кормящую мать Ирину Сохареву приговорили к трем годам колонии за попытку восемь лет назад приватизировать землю, чтобы построить на ней дома для своей семьи, родителей и брата. Подробности — в материале Евгении Котляр.

Инвестируйте в правду. Поддержите нашу работу и

Восемь лет назад по плану Ирины Сохаревой ее дом должен был стать родовым гнездом для всей семьи, но в итоге попытка приватизации земли закончилась тремя годами тюрьмы. Арестованные владения Дождь показал свёкр Ирины - по его словам, тогда, в 2009, здесь получили земли многие, но спустя годы судебные претензии стали возникать избирательно.

Там еще есть чиновники. Это в 2009 году все распределялось. У всех все законно. А у Ирины стало незаконно.

В 2009 году после всех необходимых процедур Ирине выдали свидетельство о праве собственности. Следующие восемь лет семья строила дом. А зимой 2017 года на Ирину завели уголовное дело, обвинив в мошенничестве.

В моей семье большая беда. Мою жену осудили, дали три года.

Нюанс в том, что выкупная стоимость трех участков для Ирины составила около девяти тысяч рублей, а рыночную стоимость экспертиза оценила в 1 млн 200 тысяч. Доказать спустя восемь лет, что на приватизированных участках закладывали фундамент, который позже снесли - проблематично. Суд принял сторону обвинения.

Уполномоченный по правам человека в Свердловской области Татьяна Мерзлякова: Я обычно не комментирую решения судов, но здесь убеждена, что это слишком жестоко — лишать свободы за то, что человек построил дом не на том месте.

Сейчас муж Ирины, Дмитрий Сохарев, пытается добиться справедливости и пишет обращения к президенту Путину. По его словам, подобные уголовные дела в Реже - обычное дело. А причина жесткого приговора и реального срока — в нежелании супруги признавать вину.

Муж Ирины Сохаревой, Дмитрий Сохарев: Ей в следствии уже заявляли, что если ты будешь сопротивляться, тебе же будет хуже. Угрожали, оказывали давление. Следователь Самшина в больницу прямо приезжала к ней, в роддоме конкретно устраивала спектакли, шоу, все это на публику. Чтобы подавить, морально уничтожить мою жену. Это все для того, чтобы она сломалась. А она не виновна ни в чем абсолютно.

В момент следствия Ирина была беременна вторым ребенком. Как считает муж, из-за стресса и давления дочка родилась раньше срока.

Свёкр Ирины Сохаревой, Михаил Сохарев: Жена была беременная, следователь ее допекает и допекает! Выкидыш уже родила... ее в больницу положили, там подлечилась, потом успокоилась. Потом опять все — в больницу ляжет, в больнице ей там... В общем довели девку.

Сейчас за ребенком присматривают родители Дмитрия, ребенку требуется плановая операция.

О том, как шла стройка, по какой технологии заливали фундамент и в каком месяце соседи по злополучной улице завозили стрйоматериалы, Михаил Сохарев может рассказывать долго и обстоятельно, сопровождая весь рассказ документами и фотографиями. Подобрать слова, чтобы рассказать о суде, оказывается сложнее.

Фото предоставлено Ириной Сохаревой

September 23rd, 2013 , 10:06 pm

От автора: Я хочу рассказать про структуру иерархии этой тюрьмы, где то то схоже с фильмами а где то нет.
Начну с того, что моя семья выиграла 8 лет назад грин карту, и сейчас отец, мать и сестра живут там, я уехал уже оттуда.
Жили тогда в Лос-Анджелесе, и по сей день мои там живут. А сидел я в Сан-Диего, ровно 3 года за поджег машины и увечья ее владельцу, еще мало дали, скастили, но об этом я говорить не буду.
По сравнению с русскими тюрьмами, на сколько я знаю, но я в русской не сидел, американские тюрьма ад и самый настоящий. Там 4 группировки - белые, чернокожие, из стран Латинской Америки, в основном из Мексики и Пуэрто-Рико, и на конец, 4 группировка - индейцы. Там где я сидел были индейцы.
Самая страшная группировка это Арийское братство, "Белый порядок". Там четко каждый должен быть в своей группе, по цвету кожи, негры с неграми, белые с белыми и тд.
В русской тюрьме если могут опустить за изнасилование или педофилию, то там срать за что тебя посадили, могут опустить как педофила, так и крутого продавца оружием.
Самое главное там каждый должен быть в своей группе, чтобы в случае чего, белые защищали белого от черных или черные черного от белых.

В каждой камере по 2 места, я сидел с парнем, который был в арийской группировке. Чтобы там выжить, мне приходилось быть националистом и расистом против негров, латиносов и индейцев.
В камере там мы в основном сидели только когда после отбоя и спать, остальное время - на воздухе, смотрели телевизор, работали, качались железом, не все но некоторые.
Отдельный разговор о петухов. Их называют на зоне "fag" или "faggot". Бывают они двух видов, те кто добровольно, и между прочим у них права большие чем у некоторых кто жопу не давал. И те кого насильно опустили, обманом, или поплатились за дело. Но опускание там не так страшно, как могут поджечь человека или отрезать пальцы. К петухам не было там никаких ограничений, то есть как в русских тюрьмах, у параши сидеть, не прикасаться у другим зекам и дырявая ложка, в США в тюрьмах они могли сидеть за общим столом, спать на своем месте и даже смотреть телевизор и качаться. Но это в основном к тем, кто добровольно был чьей то давалкой, кого насильно опустили, они выполняли грязные работы, такие как стирать трусы зэков, чистить туалеты и тд.
Администрация, очень строгая, в день 2 раза обыскивали нас на заточки и наркоту, как в камере перед отбоем и на утро, так и до прогулки и после прогулки.

Для борьбы с телефонным мошенничеством в тюрьмах хотят ввести уголовную ответственность за передачу отбывающим наказание предметов, хранение которых запрещено. Депутаты предлагают ввести штрафы, а за повторное преступление - лишать свободы на три года. Представители правоохранительных органов считают, что решить проблему телефонного мошенничества можно, лишь полностью отключив мобильную связь в местах лишения свободы.

В понедельник в Госдуме говорили о телефонном мошенничестве, которым занимаются заключенные прямо из СИЗО и других учреждений уголовно-исполнительной системы. По мнению депутатов и правоохранителей, развитие мобильных средств связи позволяет зэкам вредить обществу, даже находясь за решеткой.

«Мама, я попал в аварию, срочно нужны деньги, переведи их на этот номер», «Мама, у меня кончились деньги, кинь их на этот номер, это телефон моего друга», - с такими SMS сталкивались тысячи людей, впрочем, вариаций душераздирающих посланий может быть много.
В 2015 году совершено 38 114 преступлений с использованием мобильных средств связи.

Сколько из них приходится на сидельцев из мест не столь отдаленных, точно никто не знает. Первый замдиректора ФСИН России Анатолий Рудый утверждает, что 1238. Замначальника Главного управления уголовного розыска (ГУУР) Александр Фролов - что каждое третье. Начальник ГУВД Москвы Анатолий Якунин говорит, что по Москве количество таких преступлений с 2013 года выросло на треть. И это при том, подчеркивает он, что далеко не все жертвы мошенников обращаются в полицию.

«Будучи опытными психологами, зэки из-за решетки звонят людям на мобильный телефон, представляясь сотрудниками правоохранительных органов. Вымогают деньги за решение проблем, которые якобы произошли с близкими их адресатов», - рассказывает депутат Александр Хинштейн, который считает, что нужно ужесточить наказание за передачу заключенным запрещенных предметов.
Сейчас передача мобильника на зону грозит лишь административным штрафом от 3 тыс. до 5 тыс. руб. В законопроекте предлагается ввести за это уголовную ответственность, если преступление совершено в течение одного года после наложения административного взыскания за такой же проступок. Согласно документу, уголовная ответственность может наступать и сразу, если проступок будет совершен с использованием служебного положения.

В качестве санкции предлагают ввести штраф от 100 тыс. до 300 тыс. руб. или лишение свободы на срок до трех лет.

Борьба с доставкой мобильников в колонии классическими путями эффекта не дает, признают полицейские.

«Чем больше мы изымаем, тем больше растет цена доставки мобильника на территорию исправительного учреждения. Когда стоимость достигает уровня месячной зарплаты сотрудников, они часто не справляются с искушением, - говорит Рудый из ФСИН. - И получается, что мы боремся с рынком!»
По словам Рудого, нужно предусмотреть возможность полного отключения сотовой связи на территории ФСИН. Но, поскольку просто глушить связь в колониях техническими средствами выходит дорого, а саму процедуру блокировки можно обойти, испортив оборудование или установив усилители связи, Рудый считает, что вопрос надо решать напрямую с сотовыми компаниями. По его данным, речь идет не только о мошенничестве. Преступники, находясь в тюрьме, умудряются проворачивать и более сложные преступления и даже руководят преступными группировками. «Особенно это касается организации наркотрафика», - говорит Фролов из ГУУРа.

Впрочем, полностью отключить связь на зоне не выйдет, считают связисты.

«Если бы технически решить такую задачу было возможно, то я и с общечеловеческой точки зрения, и с точки зрения своих служебных обязанностей такую идею поддержал бы. Но надо учитывать, что сотовая связь в своей основе имеет такое физическое явление, как распространение волн. Ограничить его бетонным забором какого-либо учреждения фактически невозможно», - объясняет замминистра связей и массовых коммуникаций Дмитрий Алхазов.

По его словам, многие исправительные учреждения находятся в черте города. И отключение мобильной связи в них может привести к тому, что граждане, которые не имеют стационарных телефонов, не смогут даже вызвать службы экстренной помощи в критических ситуациях.

«Иначе у нас половина Самары останется без сотовой связи», - обрисовал Алхазов перспективу подобного подхода. Поэтому такое решение возможно, только если колония находится в Сибири. Впрочем, Минкомсвязи поддержит идею о блокировке операторами связи по представлению ФСИН конкретных мобильных номеров, которые используются на территории колонии. «Вот такой путь можно рассматривать», - говорит Алхазов.

Член СПЧ Андрей Бабушкин призывает посмотреть на проблему под другим углом.

«Я беседовал с 12 гражданами, которые при помощи мобильной связи совершали мошенничества. И наиболее интересна история господина Д. Он рассказал, что был вовлечен в телефонное мошенничество с подачи сотрудников исправительного учреждения. Более того, с подачи администрации этой деятельностью параллельно занимались несколько бригад, которые соревновались, кто больше граждан «разведет». И использовались при этом не только телефоны мобильной связи, но и служебные», - поведал правозащитник.
Идея с полной блокировкой мобильных номеров на территории исправительных учреждений тоже плоха, считает Бабушкин. По его словам, при таком решении проблемы многие адвокаты, члены ОНК, следователи и работники прокуратуры просто останутся без средств мобильной связи.

Бабушкин говорит, что нужно увеличить количество легальных средств телефонной связи на территории колоний, потому что там, где телефонная связь доступна по карточкам в каждом отряде, преступлений меньше. Однако, как заявил Рудый из ФСИН, «те, кто встали на путь исправления, никакой проблемы с телефонными звонками и так не имеют».

Проблема с нелегальным использованием телефонов заключенными существует во многих странах мира, в том числе и в США, где заключенные с помощью мобильной связи даже организовывали тюремные бунты. Один из американских экспертов по безопасности в интервью The New York Times назвал телефон «самым опасным оружием в тюрьме». Несмотря на строгие запреты, мобильники все равно проникают в тюрьмы, а плата за их доставку в места не столь отдаленные составляет от $300 до $1 тыс.