Чернобыль авария операторы акимов и топтунов. Медведев Григорий Устинович. Чернобыльская тетрадь. Из воспоминаний очевидцев
Родился 16 августа 1960 года в с. Николаевка Буринского района Сумской области в семье военнослужащего. Постоянно семья жила в то время в г.Ленинске Кызыл-Ординской области рядом с Байконуром.
В г.Ленинске прошло его детство, там же он пошел в школу. Рос любознательным, послушным мальчиком. Рано научился читать. Знал наизусть много стихов. В школу пошел с большой охотой. В г.Ленинске закончил 5 классов, а с 6 по 10 классы учился в Таллинне, любил математику, физику.
У Лени было много друзей, с ними он поддерживал связь до последних своих дней.
После окончания 10-ти классов решил поступить в Московский инженерно-физический институт. Учился в Обнинском филиале МИФИ г. Обнинск Калужской области – институт атомных электростанций.
В 1983 году успешно окончил институт.
На преддипломную практику был
направлен на Чернобыльскую АЭС. На ЧАЭС стал инженером пульта управления, а
позже старшим инженером управления реактором. В этой должности и встретил он
несчастье случившееся 26 апреля 1986 года, Леня был на смене. Во
время аварии вел себя мужественно, находясь в самых опасных местах, выполнял работы по локализации аварии, в частности,
участвовал 
в мероприятиях по подаче воды для охлаждения аварийной реакторной
установки. Будучи профессионалом, Леонид Топтунов несомненно осознавал
опасность, которую несет его здоровью пребывание в помещениях, подвергшихся
высокоплотному радиоактивному загрязнению. Однако, несмотря на заметно
ухудшающееся самочувствие и нарастающие симптомы острой лучевой болезни, он продолжал
выполнять порученные ему задания и не покинул блок до окончания смены.
С симптомами острой лучевой болезни был отправлен в больницу г. Припять, затем в числе самых тяжелых больных был переправлен в 6 клиническую больницу г.Москвы.
В Москве возле Лени Топтунова дежурил его отец. Он же отдал сыну для пересадки свой костный мозг. (Из материалов документальной повести Б.Щербака «Чернобыль» донором костного мозга была мать Леонида ). Но это не помогло. День и ночь проводил у кровати сына, переворачивал его. Леня был весь загорелый до черноты. Только спина светлая. Видимо, на нее попало меньше радиации.
Работая на ЧАЭС, Леня везде был с Сашей Акимовым, был его тенью. И сгорели они одинаково, и почти в одно время. Акимов умер 11-го мая, а Топтунов - 14-го. Они погибли первыми из операторов...
Похоронен Леонид Топтунов на Митинском кладбище недалеко от Москвы.
Из близких у Леонида остались отец Федор Данилович и мать Вера Сергеевна.
Отрывок из повести Бориса
Щербака «Чернобыль»
Письмо первое:
"В 6 и 7 номерах журнала "Юность" напечатана Ваша документальная повесть "Чернобыль". Мы очень внимательно прочли ее, пытаясь найти ответ на вопрос: за что погиб наш единственный сын, работавший на ЧАЭС старшим инженером управления реактором - Топтунов Леонид Федорович.
Во время аварии в ту трагическую ночь 26 апреля он находился на смене в пультовом управлении реактором 4-го энергоблока.
Мы увидели его 30 апреля в 6-й клинической больнице Москвы, когда он был еще не в таком тяжелом состоянии. Мать была донором костного мозга для сына, но и это не помогло.
Мы были рядом с ним последние 14 дней его жизни. Матери он сказал, что ни в чем не виноват, что строго выполнял должностные инструкции.
После смерти сына из слов его товарищей по работе, которых нам довелось встретить, мы кое-что узнали о его работе в ту трагическую ночь. Нам рассказали, что наш сын был не согласен с решением технического руководителя о поднятии мощности. Однако дали команду на поднятие мощности вторично. А повторные команды выполняются беспрекословно. Нам кое-что известно и о том, что он принимал самое активное участие в локализации аварии и в проведении спасательных работ.
Ребята в первоначальный момент не знали о разгерметизации блока и об уровнях радиации. Если бы они были информированы о радиационной обстановке, наверно, было бы намного меньше жертв. Мы задали вопрос парткому ЧАЭС о действиях нашего сына и о возможной его вине, однако партком отделался отпиской, да и то после напоминания.
Приводим дословный ответ:
"Уважаемые Вера Сергеевна и Федор Данилович! Прежде всего, разрешите выразить вам свое глубокое соболезнование в связи с постигшим вас горем. Трагические события на Чернобыльской АЭС оборвали жизнь вашего сына и нашего товарища…"
(Это через год и два месяца после того, как сына не стало).
"…Ваш сын достойно вел себя в сложнейшей радиационной обстановке после аварии на станции, проявил твердость духа и мужество, выполняя свой долг по локализации аварии на Чернобыльской АЭС.
Что касается поставленного вами вопроса, довожу до сведения, что в предаварийный период Леонидом Федоровичем Топтуновым был допущен ряд нарушений инструкций при управлении реактором блока № 4, что не позволило представить его к правительственной награде.
С
уважением - секретарь парткома Е. Бородавко
(осенью 1988 г. на партсобрании
коллектива ЧАЭС Е. Бородавко был исключен из партии как двурушник).
23.07.87
г.".
Вот такие противоречия между тем, что говорили нам товарищи по работе, оставшиеся в живых, и что ответил нам тов. Бородавко.
Мы почему-то уверены, что тов. Бородавко кривит душой, зная, что покойники защищаться не могут… Наш сын рос и воспитывался в семье военнослужащего. Детство его прошло в местах, связанных с развитием ракетно-космической техники. Мы долгое время работали на космодроме Байконур. Он был честным и добросовестным сыном. Не мог пойти на какие-либо нарушения. А если и было что - значит, обстоятельства заставили. Нам кажется, что товарищи из парткома ЧАЭС не хотели сказать правды, а отделались отпиской.
Если Вам известны хоть какие-то данные о действиях нашего сына в ту трагическую ночь, в чем его ошибки, просим написать нам правду, какая бы горькая она ни была. Вера Сергеевна и Федор Данилович Топтуновы, г. Таллин"
***
В ночь 26 апреля, когда испытывали новую систему безопасности, разработанную проектными институтами, требовалось проверить, хватит ли энергии останавливающихся турбогенераторов для снабжения электроэнергией насосов охлаждения реактора, если АЭС вдруг останется без электричества. Позже писали, что Леонид Топтунов, который в ту ночь был за пультом, в ходе снижения мощности реактора «провалил» ее с 500 до 30 МВт. Он упустил момент, когда надо было перейти с регуляторов большой мощности на регуляторы малой. Это правда. Но по проекту такой переход должна была осуществлять автоматика, а не человек. И таких недоработок в системе было много. Так, аварийная защита реактора, кнопка-«тормоз», которую нажал Топтунов, когда реактор начал самопроизвольно разгоняться, сработала как запал!
***
Спустя 20 лет после аварии, за проявленное личное мужество и отвагу в первые часы после аварии на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС, Указом Президента Украины 1156/2008 от 12.12.2008г. Топтунов Леонид Федорович был посмертно награжден орденом «За мужество» III степени.
***
26 апреля 2011г. в 14.00 в новом корпусе ИАТЭ в г.Обнинске пройдет митинг, посвященный открытию мемориальной доски Л.Ф.Топтунову, средства на которую были собраны участниками форума и персоналом ЧАЭС. Будут выступать преподаватели, у которых учился Леонид Федорович, сотрудники и бывшие студенты института, участвовавшие в ликвидации аварии.
Валерий Ходемчук - единственный сотрудник Чернобыльской АЭС, кого смерть настигла непосредственно в 4-м энергоблоке, где он обрёл могилу под ста тридцатью тоннами бетонных завалов. Что это был за человек и как складывалась его судьба? И кто ещё из его друзей стал жертвами страшной аварии в трагический день 26 апреля?
Горе матери
Валерий был заботливым сыном, регулярно навещающим мать, проживающую в селе Крапивное Киевской области, на его малой родине. Весна - время, когда традиционно сельчане сажают картошку, поэтому после смены утром в субботу вся его семья вместе с детьми планировала отправиться на помощь Анне Исааковне в сельскохозяйственных работах.
Субботу 26.04.1986 года мать Валерия Ходемчука провела в беспокойстве, ибо сын никогда не нарушал обещания. С утра в воскресенье тревога усилилась, а к вечеру в селе появились первые автобусы с эвакуированными. В дом к Анне Исааковне зашли невестка с детьми. Ей предстояло узнать страшную правду о случившейся трагедии.
Перед глазами пробежала вся её жизнь: как вернулся с войны весь израненный муж Илья. Был он без ноги, с обожжённой душой и тяжкими физическими недугами. Вскоре скончался от ран, и осталась она, простая колхозная звеньевая, с четырьмя детьми на руках. Валера был самым младшим, было ему полтора года от роду. Рос он тихим и застенчивым, но рано понял на примере родителей, что такое чувство долга. По отношению к матери, близким, Родине.
Припять - город-мечта
В семидесятые годы вместе со строительством на Украине Чернобыльской АЭС рос и развивался город Припять, основанный 04.02.1970, судьбой которому было уготовано стать атомградом. Места на знатные для отдыха. Благословенный уголок, в котором грибов летом, хоть косой коси, рыбу в реке можно без насадок на обычный крючок ловить, а прямо под ногами растут лесные ягоды. Любимое место для отдыха тысяч людей обживалось новосёлами.
В молодом поселении создавались новые семьи, дети рождались чаще, чем в других городах. К 1986 году в Припяти уже проживало около пятидесяти тысяч жителей, в том числе 15 406 детей. Именно сюда прибыл по комсомольской путёвке после службы в рядах Советской армии и Валерий Ходемчук, биография которого тесно переплелась с ЧАЭС.
Трудовой путь, семья
Начиналась его трудовая стезя с профессии шофёра, но очень скоро комсомолец начал работать непосредственно на АЭС, пройдя путь от машиниста котлов до старшего оператора ГЦН РЦ-2. Ходемчук Валерий Ильич, 1951 года рождения, пользовался уважением коллег, его портрет висел на городской Доске почёта. К тридцати годам уже имел две правительственные награды: орден «Знак почёта» и орден «Трудовой Славы» II степени.
Прикипел душой к здешним местам. Любил охоту, а Полесье - рай для любителей такого досуга. Здесь создал семью, познакомившись с темноволосой девушкой с серо-зелёными глазами. Жена Валерия Ходемчука, Наталья Романовна, тоже работала на ЧАЭС, машинистом насосной станции. Волею судьбы 22 апреля супруги отмечали годовщину свадьбы. В семье воспитывалось двое детей: к 1986 году Олег ходил во второй класс, а Лариса - в шестой. Дочь унаследовала от отца курчавые волосы, цвет глаз, разлёт бровей.
Шла своим чередом жизнь, и семья строила новые планы. Казалось, ничто не предвещало беды.
Авария на ЧАЭС
В декабре 1983 года вступил в строй 4-й энергоблок. Сотрудники были убеждены, что современные технологии, многократные блокировки и компьютерная техника оградят их от любых случайностей. Увы, создатели нового реактора не предусмотрели важную для людей защиту, а цепочка нарушений инструкции его эксплуатации трагическим образом завершилась в ночь проведения стандартных испытаний страшным взрывом энергоблока. Радиационная пыль распространилась через Украину, Беларусь, 14 областей России, накрыв страшным облаком территорию Западной Европы.
Чернобыльская авария произошла в ночь на субботний день 26 апреля. От взрывов (их было два) сдвинулись металлоконструкции верха реактора, разрушились трубы, разгрузочная сторона и подпиточный отсек реактора, обвалилась часть здания. Радиоактивные осколки попали на крышу не только реакторного, но и турбинного здания. Произошло частичное обрушение крыши машинного зала (вторая очередь станции), где нёс свою трудовую вахту старший оператор Ходемчук.
Из воспоминаний очевидцев
На станции в ночь трудились 134 человека. Те, кто находился ближе к машинному залу, вспоминают, что восприняли взрывы, как удары, приняв их за сбой лопаток турбин. Включился аварийный сигнал, высветив проблему на 4 энергоблоке. Все побежали туда. Больше всего интересовал машзал, где находились огнеопасные водород и машинное масло. Увидев обрушение кровли, каждый старался сообщить информацию в щитовую 4-го блока, ошибочно полагая, что необходимо лить воду для охлаждения реактора.
В первые минуты никто не понимал масштабы трагедии, ибо старенькие дозиметры не могли измерить реальную мощность уровня радиации. Чернобыльская авария выявила полную неготовность персонала к такому развитию событий. А навстречу пожарные, прибывшие на возгорание через семь минут, уже несли обожжённого Владимира Шашенка, инженера производственного предприятия «Смоленскатомэнергоналадка», приехавшего в командировку для наблюдения за ходом проведения ночных испытаний реактора. До 1984 года он непосредственно работал на АЭС, в порядке перевода уволившись на пусконаладочное предприятие, чтобы работать по специальности после окончания индустриального техникума в Конотопе.
Он умрёт в шесть утра от ожогов, немыслимой доли радиации и перелома позвоночника. Находясь в шоке от боли, будучи в сознании, он постоянно твердил: «Там Валера…». Речь шла о его товарище и одногодке Валерии Ходемчуке.
Гибель старшего оператора ГЦН РЦ -2
До первого взрыва на станции началась тряска, охватившая циркулярные насосы. Валерий Ходемчук, не раздумывая ни секунды, устремился к опасности для выявления причин внештатной ситуации. Он действовал автоматически, как подсказывал долг, не стремясь переложить ответственность на подчинённых. Его накрыло взрывом, похоронив тело под ста тридцатью тоннами бетонных обломков. Между входом в машзал и главными циркулярными насосами возник провал. Инженер-пусконаладчик был первым свидетелем гибели друга, устремившись ему на помощь ценой своей жизни.
Валерий Ходемчук и Владимир Шашенок являются первыми жертвами страшной аварии. Всего же в первый день было госпитализировано 108 человек (ещё 24 - на второй день аварии). Некоторые из них - это те, кто до последнего пытался спасти старшего оператора. В. Перевозченко, начальник смены, прополз по консоли через образованный провал в помещение операторов, но тщетно. Никто не хотел верить в гибель друга. Старший инженер-механик А. Ювченко трижды пытался пробраться в опасное место, задыхаясь от радиоактивной пыли и дыма. Поиски не прекращались до семи утра. Только приказ передать смену и покинуть опасный объект похоронил надежду найти тело старшего оператора.
Другие жертвы ЧАЭС
До сегодняшнего дня не ведётся учёт погибшим в результате катастрофы. ВОЗ считает официальной цифрой 4 тысячи человек. Известно, что в день аварии и в течение ближайшего месяца не стало 31 человека, включая героев-пожарных, предотвративших более страшную катастрофу. Сотрудники ЧАЭС не досчитались двадцати одного специалиста. 19 скончались от получив несовместимую с жизнью дозу радиации, все они приняли смерть достойно.
Полный список погибших сотрудников АЭС:
- Ходемчук Валерий Ильич, погребён под завалами в результате взрыва, тело не найдено. Старший оператор.
- Шашенок Владимир Николаевич, скончался от лучевой болезни, ожогов и перелома позвоночника. Инженер.
- Лелеченко Александр Григорьевич, погиб от лучевой болезни, развившейся в результате четырёхдневных работ по устранению аварии вместе с работниками электрического цеха. Заместитель начальника смены.
- Шаповалов Анатолий Иванович, участвовал в локализации аварии на электроприборах станции. Электромонтёр.
- Баранов Анатолий Иванович, не давший перекинуться пожару на другие блоки. Электромонтёр.
- Лопатюк Виктор Иванович, встал на пути распространения пожара. Электромонтёр.
- Коновал Юрий Иванович, предотвращал развитие пожара. Электромонтёр.
- Бражник Вячеслав Степанович, перекрыл маслопровод, предотвратив распространение пожара. Машинист паровой турбины.
- Вершинин Юрий Анатольевич, участвовал в тушении пожара в машинном зале. Машинист-обходчик.
- Дегтяренко Виктор Михайлович, помимо тушения пожара, выносил коллег из-под завалов. Дежурный оператор.
- Иваненко Екатерина Александровна, не оставила свой пост сотрудника вневедомственной охраны до конца.
- Лузганова Клавдия Ивановна, также сотрудник вневедомственной охраны.
- Кургуз Анатолий Харлампиевич, спасал людей из-под завалов. Старший оператор.
- Кудрявцев Александр Геннадиевич, осуществил обследование реактора после аварии. Старший инженер.
- Новик Александр Васильевич, участвовал в тушении пожара в машинном зале. Машинист-обходчик.
- Акимов Александр Фёдорович, занимался определением масштабов бедствия и локализацией последствий. Начальник смены.
- Перевозченко Валерий Иванович, ценой жизни спасал подчинённых. Начальник смены.
- Перчук Константин Григорьевич, ценой жизни останавливал утечку воды из деаэраторов. Старший машинист.
- Проскуряков Виктор Васильевич, принял все меры по предотвращению распространения аварии. Старший инженер.
- Ситников Анатолий Андреевич, лично обследовал аварийный реактор. Заместитель директора ЧАЭС.
- Топтунов Леонид Фёдорович, принимал все меры на БЩ-4 по локализации аварии. Старший инженер.
Ста тридцати одному человеку поставлен диагноз лучевая болезнь, 80 из них скончались в последующие годы. Предположительно ещё 60 тысяч человек (ликвидаторы) страдают другими заболеваниями из-за высоких доз радиации.
Похороны первых жертв аварии
Шашенок В. Н. нашёл пристанище на деревенском кладбище в Чистогаловке, остальные герои, включая пожарных и сотрудников ЧАЭС, захоронены на Митинском кладбище в Москве, где были соблюдены все требования предосторожности. Это связано с тем, что большинство из них скончались в Московской клинической больнице № 6. Сегодня обидно сознавать, что отечественная медицина не сделала всё от неё зависящее, чтобы спасти людей. Есть мнение об ошибочности метода доктора Гейла, применяемого для лечения лучевой болезни. Это подтверждают успехи киевских врачей, которым, в свою очередь, удалось спасти всех своих пациентов, кроме Александра Лелеченко, получившего более 1500 рентген (смертельная доза - 700).
Завёрнутые в плёнку тела хоронили в деревянных гробах, зашитых в цинковые, чтобы избежать проникающей радиации. Позднее всё место захоронения было залито бетоном. Через 11 лет была восстановлена справедливость и на месте упокоения героев-чернобыльцев на Митинском кладбище установили символическую плиту с бюстом. Это своеобразная могила, в которой в камне словно оживает Валерий Ходемчук. Чернобыль отнял у него возможность быть захороненным по христианским обычаям.
Людская память
Каждый год в годовщину события на Митинское кладбище съезжаются ликвидаторы аварии на ЧАЭС, родственники и просто неравнодушные люди. Здесь создан Мемориал в память о погибших, построена Часовня. Проводятся траурные мероприятия, приехать на которые помогает Союз «Чернобыль» России. Мемориал - замечательный памятник искусства, символизирующий человека, защитившего мир от ядерной угрозы, словно прикрывая каждого жителя планеты Земля от радиационного облака. А слова от Иоанна венчают подвиг каждого, лежащего под бетонными плитами:
«Нет большей той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».
С той поры, как Валерий Ходемчук увековечен на этом кладбище его вдова Наталья Романовна каждый год приезжала в Москву, словно на встречу с супругом. Её душа не спокойна до сих пор, ведь тело любимого человека так и не было предано земле. Да и последние мгновения жизни остались окутаны одному ему известной тайной, которую вряд ли удастся разгадать. В Сети гуляют фотографии обезображенной мумии, якобы мутировавшего трупа старшего оператора, найденного на территории АЭС. Но нет ни одного официального подтверждения этому факту.
Авария на ЧАЭС произошла тридцать лет назад. На тридцатилетний юбилей трагических событий в Москву Наталья Ходемчук приехать не смогла, что останется на совести тех, кто сделал всё, чтобы поссорить народы Украины и России. Но у родственников есть ещё одно место, куда они всегда пытаются добраться в день рождения дорогого человека (24 марта). Это третий энергоблок, прекративший функционирование только в декабре 2000 года.
Валерий Ходемчук как символ мужества и долга
Первая памятная доска с портретом героического старшего оператора установлена внутри энергоблока ЧАЭС, доступ куда закрыт для всех. Главная же интрига заключается в том, что у неё всегда находятся свежие живые цветы. Это вселяет надежду, что человеческая память жива, и она сильнее страха перед незримой силой радиации. Это делают не только люди, знавшие лично этого кудрявого, доброго, но справедливого человека, но и те, кто считает, что на таких людях держится мир. Чернобыль - это не только трагедия, это величайший человеческий подвиг и предупреждение всем людям Земли, насколько мы связаны единой невидимой нитью. Ядерная трагедия не знает границ.
В 2008 Украина устранила несправедливость в отношении Валерия Ходемчука и его роли в ликвидации аварии, наградив посмертно орденом «За мужество» III степени.
26 апреля 1986 г. в один час двадцать три минуты сорок секунд начальник смены блока № 4 ЧАЭС Александр Акимов приказал заглушить реактор по окончании работ, проводимых перед остановом энергоблока на запланированный ремонт. Команда отдана в спокойной рабочей обстановке, система централизованного контроля не фиксирует ни одного аварийного или предупредительного сигнала об отклонении параметров реактора или обслуживающих систем. Оператор реактора Леонид Топтунов снял с кнопки АЗ колпачок, предохраняющий от случайного ошибочного нажатия, и нажал кнопку. По этому сигналу 187 стержней СУЗ реактора начали движение вниз, в активную зону. На мнемо табло загорелись лампочки подсветки, и пришли в движение стрелки указателей положения стержней. Александр Акимов , стоя вполоборота к пульту управления реактором, наблюдал это, увидел также, что "зайчики" индикаторов разбаланса АР "метнулись влево" (его выражение), как это и должно быть, что означало снижение мощности реактора, повернулся к панели безопасности, за которой наблюдал по проводимому эксперименту. Но дальше произошло то, чего не могла предсказать и самая безудержная фантазия. После небольшого снижения мощность реактора вдруг стала увеличиваться со все возрастающей скоростью, появились аварийные сигналы. Леонид Федорович Топтунов крикнул об аварийном увеличении мощности. Но сделать что-либо было не в его силах Все, что он мог, сделал - удерживал кнопку АЗ , стержни СУЗ шли в активную зону. Никаких других средств в его распоряжении нет. Да и у всех других тоже. А. Акимов резко крикнул: "Глуши реактор!". Подскочил к пульту и обесточил электромагнитные муфты приводов стержней СУЗ . Действие верное, но бесполезное. Ведь логика СУЗ , то есть все ее элементы логических схем, сработала правильно, стержни шли в зону. Теперь ясно - после нажатия кнопки АЗ верных действий не было, средств спасения не было. Другая логика отказала! С коротким промежутком последовало два мощных взрыва . Стержни АЗ прекратили движение, не пройдя и половины пути. Идти им было больше некуда. В один час двадцать три минуты сорок семь секунд реактор разрушился разгоном мощности на мгновенных нейтронах. Это крах, предельная катастрофа , которая может быть на энергетическом реакторе. Ее не осмысливали, к ней не готовились, никаких технических мероприятий по локализации на блоке и станции не предусмотрено. Нет и организационных мер. Растерянность, недоумение и полное непонимание, что и как это случилось, недолго владели нами. Навалились совершенно неотложные дела, выполнение которых вытеснило из головы все другие мысли. Оглядываясь в прошлое, не знаю как и сказать - давнее (прошло больше пяти лет) или недавнее: все и до сих пор стоит перед глазами - с полным основанием констатирую, что тогда мы сделали все возможное в той экстремальной обстановке. Больше сделать полезного ничего было нельзя. Никакой паники, никакого психоза я не наблюдал. Ни один человек самовольно не покинул блок, уходили только по распоряжению. Все мы вышли из этого испытания с тяжкими повреждениями здоровья, для многих роковыми. Надо особо отметить. Это были профессиональные работники, ясно осознающие опасность работы в той обстановке. Не дрогнули. Отдавая должное профессиональной, мужественной, на грани самопожертвования работе персонала после аварии , об этом нельзя не сказать. Я не ставлю задачи проследить истоки такого поведения, исследовать тонкости психологического состояния людей в крайних, совершенно неприемлемых условиях. Это тема для хорошего писателя. Моя задача проще: показать, почему люди оказались в таких обстоятельствах, что вынуждены были выявить все свои душевные качества. Было ли это неизбежно из-за использования атомной энергетики или причины другие. Говорить, практически, буду только о прошлом, строго придерживаясь фактов. Все приводимые факты могу подтвердить документально или указать, где находятся документы. Слишком все серьезно. Вопрос касается огромного количества людей в нескольких поколениях. Хватит измышлений. Не вижу у себя писательского дара и никогда бы не взялся за перо. Однако прошло уже пять лет, а достоверного описания событий и вызвавших их причин так и нет. Надо выполнить долг перед погибшими (правильнее сказать - убитыми) коллегами Из постановления прокуратуры: "Уголовное преследование прекращено в отношении Акимова А.Ф., Топтунова Л.Ф. и Перевозченко В.И. на основании статьи 6 п.8 Уголовно- процессуального кодекса УССР 28 ноября 1986г." Их бы тоже судили и посадили бы, без сомнения, да вот умерли. Они в свою защиту уже ничего не скажут. Их родственникам мало утраты, так прокуратура напоминает им: ваш сын, отец, муж - преступник, помните! Поистине мертвая хватка. Правда , вцепились не в тех. Нет, я не молчал все эти 5 прошедших лет. Не признавая ни себя, ни персонал виновными во взрыве реактора, писал подробные технические обоснования этого. Куда? Да проще сказать, куда не писал. Все бесполезно. Только Р.П. Сергиенко в своем фильме да украинская газета "Комсомольское знамя" дали возможность немного высказаться. Естественно, в силу ограниченности времени в фильме и места в газете подробного объяснения такой сложной проблемы дать нельзя. Пишу и думаю, удастся ли напечатать? Интересно получается в нашей благословенной стране! Как одни получают доступ в газеты, журналы, так другим уже дорога закрыта. Не знаю, может так и надо? Зачем разные взгляды на одну и ту же проблему? Истина-то одна. Был в Германии - там нашли возможным организовать почти получасовую передачу по телевидению, напечатали очерк в газете. И это без какой-либо инициативы с моей стороны. В октябре 1990г. прочитал доклад группы специалистов МАГАТЭ , выпущенный в 1986 г. после информации советских специалистов в Вене о причинах Чернобыльской катастрофы . Поскольку советские информаторы во главе с академиком В.А. Легасовым к истине не стремились, в клевете на персонал прибегли ко лжи, умолчали об известных фактах, то и доклад специалистов МАГАТЭ содержал явные неточности. Замечания по докладу я направил директору МАГАТЭ г-ну X. Бликсу . А теперь речь вот о чем. Мои замечания каким-то образом попались на глаза редактору журнала Nuclear Energy , и он в письме ко мне предложил написать для журнала статью, которая и напечатана в ноябре 1991 г. Как люди нормальные, они хотят учиться на чужих ошибках. А мы и на своих не хотим, пусть каждый набьет себе шишек. Прочитал я в Огоньке партизанское (в смысле стойкости, неизменности позиции в обвинении персонала) интервью академика А.П. Александрова , написал статью и принес в редакцию. На слово верить не просил - указал, где можно проверить написанное. Согласен был на любое изменение статьи, естественно, с сохранением смысла сказанного. Не напечатали. Им надо, а нам - нет. Понимаю, места в "Огоньке " мало, но ведь после этого нашли же место клеветническим измышлениям на персонал для Кевролева и Асмолова. Утверждаю: клеветническим. И это в 1991 году ! Нельзя, конечно, говорить, что ничего не меняется. Вопреки могучему синклиту докторов и академиков силами энтузиастов-одиночек В.П. Волкова, А.А. Ядрихинского, Б.Г. Дубовского, теперь уже и коллективов, медленно, а при таком сопротивлении по-другому и быть не может, выявляются подлинные причины катастрофы . Нет, неправ я - не выясняются. Они ясны давно, а создателям реактора - ясны немедленно после аварии . Письменно называются причины, чего раньше делать никак не дозволялось. Да и теперь еще доступно только узкому кругу. Требуется преодолевать преграды. Странные в этом деле подобрались доктора и академики: годами в упор не видят очевидного. И все же верю - будет Правда обнародована, и даже верю - не через 50 лет, а раньше! Официальная версия причин катастрофы 26.04.86 г., до сих пор остающаяся неизменной, однозначно возложила вину на оперативный персонал. Прояснение взгляда стало наступать позднее. Почему так произошло - трудно однозначно сказать, изложу, как это мне видится. Думал об этом много, есть вопросы ясные, есть и непонятные. Выводы официальных органов о причинах катастрофы . Здесь все просто. Как мне представляется, в то время никаких других выводов и быть не могло, потому что расследование с самого начала противоестественно было отдано в руки создателей реактора, то есть потенциальных виновников. Ни в одной комиссии не было лица, заинтересованного назвать причинами аварии реактор, его свойства. И наоборот, прямо, косвенно, в крайнем случае корпоративно, всех устраивало возложение вины на персонал. И, главное, все просто и понятно. Привычно идет по накатанной для Советского Союза дорожке. Нет у нас других причин возникновения аварий, кроме разгильдяйства и неграмотности обслуживающих людей Даже если бы комиссии сделали заключение, соответствующее действительности (ведь можем мы это предположить), то его бы зарыли из "политических" соображений и обнародовали то, что и было объявлено. Нет, другого быть и не могло. Пресса. Почему же наши проницательные дотошные корреспонденты так безоглядно и безоговорочно поверили всему? Почему их не насторожил односторонний тенденциозный подбор комиссий? Ну, конечно, комиссии тяжеловесные, авторитетные, сомнений не вызывают. Но ведь были и сомневающиеся и с мнением, прямо противоположным официальному. Их оставили без внимания. Пресса занималась одним: охаиванием персонала. С разных сторон, с разным ожесточением. Кроме двух статей в "Литературной газете" с объяснением, что есть РБМК и околореакторных дел, ничего, кажется, с другим направлением мыслей не было. У корреспондента М. Одинца осуждению подлежит даже то, что А. Дятлов в суде защищался. В нашем советском, безусловно праведном, суде даже и защищаться не посмей. Но, с другой стороны, уж лучше такое явное злопыхательство, чем обвинение с позиций вроде бы сочувствия. Так в беседе с корреспондентом "Аргументов и фактов" поступает шеф Чернобыльской прессы Коваленко. Человек решил, что если был поставлен для связи с прессой, то уже и в реакторах стал разбираться. С уверенностью говорит: "Во всех учебниках и инструкциях указано, что реактор не может взорваться ни при каких условиях". И еще: "Это сегодня так кажется. Они жили по законам и понятиям своего времени. А тогда были уверены: что ни делай с реактором - взрыв невозможен". Не встречал я ни в учебниках, ни в инструкциях, что взрыв реактора невозможен ни при каких условиях. Более того, в 1986 году знал, по крайней мере, о пяти случаях, фактически о взрывах, в нашей стране. Оператор реактора, и уж во всяком случае РБМК , четко знает, что с реактором нельзя делать, что хочешь. взрыв не взрыв , а авария в этом случае - точно будет, и тяжелая. За дурачков нас выставляли, дескать, что с них возьмешь. Правда , доктор О. Казачковский, наоборот, "профессионалами" назвал - прямо бальзам на душу пролил, с дегтем. Да, много их поупражнялось на наш счет. И непредсказуемые, и маловероятные нарушения допускал персонал. На то они и ученые, ум у них изобретательный. А пресса все эти измышления исправно доносила до общества. Фактически к широким техническим кругам и общественности пошло заключение о причинах аварии , принятое на МВТС под председательством президента Академии наук СССР А.П. Александрова . Но как-то мимо внимания прессы прошло, что президент является изобретателем и научным руководителем темы РБМК . Как это вяжется, ну, скажем, с этикой? О законе уж что и говорить. Первыми заподозрили неладное с официальной версией причин аварии эксплуатационники атомных электростанций с реакторами РБМК . Это понятно: стоило только посмотреть и осмыслить технические мероприятия, выполняемые на оставшихся реакторах, как для них стало проясняться техническое состояние реакторов на апрель 1986 г. Они поняли, на чем их держали все годы. Но это узкая и наиболее информированная (поневоле) категория людей. Властям казалось, что преступников обнаружили, объявили, посадили - все в порядке! Общество отреагировало своеобразно и, согласно здравому смыслу, в прямо противоположном направлении. катастрофа привела к тяжелейшим последствиям с изъятием из пользования большой территории на большой срок. Произошла она в результате ошибки персонала. Можно ли на дальнейшее исключить ошибки? Конечно, нет. Ни один нормальный человек не рискнет ответить утвердительно. Каких бы хороших ни подобрали операторов - гарантий безошибочной работы нет и быть не может. Операторов тысячи. А раз так, то неприемлемо вообще использование атомной энергетики. Во что это обернулось, мы знаем. Чем это отрыгнется - еще предстоит узнать. Можно ли предвидеть такой ход событий? Конечно, это самая нормальная реакция людей. Да, предвидение социальных последствий принимаемых решений никогда не было сильной стороной советской и партийной властей. Не развивалась она, эта сторона, ввиду ненужности. Запускалась в ход пропагандистская машина, и черное уже белое, а при необходимости и карательный отряд наготове. Думать незачем. Советский инженерный корпус, несомненно мощный и компетентный, составить свое мнение возможности не имел ввиду полного информационного голода. Хотя, казалось бы, что скрывать, если все доложили в МАГАТЭ ? Позиция, занятая специалистами МАГАТЭ , заслуживает особого разговора. Согласно новой советской политике, группа специалистов подготовила доклад для международной общественности о Чернобыльской катастрофе , состоящий из двух частей: небольшая книжка о причинах аварии и большая - с освещением радиационных и медицинских проблем. Второй части мы касаться не будем Как информировали международную общественность по первой части - подробнее расскажу дальше. Здесь же рассмотрим вопрос, не вдаваясь в детали. Реактор взорвался в обычных рядовых условиях: - не было никаких природных катаклизмов: наводнения, землетрясения, тунгусского или другого метеорита; - не было диверсии; - не было терроризма. При всех недостатках информации все-таки экспертам МАГАТЭ были доложены в основном фактические обстоятельства аварии и графики параметров. И вот в этих условиях эксперты МАГАТЭ фактически согласились с советскими информаторами и также во взрыве обвинили персонал. В связи с этим возникает вопрос: допускают ли эксперты возможность взрыва (ядерного взрыва) реактора, исполненного согласно нормативным документам, вследствие ошибки оператора? Если допускают, то их пропаганда по развитию ядерной энергетики безнравственна. И на Западе операторы ошибаются. После аварии я проанализировал много раз принятые в Советском Союзе нормативные документы на проектирование атомных реакторов и не нашел ситуации, при которой взрывался бы реактор, спроектированный согласно ПБЯ и ОПБ . Природные аномалии и диверсии не рассматривал. Безусловно, претендовать на всеобъемлющую полноту анализа не смею, одному человеку это не под силу. Но не видят таких ситуаций и коллективы составителей документов, иначе были бы предусмотрены противодействующие меры. Учитывая квалификацию экспертов МАГАТЭ , им не составляло труда на основе имеющихся у них материалов обнаружить многочисленные несоответствия проекта реактора нормативным документам и сделать заключение о его негодности к эксплуатации. Не составляло труда им сделать заключение и о том, что приписанные нам нарушения инструкций (на самом деле их не было) ни в коем случае не взрывали реактор, отвечающий нормам проектирования. Видимо, ошарашенные свалившейся им на голову информацией , обычно из Советского Союза другими способами получаемой, эксперты поспешили выпустить доклад, буквально следуя за советскими информаторами. Иначе ничем нельзя объяснить, к примеру, такую выдержку из доклада: "Эта распечатка показывает, что из активной зоны реактора было извлечено слишком много регулирующих стержней и что он не располагал достаточным запасом реактивности для выполнения требований при остановке. В это время оператору следовало остановить реактор". В чем она неверна и почему недопустима для таких компетентных людей: 1. Распечатки не было, она получена после аварии . Это отнесем на совесть информаторов 2. Распечатка положения стержней на момент времени 1 ч 22 мин 30 с. Кнопка АЗ нажата в 1 ч 23 мин 40 с. Это как раз время для анализа распечатки - надо просмотреть 211 стержней. Еще успеешь ли. Советским информаторам понятно, что надо - опорочить персонал. Но почему эксперты не хотят даже маленько подумать? Но это так, другое здесь серьезнее. 3. Неужто не видят эксперты противоречия: "...что он не располагал достаточным запасом реактивности для выполнения требований при остановке. В это время оператору следовало остановить реактор...". Получается - казнить нельзя помиловать - вообще без знаков препинания. Предположим, увидели мы по распечатке малый запас, согласно Регламенту при отклонении параметра сбрасываем защиту - получаем взрыв . Так это и было 26.04.86 г., только кнопку защиты мы нажали по окончании работы. 4. И главное. Как понимать, что реактор "...не располагал достаточным запасом реактивности для выполнения требований при остановке..."? В книгах по реакторам записано, что реактор должен иметь реактивность не больше дозволяемой органами воздействия на реактивность. Это понятно и в полном согласии с физикой реакторов. И нет в книгах даже намеков о каком-то необходимом для безопасной остановки минимуме (?!) запаса реактивности. Что АЗ становится разгонным устройством (универсальная защита) - нет и в документах на РБМК : в проектных, Регламенте, инструкциях. Что это так, стало известно после аварии , когда провели расчеты. Конструкторы стержней СУЗ родили уродов, советские информаторы в МАГАТЭ такого же рода. И разошелся он на весь белый свет, елеем пролившись на головы советских информаторов. Возвратившись к рассмотрению доклада в 1991 г., найдут ли в себе решимости эксперты МАГАТЭ написать доклад, соответствующий действительности и достойный этой организации, покажет ближайшее будущее. Конечно, ученых разных стран Чернобыльская катастрофа продолжает интересовать, и на веру они ничего принимать не склонны. Но в основном исследования касаются отдельных аспектов, а доклад экспертов комплексный, и потому продолжает выполнять негативную роль. Трудно человеку противостоять обрушившейся на него информации . Добро бы информации . Доклад Правительственной комиссии, заключения различных комиссий, газеты, журналы, писатели... И все ветры в одну сторону, все в одну дудку. Как тут не поверить? Ну, спрашивается, зачем заместителю Председателя Совета Министров.Б.Е. Щербине говорить не то? Зачем ему, отцу-батюшке (все под его рукой), виновных позабыть, невиновных обвинять? Значит, так и есть. Зачем другому заместителю Председателя Совета Министров Г. просто так говорить (прямо скажем - врать), что вывели в Чернобыле "все четыре ступени защиты от дурака"? Ему это не надо. Значит, вывели. Немецкий журнал "Шпигель" №29 за 1987г. (Приложение 1) под фотографией подсудимых: директора Брюханова, заместителя главного инженера Дятлова , главного инженера Фомина пишет: "Беспорядок, халатность, небрежность". Правда , непонятно, как это могло повлиять на физические характеристики реактора. Обиделся ли он, что ли? Гнет официального обвинения давил и продолжает давить на сознание людей. Нет, так просто не могла произойти авария . Ведь работали же реакторы. Что это отнюдь не довод, как-то и не думают. Не видят лежащее на поверхности. 1. Почему материалы об аварии засекретили? Недоступны до сих пор. А реактор-то несекретный. 2. Не надо быть специалистом, чтобы сделать вывод: были или не были ошибки персонала, но реактор взорвался в рядовых условиях. И, значит, такой реактор негоден. 3. Почему в Советском Союзе ни одной аварии не произошло из-за плохого оборудования? Ну, понятно, советское оборудование - лучшее в мире, но все же не идеальное. Может, я ошибаюсь? Вот и попытаюсь ответить на эти и другие вопросы.XX века для нашей страны – калейдоскоп событий, среди которых есть как великие триумфы: Великая Победа над фашизмом, полет первого человека в космос, так и огромные трагедии, коснувшиеся миллионов людей. Одной из таких трагедий является авария на Чернобыльской атомной электростанции 26 апреля 1986 года. Казалось бы, что с тех пор прошло уже немало времени, однако Чернобыльское сражение далеко нельзя считать завершенным. Дело в том, что это не просто техногенная катастрофа, приведшая к массе негативных последствий, проявляющихся и по сей день, но это еще и особая проблема, обнажившая механизмы развития общественных отношений на последнем этапе существования огромной страны под названием Советский Союз. По самым скромным оценкам около полумиллиона советских граждан участвовали в сражении с невидимым врагом. И около 100 тысяч человек из этого огромного числа – советские военнослужащие от рядовых до генералов, которые, как это ни пафосно прозвучит, делали всё от них зависящее, чтобы уберечь мир от распространения убивающей всё живое черной заразы.
Чернобыльскую катастрофу можно назвать последним масштабным сражением, которое вел Советский Союз. И если в классических войнах герои получали ордена и награды, то здесь вместо наград и признания своих заслуг они получали радиационные следы, приводящие к смертельным заболеваниям, способным отразиться не только на них самих, но и на их будущем потомстве. Далеко не каждый военнослужащий, а уж тем более далеко не каждое гражданское лицо, были удостоены значимых наград за тот подвиг, который был ими совершен в 1986 году.
До сих пор не установлено точное число погибших в результате аварии, до сих пор есть несколько версий о том, по какой причине произошел взрыв (вплоть до версии о тщательно спланированной операции иностранных спецслужб), до сих пор нет точного числа людей, на чье здоровье в той или иной степени повлияла эта масштабная катастрофа. Именно эти пробелы в информационном поле заставляют людей во всем мире со скепсисом относиться к самой возможности человека контролировать атомную энергию (будь то ядерное или станции по выработке столь нужной человечеству электрической энергии). Эти же пробелы заставляют снова и снова по крупицам собирать материалы, которые могли бы пролить свет на причины и последствия трагедии не только с той целью, чтобы иметь возможность в будущем не повторять горьких ошибок, но для того, чтобы люди, отдавшие свое здоровье и даже жизни для ликвидации последствий аварии не превратились в прах истории, не были забыты.
На 25-26 апреля 1986 года на Чернобыльской атомной электростанции была запланирована операция по испытанию систем безопасности. Безопасность одного из реакторов собирались испытывать при вводной «Неожиданное отключение системы электропитания». Эта ситуация автоматически приводила к тому, что к реактору РБМК-1000 (реактор большой мощности канальный) переставала бы подаваться вода, необходимая для его охлаждения.
Часто в прессе проходит информация о том, что директор ЧАЭС Виктор Брюханов доверил проведение испытаний смене под начальством Александра Акимова, работу которого должен был курировать заместитель главного инженера электростанции Анатолий Дятлов. Однако сами испытания начались еще до того, как на пост заступила смена Акимова, в которую входил и инженер Леонид Топтунов. В тот момент, когда Акимов с Топтуновым продолжили испытания, на 4-м энергоблоке находилось, по разным данным, от 13 до 15 человек. Именно на смену Акимова легла самая серьезная нагрузка, так как испытания входили в, скажем так, острую фазу.
От успешности проводимых испытаний зависело многое: во-первых, подтверждалась бы надежность РБМК-1000, к которым к тому моменту уже возникали определенные нарекания в плане сложности их обслуживания, а, а во-вторых, сама станция могла получить высокую государственную награду в виде ордена Ленина. После этого ЧАЭС бы ждало наращивание мощностей и соответственно государственного финансирования. Кроме того, после проведения успешных испытаний руководство станции должно было пойти на повышение: в частности, зам главного инженера Дятлов должен был стать директором строящейся станции ЧАЭС-2, главный инженер ЧАЭС-1 Фомин получал бы пост директора станции, а директор Брюханов должен бы был занять более высокий пост, получив звания Героя Соцтруда. По некоторым данным, эти изменения уже активно обсуждались на АЭС, а потому считались делом решенным.
Именно по таким причинам испытания были начаты по плану и без какой-либо дополнительной отработки возникновения нештатных ситуаций на испытуемом энергоблоке.
Первые серьезные проблемы начались после того, как сотрудники смены Акимова во время испытания не смогли противостоять резкому падению мощности на энергоблоке. Реактор от резкого перепада мощностей застопорился. Инженер Леонид Топтунов, который был самым молодым специалистом в смене, следуя инструкциям, предложил немедленно остановить реактор, чтобы не началась необратимая реакция.
Есть несколько версий развития ситуации.
Версия первая.
Молодому Леониду Топтунову, в 1983 году закончившему Обнинский филиал МИФИ, не позволил завершить испытания систем безопасности (в частности, испытания турборгенератора) Анатолий Дятлов, который, по заявлениям многих сотрудников, был человеком весьма жестким и бескомпромиссным. Смене дали понять, что останавливаться в середине пути нельзя, и нужно непременно разогнать реактор снова.
Анатолий Дятлов
Версия вторая.
Приказ довести испытания до конца сам Дятлов получил от главного инженера станции Н.Фомина, который полностью проигнорировал возможность возникновения угрожающей ситуации в случае новой попытки нарастить мощность реактора.
В последние годы все чаще в прессе проходит информация от людей, которые были тесно знакомы с Анатолием Дятловым, о том, что Дятлов в силу своего профессионализма просто не мог отдать столь преступное указание инженерам, каким было указание продолжать испытания реактора на критической по минимуму мощности.
Как бы там ни было, но мощность, вопреки всем инструкциям, снова стали наращивать с минимальных значений, что стало приводить к полной потере контроля над РБМК-1000. При этом инженеры прекрасно сознавали, что идут на неоправданный риск, но авторитет руководителей и их жесткие установки, видимо, не позволили остановить операцию самостоятельно. Под суд не хотел никто, а ослушаться руководителей на таком стратегически важном объекте – ничего другого кроме суда и значить не могло.
Температура в реакторе после продолжения испытаний стала неуклонно расти, что привело к разгону цепной реакции. Сам же разгон реактора был спровоцирован тем, что смена решила вывести из активной зоны стальные стержни с высоким содержанием бора. Именно эти стержни при введении в активную зону сдерживали активность реактора. Но после их вывода РБМК-1000 на ЧАЭС уже ничто не сдерживало. Никаких аварийных систем остановки на РБМК-1000 не существовало, а потому вся работа в аварийной ситуации целиком и полностью ложилась на плечи сотрудников.
Инженеры приняли единственно возможное на тот момент решение – снова ввести в активную зону стержни. Начальник смены Акимов нажимает на кнопку ввода стержней в зону реакции, но цели достигают лишь несколько из них, так как каналы, по которым стержни должны попадать на свои места, к тому моменту были разогреты до температуры плавления. Материал специальных труб для ввода стержней попросту стал плавиться и закрыл доступ к активной зоне. Зато до цели дошли графитовые наконечники стержней из борной стали, что привело к новому всплеску мощности и взрыву РБМК-1000, так как графит провоцирует увеличением темпов работы реактора.
Взрыв на четвертом энергоблоке произошел 26 апреля в 1 ч 23 минуты. Сразу же после взрыва начался сильный пожар. Точнее, возникло, сразу несколько очагов возгорания, многие из которых находились внутри полуразрушенного здания. Внутренние пожары принялись тушить сотрудники АЭС, которые остались живы после взрыва реактора.
Прибывшие на место трагедии пожарные выливали десятки тонн воды в огонь, получая смертельные дозы облучения, однако потушить все очаги пожара долгое время не удавалось. В то время, когда пожарные расчеты пытались справиться с внешними очагами, свою борьбу внутри АЭС вела та самая смена Александра Акимова, предпринимая все возможное, чтобы справиться с огнем.
После аварии имена Акимова и Топтунова, как и заместителя главного инженера Акимова, стали фигурировать среди главных виновников трагедии. При этом государственное обвинение не старалось учесть, что эти люди фактически оказались на передовой борьбы с бесконтрольностью РБМК-1000, а сама работа по исследованию аварийных состояний была начала даже не в их смену.
После многочисленных следственных разбирательств Анатолия Дятлова суд приговорил к 10 годам колонии по статье 220-й УК Украинской ССР (неправильная эксплуатация взрывоопасных предприятий). Инженерам Акимову и Топтунову удалось избежать суда. Причина тому страшна и банальна – смерть подозреваемых... Они умерли от острой лучевой болезни через несколько дней после взрыва на 4-м энергоблоке ЧАЭС, получив огромные дозы радиации во время тушения пожара.
Директора ЧАЭС Виктора Брюханова сначала сняли с должности, затем исключили из КПСС, а затем суд приговорил этого человека к 10 годам колонии. Главного инженера ЧАЭС Фомина ожидали та же статья и то же обвинения. Однако никто из них не отбыл полного срока заключения.
После оглашения приговоров Анатолию Дятлову и другим сотрудникам ЧАЭС все чаще стали звучать заявления, что на скамье подсудимых должен был оказаться и проектировщик ректоров типа РБМК-1000, а это, ни много ни мало, академик Александров, который заявлял, что такие реакторы настолько безопасны, что их можно ставить хоть на Красной площади, при этом их влияние по степени негатива будет не большим, чем влияние обычного самовара…
Чернобыльский «самовар», который 26 апреля 1986 года взлетел на воздух, привел к катастрофическим последствиям и огромным затратам. В одном из своих интервью Михаил Горбачев заявляет, что казна СССР в связи с необходимостью ликвидации последствий аварии на ЧАЭС потеряла по самым скромным подсчетам около 18 миллиардов рублей (тогдашних полновесных советских рублей). Но при этом экс-руководитель страны не говорит о том, сколько жизней было отдано на откуп борьбы с невидимой страшной силой. По официальной статистике жертвами аварии стали лишь несколько десятков человек, умерших в первые дни после трагедии. На самом же деле из 500 тысяч ликвидаторов не менее половины получили большие дозу облучения. Из этих людей умерло не менее 20 тысяч человек от болезней, вызванных воздействиями радиации.
Людей посылали туда, где уровень радиации был просто астрономическим. В частности, одной из самых «грязных» зон была крыша энергоблока, с которой призванные из запаса 20-30-летние военнослужащие сбрасывали графитовые куски, очищая площадку от завалов. Уровень радиации здесь составлял около 10-12 тысяч Рентген/час (ровно в миллиард раз выше нормального значения радиационного фона). При таком уровне человек мог погибнуть уже через 10-15 минут пребывания в зоне. Единственное, что спасало солдат от радиации – костюмы «био-роботов», состоящие из прорезиненных перчаток, куртки со свинцовыми вставками, свинцовых «трусов», щитков из оргстекла, специальной шапки, защитной маски и очков.
Разработчиком таких костюмов, как и смертельно опасной операции по очистке крыши, считается генерал Тараканов.
Солдаты буквально выбегали на крышу энергоблока, чтобы успеть за ту 1-2 минуты выделенного для них времени сбросить с крыши пару лопат с обломками высокорадиоактивного графита. По свидетельствам тех, кто выполнял такие задачи на ЧАЭС в 1986 году, несколько выходов на крышу приводили к тяжелейшим последствиям, в результате которых молодые здоровые люди превращались в дряхлых стариков. Ионизирующее излучение приводило к тяжелейшим последствиям для человеческого здоровья. Многие из ликвидаторов, поднимавшиеся на крышу энергоблока не прожили и нескольких лет после выполнения поставленной перед ними задачи. За выполнение приказа солдатам вручали Почетную грамоту и по 100 рублей на руки… Для сравнения: после аварии на АЭС «Фукусима-1» в Японии на ликвидацию последствий шли лишь те, кому пообещали сверхвнушительные выплаты; сотни людей, в том числе и работников АЭС «Фукусима-1», просто отказывались идти на риск. Это к вопросу о сравнении менталитета.
Над разрушенным энергоблоком опытные летчики, вызванные из Афганистана, зависали с той целью, чтобы солдаты могли сбрасывать в «котел» сначала мешки с песком, а затем свинцовые слитки, которые должны были стать пробкой для реактора. На высоте около 180 метров над источающим радиацию реактором её уровень в апреле-мае 1986 года составлял не менее 12 тысяч Рентген/час, температура - около 150 градусов по Цельсию. В таких условиях некоторые летчики совершали по 25-30 вылетов в день, получая дозы радиации и ожоги, несовместимые с жизнью.
Однако и такая высота казалась большой. Вертолеты приходилось вводить буквально в жерло взорвавшегося реактора, так как часто мешки с песком не достигали цели. Помимо песка и свинца вертолетчики сбрасывали на реактор специальный дезактивирующий раствор. Во время одного из таких маневров вертолет Ми - 8МТ зацепился за трос башенного крана и рухнул непосредственно на разрушенный реактор. В результате катастрофы погиб весь экипаж вертолета. Вот имена этих людей: Владимир Воробьев, Александр Юнгкинд, Леонид Христич, Николай Ганжук.
Военнослужащие были задействованы для ликвидации последствий не только на самой ЧАЭС, но и в так называемой зоне отчуждения. Специальные отряды выезжали в села в тридцатикилометровой зоне и проводили специальные дезактивационные работы.
В результате титанического труда и по-настоящему беспримерного мужества ликвидаторов был не только возведен знаменитый железобетонный саркофаг, но и предотвращено заражение больших площадей территории. Мало того, ликвидаторы, в состав которых входили и шахтеры, рывшие камеру для так и не установленного охлаждающего устройства под реактором, сумели предотвратить и второй взрыв. Этот взрыв мог произойти после соединения урана, графита и воды, которой пожарные и сотрудники станции заливали огонь. Вторая катастрофа могла привести к еще более чудовищным последствиям. По мнению физиков-ядерщиков, если бы второй взрыв стал реальностью, то о жизни людей в Европе речи бы сейчас уже не шло…
В ознаменование возведения саркофага на ЧАЭС ликвидаторы водрузили на его верхушке красный флаг, придавая этому событию такое же значение, как и водружение знамени победы на Рейхстагом в 1945-м.
Однако возведение саркофага полностью не решило проблему. И сейчас, спустя более 26-ти лет с момента трагедии, уровень радиации в непосредственной близости от ЧАЭС остается высоким. Кроме того, радиоактивные изотопы так и остались в земле и воде на огромных территориях России, Украины и Белоруссии. При этом удивляет то, что эта проблема систематически замалчивается, а если ее и касаются, то говорят о чернобыльской аварии как о событии давно минувших дней. Но люди, которые не понаслышке знают о трагедии в Чернобыле, которые сами принимали непосредственное участие в ликвидации последствий, могут многое поведать о том, насколько страшна угроза.
В этой связи хочется надеяться, что уроки Чернобыля не прошли даром (хотя авария 2011 на АЭС Фукусима-1» свидетельствует, скорее, об обратном), и люди, которые заявляют о полном контроле над атомной энергией, не занимаются самоуспокоением и выдачей желаемого за действительное. Помимо этого хочется думать, что власти (и не только власти современной Украины) готовы сделать всё, чтобы подобной трагедии не случилось никогда.
Является ли в этом случае выходом из ситуации полный запрет на использование АЭС в мире – маловероятно. Да и полный отказ от применения ядерной энергетики в мирных целях – это шаг назад. Поэтому единственный выход – это систематическое повышение уровня надежности работы современных реакторов; повышение до такого уровня, при котором любая угроза в его работе нивелировалась бы многоступенчатым защитным комплексом, сводящим риск человеческой ошибки к нулю.
Использованы материалы:
«Чернобыль. Два цвета времени», реж. Игорь Кобрин;
«Битва за Чернобыль», тк Discovery;
Журнал «Дружба», выпуск №6 1986 г.
«Тайны Чернобыля», А.Полюх
http://chernobyl-travel.com.ua
«Чернобыль. За минуту до катастрофы», реж. Э. Цаунер.
