Реформы бисмарка. Германские рейхи. Отто фон Бисмарк – «железный канцлер» Германской империи. Канцлер Германской империи

Реформы Бисмарка. Политическая слабость германской бур­жуазии сказалась в том, что воссоединение Германии произошло не путем революции, разрушающей остатки феодализма, а контр­революционными методами, т. е. с сохранением господства отжив­ших классов и всего “готического” хлама феодально-абсолютистс­кой государственности. В течение двадцати лет после воссоедине­ния Бисмарк был живейшим выражением создавшейся двойствен­ности и вытекавших отсюда противоречий. Более связанный по своим классовым интересам с прошлым Германии, чем с ее буду­щим, он, однако, стремился в меру своего разумения удовлетво­рять основные экономические потребности буржуазии. Он сбли­зился на первых порах с национал-либералами, вернее говоря, властно повел их за собой, нередко, правда, встречая с их стороны сопротивление, но легко преодолевая его комбинациями внутри- и внепарламентского характера.

Первая половина 70-х годов была временем, когда национал- либералы достигли вершины возможного для них влияния, имея в рейхстаге 1874 г. 152 представителя, т. е. больше, чем какая бы то ни было другая партия за все время существования рейхстага. В этот именно период установлена была единая система денежного обращения и введена золотая валюта, были сделаны крупные шаги по пути создания единого права. Германия получила почти однооб­разное уголовное и торговое право (общеимперский Гражданский кодекс введен был в действие лишь в 1900 г.). В 1874 г. имперский закон о печати устранял оставшиеся от средневековья ограниче­ния печати, хотя и ввел суровые судебные кары за антиправи-

тельственные выступления. Из мероприятий местного характера следует отметить проведенную Бисмарком в 1872 г. реформу мест­ного самоуправления в восточных провинциях Пруссии. В каждой провинции, делавшейся на округа, учреждены были выборные ок­ружные собрания. Однако полицейская власть помещика в округе, бывшая до того феодальной привилегией, по существу, сохрани­лась, так как внутри округа обязанности начальников полиции без­возмездно несли лица, назначавшиеся королем всегда из местных землевладельцев. Сверх того, крупные имения составляли само­стоятельные районы, где помещик, с согласия начальника округа (ландрата), сам являлся старшиной или назначал старшину.

“Кулътуркампф”. Шаги, предпринятые Бисмарком на пути к имперскому единству, укрепили не германскую, а прусско-гер­манскую империю и тем самым обещали увековечить тягостную для всех непруссаков гегемонию Пруссии. Мероприятия эти долж­ны были вызвать усиление и сплочение всех антиправительствен­ных элементов, как ни пестры они были. А “общее знамя эти пес­трые элементы нашли в ультрамонтанстве”1. С одной стороны, им­перское правительство в лице Бисмарка готово было возненави­деть всякую силу, казавшуюся ему слишком самостоятельной и осмеливавшуюся соперничать с ним, а такой грозила стать в Гер­мании католическая церковь, вдохновляемая воинственными плана­ми папы (Пия IX), а с другой - все, что было в Германии центро­бежного, все, подавляемое и оскорбляемое Пруссией в своем наци­ональном, главным образом, достоинстве, все, оппозиционно на­строенное против пруссачества, стало группироваться вокруг ка­толической церкви, выразительницей интересов которой в 1870 г.

Сделалась, как мы уже знаем, партия центра, всегда, впрочем, по составу своему строго и чисто католическая. Недаром вождем партии был Виндгорст - лидер ганноверских вельфов, особенно и демонстративно непримиримых антагонистов Пруссии. Бисмарк без колебания вступил в бой с центром, имея на своей стороне либеральные фракции рейхстага, и провел ряд антиклерикальных законов, из которых важнейшим был закон о передаче светским должностным лицам ведения актов гражданского состояния и об обязательном гражданском браке (1875 г.). Так как духовенство по прямым указаниям Рима отказалось подчиняться этим законам, правительство обрушило на непокорных священников и мирян град административных репрессий. Все это, однако, оказалось совер­шенно тщетным. Сочувствие и содействие многочисленных и разно­образных оппозиционных элементов сделало сопротивление като­ликов очень стойким и эффективным. Против Бисмарка вооружи­лись даже консервативные протестантские круги, особо недоволь-

ные его союзом с либералами и охотно изображавшие его борьбу с католической церковью как подрыв религиозных устоев вообще. Борьба эта, прозванная сторонниками Бисмарка “культуркампфом”, закончилась, в сущности, полным поражением Бисмарка. Он сам признал в своем выступлении в прусском ландтаге в 1886 г., что его борьба с католиками была “гоньбой верхом за дикими гусями”. Пришлось “железному канцлеру” идти на мировую с гусями: из антиклерикальных законов одни перестали применяться, другие были вовсе отменены впоследствии, и остался в силе лишь только что упомянутый. Партию же центра правительственные пресле­дования только укрепили и на довольно долгий срок выковали из нее самую, после социал-демократов, сильную и стойкую оппози­цию. Даже в рейхстаге 1912 г. центр оставался крупнейшей после социал-демократов фракцией.

Распад национал-либералов. Отказавшись от “культуркамп- фа”, Бисмарк бросил потерявших уже для него интерес национал- либералов и повернул, в то же время, к такой экономической по­литике, которую национал-либералы не могли одобрить: он пере­стал поощрять свободу торговли и своеобразный протекционизм и стал покровительствовать не столько промышленности, сколько крупному землевладению. Повышением таможенных пошлин на предметы массового потребления (табак, кофе, керосин) он хотел, кроме того, усилить доходы имперской казны и освободить ее от известной зависимости, в которой она находилась по отношению к членам Союза. Консерваторы и центр, за которыми стояли поме­щики и кулаки, сочувствовали его начинаниям с теми или иными оговорками; национал-либералы же, поскольку представляли тор­говую буржуазию, были против, а поскольку отражали интересы промышленников, склонялись и к компромиссу. В результате они, как мы уже знаем, раскололись и с 1881 г. навсегда потеряли зна­чение одной из ведущих партий рейхстага, которое имели до это­го времени. Но распад национал-либералов, единственной, строго говоря, средней партии рейхстага, на которую могло длительно опираться правительство, усилил распад и разноголосицу, и без того царившие в рейхстаге, а главное, сделал крайние фракции решающей силой в парламентских битвах.

Падение Бисмарка. Именно после “победы” над национал-ли­бералами на выборах 1881 г. Бисмарку стало все труднее прово­дить через рейхстаг свои законодательные мероприятия. Политика лавирования между классами и партиями, чем дальше, тем яв­ственнее, обнаруживала свою несостоятельность. Конфликт достиг особенной силы в 1887 г., когда рейхстаг отказался возобновить закон о семилетием контингенте армии. После роспуска этого рейх­стага Бисмарку удалось создать на выборах коалицию национал- либералов с обоими фракциями консерваторов - “картель”. В но­вом рейхстаге Бисмарк имел послушное большинство, и именно с

опорой на это большинство он провел, между прочим, свои прово­каторские “социальные законы” о принудительном страховании рабочих, пытаясь и таким способом парализовать влияние социал- демократов, непреодолимо росшее вширь и вглубь, несмотря на преследования правительства. Но как раз этот же рейхстаг и нанес Бисмарку жесточайшее поражение, отказав ему в 1890 г. в утвер­ждении нового, еще более жестокого исключительного закона и в продлении старого закона против социалистов, срок действия ко­торого истекал осенью 1890 г. В том же году кончились полномочия рейхстага, и на новых выборах искусственная комбинация картеля расстроилась. Правые партии потерпели поражение. Социал-де­мократы сразу утроили число мандатов. Это было, пожалуй, са­мым ярким показателем банкротства внутренней политики прави­тельства, и, следовательно, Энгельс был прав, говоря о “социал- демократической партии, свергнувшей Бисмарка”1. Чтобы вновь обрести в новом рейхстаге утраченный контроль, Бисмарк, вер­ный своей методе беспринципных политических фокусов и заку­лисных межпартийных махинаций, обратил взоры на центр, са­мую сильную фракцию рейхстага, и имел тайное свидание с Вин- дгорстом. Это послужило предлогом для острого столкновения меж­ду ним и Вильгельмом II, незадолго до того вступившим на пре­стол. Времена и обстоятельства до такой степени изменились для старого канцлера, что его просьба об отставке была, против всех его ожиданий, принята.

Усиление монополистического капитала. Времена действи­тельно менялись так быстро и радикально, что государственные деятели и с более широким кругозором, чем Бисмарк, не успева­ли замечать и отмечать происходившие сдвиги. Силы промышлен­ного развития выступили в конце столетия со всесокрушающей энергией. Уголь, в избытке имевшийся в Германии еще до терри­ториальных приобретений в результате победы над Францией, же­лезо, полученное Германией вместе с Эльзас-Лотарингией, нако­нец, французские миллиарды, влившиеся золотым потоком в хо­зяйство страны, - все это, рука об руку с политическими факто­рами, которыми явились воссоединение Германии и последовав­шие за этим реформы, вызвало исключительный рост германской промышленности. В своем развитии Германия явно обгоняла самую старую индустриальную страну - Англию - и далеко ее опере­дила в концентрации и централизации капитала. За двадцатиле­тие с 1890 до 1910 г. Германия последовательно опередила Анг­лию в добыче и потреблении руды и угля, в производстве желе­за, стали и чугуна. Тяжелая промышленность стала безусловно господствовать в промышленном хозяйстве Германии. Машино­строение сделало необыкновенно быстрые шаги. В то же время протекционистская политика правительства способствовала рос­ту всякого рода монополий, основной формой которых послужил картель. Картелирование промышленности началось уже с конца 70-х годов и к концу столетия число картелей значительно вырос­ло, не переставая увеличиваться и далее. “Число картелей в Герма­нии определялось приблизительно в 250 в 1896 г. и в 385 в 1905 г. при участии в них около 12 тысяч заведений”. Это, в свою оче­редь, облегчало банковскому капиталу проникновение в картели­рованную сверху донизу промышленность: в начале XX в. финан­совый капитал наложил руку на всю внутреннюю и внешнюю по­литику Германии.

Активизация германского империализма. Такие экономичес­кие перевороты вызвали крупные перестановки в отношении клас­сов. В то время, как мелкое юнкерство продолжало вырождаться и деклассироваться, следуя прогнозу, установленному для него Энгельсом в 80-х годах, магнаты землевладения уже раньше, как мы отмечали, находившие точки соприкосновения с крупной про­мышленностью, теперь все теснее смыкались с индустриальными королями. Они охотно заводили промышленные предприятия на своих землях, еще охотнее становились участниками капиталис­тических концернов, и сам Вильгельм II нисколько не брезговал подачками этого рода от пушечного короля Круппа. И помещики, и монополистский капитал оказались согласно заинтересованными в повороте Германии на путь активной колониальной политики. В свое время Бисмарк заявлял: “Я не хочу колоний. Они годятся только для синекур”. Хотя он десять лет спустя делал некоторые попытки перестроиться в этом направлении и поддержал и округ­лил земельные приобретения немецких предпринимателей в Аф­рике, составившие ядро германской Юго-Западной Африки и гер­манской Восточной Африки, но действительного значения коло­ниальной экспансии не понимали ни он, ни его преемник Каприви, отдавший Англии Занзибар в обмен на Гельголанд и утверждав­ший, что нет ничего хуже, как получить в подарок всю Африку. Такая точка зрения тогда же встретила резкую оппозицию среди некоторых слоев юнкерства и крупной буржуазии, требовавших широкой колониальной экспансии. В 1891 г. создается Всеобщий германский союз, получивший с течением времени большое влия­ние под именем Пангерманского союза. Пангерманисты делали все возрастающий упор на пропаганде захвата Германией ряда зе­мель в самой Европе, расписывая эти земли как немецкие и вклю­чая в их число Австрию, Данию, Голландию, часть Швейцарии и Бельгии, прибалтийские владения России. Они строили планы далекого продвижения на Восток (“Drang nach Osten!”). Идея рас-

членения России играла в этих планах все возрастающую роль. Значительное течение в пангерманизме направлялось против Англии, призывая сосредоточить против нее все усилия, чтобы достигнуть передела колоний. Наконец, при канцлере Гогенлоэ (1894-1900 гг.) происходит крутой поворот во внешней политике Германии, и она стремительно переходит к хищнической импери­алистической политике. Дело не ограничивается земельными зах­ватами на западном и восточном берегах Африки, арендой Кяо- Чао, открывшей германскому капиталу путь к естественным бо­гатствам Шандунского полуострова, и приобретением островов Марианских, Каролинских и Марешальских, что укрепило гер­манские позиции на подступах к Азиатскому материку. Германия обращает пристальные взоры на Ближний Восток, на Турцию, имея в виду проникнуть на путях экономического и политического подчинения Турции в Малую Азию, в Сирию, в Месопотамию, где германских империалистов неотразимо влекли к себе залежи не­фти и редких металлов и неисчерпаемые источники сельскохозяй­ственного сырья.

С этого времени империалистическая политика гогенцоллерн- ской Германии становится все энергичнее. Магнаты землевладения превращаются в боевой авангард финансового капитала и все силь­нее увлекают его в сторону необузданной агрессии, чему он, на­до сказать, очень мало сопротивляется. Нетерпеливый напор юн­керской реакции с ее преклонением перед силой, с ее культом солдатчины, с презрением к слабым нациям, с твердым убеждени­ем, что военное насилие - самый скорый и верный создатель “национального богатства”, становится главным двигателем гер­манской политики.

Нет никакого сомнения, что ближайшие основы гитлеризма, как цельной системы с собственной внутренней и внешней полити­кой, заложены были уже в кайзеровской Германии, с тем чтобы после первой мировой войны получить наиболее полное и закон­ченное выражение.

Противостоять этой роковой тяге к реакции внутри и к воен­ным взрывам вовне мог бы только пролетариат. Но лидеры соци­ал-демократии сделали все от них зависящее, чтобы дезориенти­ровать, расколоть, разоружить его. И они достигли своей цели

Реакция по всей линии. В полном соответствии с новой и чрез­вычайно энергичной империалистической политикой, сопровож­давшейся, конечно, лихорадочным усилением вооружений (осо­бенно морских), внутренняя политика Германии становится с каж­дым годом все реакционнее. Каприви, сменивший Бисмарка, еще опирался некоторое время на национал-либералов и центр и вы­нужден был делать буржуазии известные уступки, а также про­вести кое-какие меры охраны труда (закон о воскресном отдыхе для рабочих и об 11-часовом максимальном рабочем дне для жен­щин). Но в канцлерство Гогенлоэ магнаты юнкерства, поддержи­ваемые тяжелой индустрией, берут перевес, и в рейхстаге тон задают консерваторы в союзе с центром, за которыми плетутся окончательно потерявшие всякую самостоятельность национал-ли­бералы.

Но консерваторы были численно слабы, национал-либералы разлагались и разваливались, и правительство оказывалось в до­вольно неприятной зависимости от центра, неприятной потому, что центр, на который нажимала мелкобуржуазная часть его из­бирателей, вынужден был время от времени делать оппозицион­ные жесты: так, он провалил в 1893 г., как мы уже знаем, военный закон, в 1895 г. сделал то же с законопроектом, как бы воскресив­шим исключительный закон против социалистов (Umsturzvorlage), а в 1900 г. - с законом, по существу, уничтожавшим свободу со­юзов. Но это была не более как отрыжка прежней оппозиционно­сти центра: он все явственнее поворачивал направо, навстречу наглеющей реакции и в течение первого десятилетия XX в. оказал сменившему Гогенлоэ канцлеру Бюлову (1900-1909 гг.) неоцени­мые услуги при проведении реакционных военных и финансовых законопроектов. Именно центр, например, выступил автором хан­жеского закона, официальным назначением которого была борьба с преступлениями против нравственности в печати и в искусстве, но который фактически открывал дорогу крайне придирчивой по­литической цензуре (1900 г.). Это было время широкого наступле­ния на ничтожные и без того политические права рабочих, когда стачечников подвергали всевозможным репрессиям на основе вво­димого то тут, то там “осадного положения”, когда штрейкбрехе­рам и провокаторам была обеспечена охрана полиции и судов, когда свирепствовала цензура, когда коренное население в Эльзас-Ло­тарингии и в польских провинциях подвергалось яростным гонени­ям. При Гогенлоэ, а особенно при Бюлове, притеснения польского населения в Познани и в Верхней Силезии чрезвычайно усилились. Германизаторы откровенно и почти официально ставили своей це­лью онемечение польских земель и польского населения, причем особенно свирепствовали “гакатисты” (по инициалам трех лидеров германизаторского союза). Поляки сопротивлялись всеми доступ­ными им средствами, между прочим, нашумевшими в свое время школьными забастовками. Впрочем, в рейхстаге польская нацио­нальная партия (“Коло”) долгое время шла на поводу у центра и лишь за несколько лет до первой мировой войны более или менее решительно переходит в оппозицию.

Партийные коалиции в рейхстаге. Поддерживая реакцион­ную политику Бюлова, центр за свои услуги требовал подачек и подачек. Правительство, однако, далеко не всегда удовлетворяло его домогательства, и как раз в 1906 г., когда оно отказало в ве­домственных перемещениях и назначениях, с которыми давно при­ставали лидеры центра, последние соединились с социал-демо­кратами и отказали правительству в кредитах на подавление вос­стания готтентотов (гереро) в африканских владениях Германии. Бюлов воспользовался этим, чтобы распустить рейхстаг и попы­таться отделаться от центра. Новые выборы, однако, даже усили­ли центр (105 мандатов вместо 100), но зато жестоко ударили по социал-демократам, которых Бюлов и боялся, и ненавидел. Много­численные мелкобуржуазные избиратели, отдававшие обычно свои голоса социал-демократам, были в эту избирательную кампанию распылены шовинистической агитацией и головокружительными обещаниями империалистов, - они изменили социал-демократам, и те потеряли почти половину своих мандатов (38 из 81). В рейхста­ге 1907 г. Бюлову удалось объединить в так называемом “готтен­тотском” блоке и консерваторов, и национал-либералов, и даже свободомыслящих, и даже прогрессистов. Невозможно было бо­лее наглядно демонстрировать жалкое падение германского ли­берализма во всех его фракциях, течениях и оттенках. Почти един­ственной уступкой со стороны реакции ее либеральным сотрудни­кам был новый закон о союзах и собраниях (1908 г.), изуродован­ный, впрочем, поправками консерваторов. Сотрудничество блока с правительством оказалось, однако, непрочным, и когда встал воп­рос о налоге на наследства, как одном из источников покрытия новых военно-морских расходов, консерваторы, вместе с центром, отвергли подобное покушение на помещичьи карманы, и “готтен­тотский” блок развалился. За эту неудачу Бюлов поплатился своим канцлерским постом.

Новому канцлеру Бетман-Гольвегу (1909-1917 гг.) достались в наследство обломки блока в виде союза центра с обеими фракци­ями консерваторов, известного под названием “черно-голубого” (всего 189 мандатов). Привлекая к себе в случае надобности чер­носотенцев из христианско-социальной партии (16 мандатов) или им подобных, черно-голубой блок прочно господствовал около трех лет, и господство это ознаменовалось рядом новых косвенных налогов и новыми законодательными преследованиями пролета­риата.

Борьба за реформы в Пруссии и в Эльзас-Лотарингии. Однако боевое настроение пролетариата явно растет и сказывается, на­пример, в энергичной борьбе за реформу избирательного права в Пруссии. Здесь знаменитая трехклассная система по-прежнему слу­жила оплотом политического господства аграриев и денежных меш­ков. Бетман-Гольвег попытался обновить кое-какими поправками эту избирательную систему, но не удовлетворил ими ни правых, ни левых, и внесенный им в прусский ландтаг законопроект был отвергнут (1910 г.). Берлинские рабочие реагировали на рефор­маторство Бетман-Гольвега бурными массовыми демонстрациями. Новая попытка избирательной реформы, исходившая в 1912 г. от свободомыслящей фракции ландтага, оказалась столь же безус-

пешной. Закоснелая реакционность прусского государственного ре­жима рисовалась особенно ярко на фоне сравнительных успехов движения за избирательную реформу в Южной Германии: в пери­од 1904-1911 гг. всеобщее избирательное право введено было в Баварии, Вюртемберге и Гессене. Впрочем, в Саксонии около того же периода избирательное право было значительно ухудшено из страха перед успехами саксонских социал-демократов.

В конце 1910 г. рейхстаг под сильным давлением социал-де­мократов принял, наконец, закон об автономии Эльзас-Лотарин­гии: был учрежден провинциальный двухпалатный ландтаг, ниж­няя палата которого избиралась посредством всеобщего избира­тельного права; в то же время Эльзас-Лотарингия получила пред­ставительство в бундесрате. Вся эта “конституция” нисколько не мешала проявлениям самого дикого произвола в Эльзас-Лотарин­гии со стороны германской военщины и администрации. По-пре­жнему, как и 40 лет назад, господствовали здесь в том или ином виде исключительные законы, регулировавшие по-своему права прессы, свободу собраний и союзов и т. п. Когда в 1913 г. в эльзас­ском городе Царбене (Саверн) прусский лейтенант, живое вопло­щение тупого и низменного всегерманского солдафонства, позво­лил себе грубое и глупое издевательство над местным населени­ем, Ленин по всей справедливости отметил симптоматическое зна­чение этого инцидента: в Цаберне “обострился и вышел наружу истинный порядок Германии, господство сабли прусского полуфе­одального землевладельца”1. Разве не получил командир полка, в котором состоял отличившийся лейтенант, демонстративного одоб­рения от прусского кронпринца? Разве сам Вильгельм II, по внут­ренней сути своей тот же ограниченный и самовлюбленный прус­ский лейтенант, - не угрожал еще до инцидента Эльзас-Лорин- гии, что он попросту отнимет у нее ее конституцию, только что дарованную?

Избирательная победа социал-демократов. Черно-голубой блок за сравнительно короткий период своего правления основательно восстановил против себя самые различные круги избирателей. Уже за последние два года существования рейхстага (1910-1911 гг.) социал-демократы на дополнительных выборах приобрели 10 но­вых мандатов. Неудивительно, что выборы 1912 г. ознаменовались чувствительными неудачами клерикально-помещичьей реакции. Консерваторы лишились 26 мандатов, центр поплатился 14, хри­стианские социалисты - 13, даже национал-либералы растеряли 9 мандатов. Напротив, социал-демократы увеличили число своих мандатов по сравнению с прошлыми выборами чуть ли не втрое (110 вместо 43) и сразу вышли на линию самой сильной партии рейхстага.

Реформизм и оппортунизм социал-демократии. Таким обра­зом, социал-демократы с прогрессистами и национал-либералами при поддержке национальных партий могли иметь большинство. Но дело в том, что не только либеральные фракции оказались к этому времени, как, впрочем, и раньше, абсолютно неспособными к устойчивой оппозиции правительству, - зараза оппортунизма и примиренческой дряблости стала проникать и в верхушку социал- демократической партии. После падения закона против социалис­тов это стало сказываться и в теоретическом и в практическом отношениях. Эрфуртская программа, сменившая в 1891 г. Готскую, была, конечно, шагом вперед по сравнению с той, но и она допу­стила крупнейшую ошибку, не только не объявив диктатуру про­летариата конечной целью классовой борьбы, но и не упоминая о диктатуре пролетариата вообще. Эту ошибку и имел в виду Эн­гельс, когда высмеивал “миролюбивый оппортунизм и мирно-спо- койно-свободно-веселое” “врастание” старого свинства в “социа­листическое общество”. На это же он указал в своей критике Эрфуртской программы, требуя признания неизбежности и необ­ходимости насильственной пролетарской революции.

Отход от революционных идеалов, чем ближе к первой миро­вой войне, становился все заметнее среди вождей германской со­циал-демократии и стал особенно разителен в связи с тем, что русская революция 1905 г. способствовала значительному повыше­нию революционной активности германского пролетариата, пока­зывая ему, между прочим, на конкретном примере великое рево­люционное значение всеобщей стачки. Хотя руководство партии официально осудило попытки ренегатов, вроде Бернштейна, стол­кнуть германских рабочих с завещанного Марксом и Энгельсом пути классовой борьбы, ревизионизм практически делал большие успехи в социал-демократии и накладывал свою печать на тактику лидеров. Все чаще сказывается уклон в сторону реформизма и компромисса с буржуазией, все больше места в работе партии стала занимать парламентская борьба в ущерб прямой и непосред­ственной массовой революционной борьбе. Отпор, который давали этому течению старые вожди партии, и среди них Либкнехт и Бе­бель, был далеко не всегда достаточен, на что много раз указывал Ленин в своей неустанной и последовательной борьбе с оппорту­низмом и реформизмом во II Интернационале вообще и в герман­ской социал-демократии, в частности. Ибо германская социал-де­мократия оказалась ведущей партией II Интернационала и более других являлась ответственной за ошибки, заблуждения, нако­нец, измену II Интернационала. В свое время германская социал- демократия много сделала для организации и обучения пролетари­ата в обстановке более или менее мирного развития. Но когда к концу XIX в. мирное развитие сменилось эпохой классовых битв и гражданских войн пролетариата, германская социал-демокра­тия, а с нею и II Интернационал оказались в арьергарде рабочего движения, судорожно цепляясь за старые методы борьбы и тор­мозя революционное развитие.

Война 1914 г. и положение внутри социал-демократической партии. В этой обстановке вожди социал-демократии не захоте­ли и не сумели организовать действительный отпор империалис­тической реакции. Когда же война началась, они стали слугами этой реакции, усердно помогая правительству и капиталистам в установлении и поддержании военного режима внутри страны, пре­вращавшегося для рабочих в военную каторгу на фронте или на предприятиях. В декабре 1914 г. один лишь Карл Либкнехт в пар­ламентской фракции рейхстага открыто высказал свое отрицатель­ное отношение к войне, отказавшись голосовать за военные кре­диты. Постепенно возрастающее сопротивление рабочих масс вы­разилось, между прочим, в том, что в 1915 г. левые социал-демок­раты (Роза Люксембург, Карл Либкнехт, Франц Меринг и другие) образовали группу, получившую вскоре название “Спартак”.

Измена социал-демократических лидеров. Лидеры же партии, между тем, не зевали и в ренегатстве своем скатывались все даль­ше и все ниже. В соответствии с усложнившейся политической обстановкой господствующие классы Германии предъявляли к ним все более серьезные требования, и те стремились быть на высо­те своих задач. Под ударами военных поражений шатались устои гогенцоллернской монархии, народные массы революционизиро­вались. После Февральской революции 1917 г. германская буржу­азия увидела, что к опасности военного поражения присоединя­ется еще более грозная для нее опасность революционного взры­ва. В рейхстаге под руководством левого крыла центра стало кри­сталлизоваться большинство, готовое отказаться от завоеватель­ных целей войны. Но банк и помещики еще не сдавались. Ушел в отставку Бетман-Гольвег, решительный сторонник такого отказа (июль 1917 г.). Назначен был канцлером аграрий Михаэлис, при­нимавший этот отказ с различными оговорками. В такой обстанов­ке на лидеров социал-демократии буржуазия возложила обязан­ность удержать массы от революционного выступления, все бо­лее назревавшего. В 1917 г. образовалась Независимая социал-де­мократическая партия Германии, прямое назначение которой было разыгрывать мнимую оппозицию по отношению к руководству со­циал-демократической партии и демагогическими разговорами зав­лекать в свои ряды рабочих, уже раскусивших предательство социал-демократической верхушки, но еще не осведомленных о том, что Независимая социал-демократическая партия - не бо­лее, как экспозитура социал-демократической партии. Движение независимцев происходило под руководством Каутского, прило­жившего все усилия к тому, чтобы выхолостить и обезвредить это движение и нейтрализовать энергию примкнувших к нему рабочих.

Предсмертные судороги режима. Но тщетны были усилия вер­ных слуг буржуазии: Великая Октябрьская социалистическая ре­волюция воспламенила германских рабочих и солдат революцион­ным энтузиазмом. Тогда лидеры социал-демократии, “преданные без лести”, в вероломстве своем последовательные до конца, не остановились и перед тем, чтобы собственную спину подставить под грозящую рухнуть монархию, монархию, покрывшую себя по­зором, виновную в бесчисленных преступлениях против рабочего класса, щедро обагренную народной кровью. Дело в том, что в конце декабря 1917 г. Вильгельм И, так часто и так развязно за­являвший о своем презрении к парламентаризму, почувствовал к нему, очутившись в беде, симпатию, и в обращении на имя канц­лера Гертлинга, одного из лидеров центра, сменившего 1 ноября 1917 г. Михаэлиса, возвестил о своем желании привлечь германс­кий народ к более, чем до того, деятельному участию в определе­нии судеб отечества. Однако и это сомнительное народолюбие на­ходилось под спудом до самой той поры, пока у германской воен­щины не исчезла последняя надежда на поворот военного счастья. Лишь 1 октября 1918 г. новый имперский канцлер, принц Макс Баденский, приступил к срочному созданию демократии и парла­ментаризма в Германии при обязательном сохранении гогенцол- лернской династии и всех, разумеется, прочих династий. Тут-то и предложили свои услуги лидеры социал-демократии, и целый ряд этих лидеров (среди них Шейдеман) вошли в состав образованного принцем правительства. Были опубликованы (28 октября 1918 г.) новые конституционные законы, вносившие изменения в Консти­туцию Германской империи. Поправка к ст. 15 Конституции поста­новляла, что имперский канцлер нуждается в доверии рейхстага и несет ответственность перед бундесратом и рейхстагом. Менее важный характер имела поправка к ст. 11, требовавшая согласия рейхстага и бундесрата на объявление войны и заключение меж­дународных договоров. Но и эти изменения не могли уже спасти империю.

Падение монархии. Тщетны были все героические меры. Не­сколько дней спустя рабочие, солдаты и матросы стали захваты­вать один город за другим. 9 ноября Макс Баденский объявил об отречении кайзера и передал должность имперского канцлера со­циал-демократу Эберту. В этот же день перед лицом стихийно воз­никших Советов рабочих и солдатских депутатов Шейдеман поспе­шил объявить республику.

В результате поражения французов во Франко-прусской войне 1870-1871 французский император Наполеон III оказался в плену, а Парижу пришлось пережить очередную революцию. А 2 марта 1871 года произошло заключение тяжёлого и унизительного для Франции Парижского договора. К Пруссии были присоединены территории Эльзаса и Лотарингии, королевства Саксонии, Баварии и Вюртемберга. Франции следовало выплатить победителям 5 миллиардов контрибуции. Вильгельм I с триумфом возвратился в Берлин, несмотря на то что все заслуги в этой войне принадлежат канцлеру.

Победа в этой войне сделала возможным возрождение Германской империи. Ещё в ноябре 1870 года произошло объединение южно-германских государств в рамках преобразованного из Северного Единого Германского союза. А в декабре 1870 года баварским королём было внесено предложение о восстановлении Германской империи и немецкого императорского достоинства, в своё время уничтоженных Наполеоном Бонапартом. Данное предложение приняли, и рейхстаг направил к Вильгельму I просьбу принять императорскую корону. 18 января 1871 года Отто фон Бисмарком (1815 - 1898 гг) было провозглашено создание Второго рейха, а Вильгельм I был провозглашён императором (кайзером) Германии. В Версале в 1871 году, надписывая адрес на конверте, Вильгельм I указал «канцлеру Германской империи», таким образом, утвердив право Бисмарка на управление созданной империей.

«Железный канцлер», действовавший в интересах абсолютной власти, управлял новообразовавшимся государством в 1871-1890 годах, с 1866 по 1878 год, пользуясь поддержкой партии национал – либералов в рейхстаге. Бисмарк осуществил глобальные реформы в области германского права, а также он не обошёл вниманием систему управления и финансов. Проведение образовательной реформы в 1873 году послужило поводом конфликта с Римской католической церковью, хотя основная причина конфликта заключалась в возраставшем недоверии германских католиков (которые составляли почти треть всех жителей страны) к протестантскому населению Пруссии. В начале 1870-х годов после проявления этих противоречий в работе католической партии «Центр» в рейхстаге, Бисмарку пришлось принять меры. Борьба с засильем католической церкви известна под названием «культуркампфа» (борьбы за культуру). В процессе этой борьбы многих епископов и священников отправили под арест, а сотни епархий были оставлены без руководителей. Впоследствии церковные назначения следовало согласовывать с государством; церковным служащим не дозволялось занимать служебные должности в государственном аппарате. Произошло отделение школ от церкви, создан институт гражданского брака, а иезуитов и вовсе изгнали из Германии.

В построении внешней политики Бисмарк отталкивался от ситуации, которая сложилась в 1871 году благодаря победе Пруссии во Франко-прусской войне и получения Эльзаса и Лотарингии, превратившихся в источник непрерывного напряжения. Используя сложную систему союзов, сделавших возможной обеспечение изоляции Франции, сближение Германского государства с Австро-Венгрией, а также поддержку хороших отношений с Российской Империей (союз трёх императоров: России, Германии и Австро-Венгрии 1873 и 1881 года; существование австро-германского союза 1879 года; заключение «Тройственного союза» между правителями Германии, Австро-Венгрии и Италии в 1882 году; «Средиземноморское соглашение» Австро-Венгрии, Италии и Англии 1887 года, а также заключение «договора перестраховки» с Россией в 1887 году), Бисмарк поддерживал мир во всей Европе. Во времена правления канцлера Бисмарка Германская империя превратилась в одного из лидеров на международной политической арене.

Выстраивая внешнюю политику, Бисмарк прилагал массу усилий для закрепления завоеваний, полученных в результате подписания Франкфуртского мира в 1871 году, стремился обеспечить дипломатическую изоляцию Французской республики и пытался любыми способами не допустить образования какой бы то ни было коалиции, если она могла стать угрозой Германской гегемонии. Он предпочитал не принимать участия при обсуждении претензий на ослабевшую Османскую империю. Несмотря на то что «Тройственный союз» был заключён против Франции и России, «железный канцлер» был твёрдо уверен, что война с Россией может быть крайне опасна для Германии. Наличие секретного договора с Россией 1887 года – «договора перестраховки» - показывает, что Бисмарк не гнушался действовать за спинами собственных союзников, Италии и Австрии, дабы сохранить status quo как на Балканах, так и на Ближнем Востоке.

И Бисмарк до 1884 года не дал чёткого определения курсу колониальной политики, основной причиной этого были дружественные отношения с Англией. В числе других причин принято называть стремление сохранить государственные капиталы, сведя к минимуму расходы правительства. Первые экспансионистские планы «железного канцлера» были встречены энергичным протестом каждой партии – католиков, социалистов, государственников, а также среди представлявшего его собственный класс юнкерства. Невзирая на это, именно во время правления Бисмарка Германия становится колониальной империей.

В 1879 году произошёл разрыв Бисмарка с либералами, в дальнейшем полагавшегося лишь на поддержку коалиции крупных землевладельцев, военной и государственной элиты, промышленников.

Тогда же канцлеру Бисмарку удалось добиться, чтобы рейхстаг принял протекционистский таможенный тариф. Либералов вытеснили из большой политики. Направление нового курса экономической и финансовой политики Германской империи отражало интересы крупных промышленников и аграриев. Этому союзу удалось занять главенствующие позиции в сфере государственного управления и политической жизни. Таким образом, произошёл постепенный переход Отто фон Бисмарка от политики «культуркампфа» к началу гонений на социалистов. После произошедшего в 1878 году покушения на жизнь государя Бисмарком был проведён через рейхстаг «исключительный закон», направленный против социалистов, так как он запрещал деятельность какой бы то ни было социал-демократической организации. Конструктивная сторона этого закона заключалась во введении системы государственного страхования в случае болезни (1883 год) или увечья (1884 год), а также обеспечения пенсии по старости (1889 год). Но даже этих мер было не достаточно для того, чтобы германские рабочие отдалились от партии социал-демократов, хотя это и отвлекло их от революционных способов решения социальных проблем. Однако Бисмарк решительно возражал против любого варианта законодательства, которое бы урегулировало условия труда рабочих.

Во время правления Вильгельма I и Фридриха III, правившего не более полугода, позиции Бисмарка не удалось поколебать ни одной оппозиционной группировке. Самоуверенному и честолюбивому кайзеру претила второстепенная роль, а на очередном банкете в 1891 году он заявил: «В стране есть только один господин – я, а иного не потерплю». Незадолго перед этим Вильгельм II сделан намёк о желательности отставки Бисмарка, заявление которого было подано 18 марта 1890 года. Через пару дней отставка была принята, Бисмарку пожаловали титул герцога Лауэнбургского и наградили званием генерал-полковника кавалерии.

Удалившись во Фридрихсруэ, Бисмарк не утратил интерес к политической жизни. Особенно красноречивой критике с его стороны был подвержен вновь назначенный рейхсканцлер и министр-президент граф Лео фон Каприви. В Берлине в 1894 году произошла встреча императора и уже стареющего Бисмарка, организованная Хлодвигом Гогенлоэ, князем Шиллингфюрста, преемником Каприви. В праздновании 80-летия «Железного канцлера» в 1895 году участвовал весь германский народ. В 1896 году князю Отто фон Бисмарку довелось присутствовать при коронации российского императора Николая II. Смерть настигла «Железного канцлера» 30 июля 1898 года в его имении Фридрихсруэ, где он и был похоронен.

Российское правительство сохранило гражданам пенсионные накопления. Казне придется изыскивать иные источники для выполнения текущих социальных обязательств. Не исключено, что задействуют Фонд национального благосостояния. Другой вариант - сокращение расходов на образование и медицину. Или на оборону. Что вряд ли вызовет восторг у населения. А ведь трудовые пенсии изначально рассматривались именно как плата за общественное спокойствие.

Отто фон Бисмарку приписывается знаменитая фраза про социализм, что построить его «конечно, можно, но для этого надо выбрать страну, которую не жалко». Железный канцлер действительно крайне настороженно относился к идеям всеобщего равенства, чьи «призраки» как раз во время его правления начали «бродить по Европе». Но, по иронии судьбы, именно эти опасения заставили Бисмарка пойти на беспрецедентный эксперимент, ставший своего рода символом веры практически для всех левых политиков и сторонников «социального государства».

В 1889 году в Германии был принят закон о страховании по инвалидности и возрасту. Он охватывал всех рабочих, а также производственных служащих с годовым доходом до 2000 рейхсмарок в год и предусматривал выход на пенсию по достижении семидесятилетнего возраста. Таким образом с подачи Бисмарка на свет возникло обязательное пенсионное обеспечение.

Призрак патернализма

Разумеется, интересы самих пролетариев инициатор масштабной социальной реформы учитывал в последнюю очередь. Для Бисмарка гораздо важнее было сделать рабочих максимально зависимыми от государства и тем самым лишить их каких бы то ни было резонов для участия в революционных экспериментах.

Харизматичному немецкому чиновнику весьма пригодились наработки французского императора Наполеона III, который осуществлял, по сути, политику авторитарного социализма, извлекая из программы социалистов наиболее яркие призывы и лозунги. Правда, основоположник «бонапартизма» стремился обеспечить стабильность, превратив большинство французов в рантье, чьи доходы зависели от государства. А Бисмарк пошел еще дальше, включив в этот патерналистский круг и рабочих, получающих пособия.

Еще в марте 1863-го, будучи министром-председателем правительства Пруссии, Отто фон Бисмарк предложил министру торговли Итценплитцу поддержать введение системы страхования на заводах и фабриках. В 1864-1865 годах Бисмарк обратился к королю Пруссии с проектом о предоставлении финансовых средств экспериментальному товариществу рабочих, образованному для производства сельхозпродуктов, организовывал помощь уволенным ткачам.

Изображение: Corbis

К слову, некоторые историки утверждают, что соответствующими нововведениями Бисмарк озадачился, изучив социальную политику не только Наполеона III, но и некоторых российских промышленников. Еще в конце 1850-х на Николаевской, Харьково-Николаевской, Варшавско-Венской и Варшавско-Бромбергской дорогах были организованы вспомогательные кассы для рабочих и служащих. А 25 августа 1860 года была высочайше учреждена Эмеритальная пенсионная касса инженеров путей сообщения. «Наилучшая, наиполезнейшая и наисильнейшая мера привлечения к железнодорожной службе и удержания на ней людей благонадежных, способных и достаточно подготовленных», - так охарактеризовал это решение тогдашний министр путей сообщения Российской империи Константин Посьет.

Нелишне напомнить, что во время пребывания на дипломатической службе Бисмарк успел потрудиться и в Санкт-Петербурге, и в Париже. То есть результаты упомянутых экспериментов он имел возможность наблюдать воочию. Но во Франции социальные новации проводил лично император. В России это было, скорее, инициативой на местах, нежели элементом продуманной стратегии двора. Бисмарк с 1871 года занимал пост рейхсканцлера вновь созданной Германской империи с практически неограниченными полномочиями. Но его карьера зависела от благосклонности кайзера, а также, хоть и в меньшей степени, - парламента.

В этом плане умиротворение пролетариата давало железному канцлеру не менее серьезный козырь, чем его вклад в объединение Германии. Тем более что этот, как бы сейчас сказали, «геополитический успех», сопровождаемый к тому же внушительными французскими контрибуциями, привел к значительному перегреву немецкого финансового рынка. Резко выросли цены и зарплаты. Берлин стал самым дорогим городом Европы. А немецкие промышленники из-за стремительного увеличения издержек теряли свои конкурентные позиции.

Вслед за падением немецкого экспорта таяли и ряды приверженцев либерализма и идей свободной торговли. И наоборот, набирали политический вес консерваторы и протекционисты. С экономическими взглядами Бисмарка произошла схожая метаморфоза. Как заметил один из современников, пути канцлера, как и пути Господни, неисповедимы.

Повышение таможенных сборов, с одной стороны, уменьшало зависимость федеральной казны от отчислений отдельных германских земель и обеспечивало государство деньгами для масштабных социальных реформ. А с другой - значительно упрощало конкурентную среду для немецких производителей. И то и другое работало на Бисмарка.

«Взять это дело в свои руки должно государство - ему легче всего мобилизовать необходимые средства. Не как милостыню, а как право на поддержку, когда искреннее желание работать человеку больше помочь не может. Почему только тот, кто стал неработоспособным на войне или на посту чиновника должен получать пенсию, а солдат труда - нет?... Возможно, что наша политика когда-нибудь пойдет прахом, но государственный социализм пробьется. Всякий, кто снова подхватит эту идею, придет к кормилу власти», - говорил рейхсканцлер.

Диктатура рантье

Он во многом оказался прав, но не учел одного важного нюанса. Гарантировать обеспеченную старость гражданам, не неся при этом существенных финансовых потерь, государство может лишь при высоком пенсионном возрасте.

В 1900 году в Германии выплачивалось лишь 600 тысяч пенсий. Причем две трети из них - по инвалидности. Дело в том, что до обозначенного бисмарковскими законами 70-летия мало кто доживал. Средняя продолжительность жизни в Германии в то время составляла для мужчин 40,6 года, для женщин - 44 года. А к 1925-му году количество пенсионеров увеличилось в 2,5 раза, поскольку возраст выхода на пенсию понизился до 65 лет.

«Призрак бродит по свету - призрак банкротства государственных пенсионных систем. […] Два внешних фактора усугубляют этот исход: 1) глобальная демографическая тенденция к снижению рождаемости и 2) достижения медицины, приводящие к увеличению продолжительности жизни. В результате все меньшее число работающих содержат все большее число пенсионеров. Поскольку увеличение как границы пенсионного возраста, так и налогов на фонд оплаты труда имеют верхний предел, рано или поздно система вынуждена снижать уровень обязательств - верный признак банкротства». Так, спустя почти столетие после социальных реформ Отто фон Бисмарка, написал подчиненный другого авторитарного лидера Аугусто Пиночета - чилийский министр труда Хосе Пиньера.

В 1979 году Пиньера начал создавать ту пенсионную систему, которая впоследствии прославила Чили. Каждому работнику предоставлялась возможность отказаться от государственной пенсии. В таком случае 10 процентов его заработка отправлялись не на выплату налогов, а на пенсионный сберегательный счет (ПСС). «Социальные программы должны поощрять усилия отдельных людей, вознаграждать тех, кто не боится брать ответственность за свою судьбу. Нет ничего хуже социальных программ, порождающих общество дармоедов», - пояснял коллега Пиньеры министр финансов Эрнан Бучи.

При этом глава Минтруда обещал согражданам «никому не отдавать сбережения вашей бабушки». Исправное исполнение государством текущих пенсионных обязательств было одним из ключевых условий реформы. Как подчеркивал Пиньера, «было бы несправедливым по отношению к пожилым людям резко изменить их доходы или ожидания в этот момент их жизни».

Зато все новые работники в обязательном порядке включались в систему ПСС. Также власти проявили жесткость, когда профсоюзы попытались замкнуть на себя выбор пенсионных фондов, управляющих накоплениями граждан.

Уже к концу 1980-х более 70 процентов чилийцев сами копили себе на старость. А норма сбережений в стране достигла 30 процентов ВВП - рекордный показатель для Латинской Америки. Железный канцлер Бисмарк сделал немцев патерналистами. А чилийцы при диктаторе Пиночете стали полноценными рантье, не зависящими от государства.

Впрочем, силовой ресурс хунты - отнюдь не единственное, что обусловило успех начинания Пиньеры. В Чили весьма невысока доля пожилых людей - около 8 процентов. На одного пенсионера приходится 12,8 работающих. Для сравнения - в нынешней России на 3 пенсионеров приходится лишь 5 работающих. Более того, фактический трудовой стаж - то есть период, в течение которого делаются личные накопления и/или платятся взносы в Пенсионный фонд - существенно сократился. Начиная работать примерно в 24 года, россияне уже в 55-60 лет уходят на пенсию.

Это не отменяет желание граждан получать достойное вознаграждение на склоне лет. А равно и стремление государства не обанкротиться при выполнении пенсионных обязательств. Отто фон Бисмарк вместо панацеи открыл ящик Пандоры. Пенсии из гаранта социального мира превратились в новый источник напряжения. И как показывает чилийский опыт, чтобы избежать «короткого замыкания», нужны кардинальные решения. Развязать завязанный железным канцлером узел без железной руки крайне сложно.

Отто Эдуард Леопольд фон Шёнхаузен Бисмарк

БИСМАРК Отто Эдуард Леопольд фон Шенхаузен (Bismarck Otto Eduard Leopold von Schonhausen) (1 апреля 1815, Шенхаузен 30 июля 1898, Фридрихсру). Прусско-германский государственный деятель, первый рейхсканцлер Германской империи.

Начало карьеры

Выходец из померанского юнкерства. Изучал юриспруденцию в Геттингене и Берлине. В 1847-48 депутат 1 и 2 Соединенных ландтагов Пруссии, во время революции 1848 выступал за вооруженное подавление волнений. Один из организаторов прусской партии консерваторов. В 1851-59 представитель Пруссии в бундестаге во Франкфурте-на-Майне. В 1859-1862 посол Пруссии в России, в 1862 посол Пруссии во Франции. В сентябре 1862 во время конституционного конфликта между прусской королевской властью и либеральным большинством прусского ландтага Бисмарк был призван королем Вильгельмом I на пост прусского министра-президента; упорно отстаивал права короны и добился разрешения конфликта в ее пользу.

Объединение Германии

Под руководством Бисмарка было осуществлено объединение Германии путем «революции сверху» в результате трех победоносных войн Пруссии: в 1864 совместно с Австрией против Дании, в 1866 против Австрии, в 1870-71 против Франции. Сохраняя приверженность юнкерству и верность прусской монархии, Бисмарк вынужден был в этот период связать свои действия с германским национально-либеральным движением. Ему удалось воплотить надежды возвышающейся буржуазии и национальные чаяния немецкого народа, обеспечить прорыв Германии на пути к индустриальному обществу.

Внутренняя политика

После образования Северо-Германского союза в 1867 Бисмарк стал бундесканцлером. В провозглашенной 18 января 1871 Германской империи он получил высший государственный пост имперского канцлера, а в соответствии с конституцией 1871 практически неограниченную власть. В первые годы после образования империи Бисмарку приходилось считаться с либералами, составлявшими парламентское большинство. Но стремление обеспечить Пруссии господствующее положение в империи, упрочить традиционную общественную и политическую иерархию и собственную власть вызывали постоянные трения в отношениях канцлера и парламента. Созданная и тщательно охраняемая Бисмарком система сильная исполнительная власть, олицетворяемая им самим, и слабый парламент, репрессивная политика по отношению к рабочему и социалистическому движению не соответствовала задачам быстро развивающегося индустриального общества. Это стало глубинной причиной ослабления позиций Бисмарка к концу 80-х.

В 1872-1875 по инициативе и под давлением Бисмарка были приняты направленные против католической церкви законы о лишении духовенства права надзора за школами, о запрещении иезуитского ордена в Германии, об обязательном гражданском браке, об отмене статей конституции, предусматривавших автономию церкви и др. Эти мероприятия т. н. «культуркампф», диктовавшиеся сугубо политическими соображениями борьбы против партикуляристско-клерикальной оппозиции, серьезно ограничили права католического духовенства; попытки неподчинения вызывали репрессии. Это привело к отдалению от государства католической части населения. В 1878 Бисмарк провел через рейхстаг «исключительный закон» против социалистов, запрещавший деятельность социал-демократических организаций. В 1879 Бисмарк добился принятия рейхстагом протекционистского таможенного тарифа. Либералы были вытеснены из большой политики. Новый курс экономической и финансовой политики соответствовал интересам крупных промышленников и крупных аграриев. Их союз занял господствующие позиции в политической жизни и в государственном управлении. В 1881-89 Бисмарк провел «социальные законы» (о страховании рабочих на случай болезни и на случай увечья, о пенсиях по старости и инвалидности), заложившие основы социального страхования рабочих. Вместе с тем он требовал ужесточения антирабочей политики и в течение 80-х гг. успешно добивался продления «исключительного закона». Двойственная политика по отношению к рабочим и социалистам помешала их интеграции в общественное и государственное устройство империи.

Внешняя политика

Свою внешнюю политику Бисмарк строил, исходя из ситуации, сложившейся в 1871 после поражения Франции во франко-прусской войне и захвата Германией Эльзаса и Лотарингии, ставшего источником постоянного напряжения. С помощью сложной системы союзов, обеспечивших изоляцию Франции, сближение Германии с Австро-Венгрией и поддержание хороших отношений с Россией (союз трех императоров Германии, Австро-Венгрии и России 1873 и 1881; австро-германский союз 1879; Тройственный союз между Германией, Австро-Венгрией и Италией 1882; Средиземноморское соглашение 1887 между Австро-Венгрией, Италией и Англией и «договор перестраховки» с Россией 1887) Бисмарку удавалось поддерживать мир в Европе; Германская империя стала одним из лидеров международной политики.

Закат карьеры

Однако в конце 80-х эта система начала давать трещины. Намечалось сближение России с Францией. Колониальная экспансия Германии, начатая в 80-х, обострила англо-германские отношения. Отказ России от возобновления «договора перестраховки» в начале 1890 явился серьезной неудачей канцлера. Неудачей Бисмарка во внутренней политике стал провал его плана превращения «исключительного закона» против социалистов в постоянно действующий. В январе 1890 рейхстаг отказался возобновить его. В результате противоречий с новым императором Вильгельмом II и с военным командованием по вопросам внешней и колониальной политики и по рабочему вопросу Бисмарк был уволен в отставку в марте 1890 и последние 8 лет жизни провел в своем имении Фридрихсру.

С. В. Оболенская

Энциклопедия Кирилла и Мефодия

Бисмарк Отто Фон - первый канцлер Германской империи, осуществивший план объединения Германии по малогерманскому пути и прозванный «железным канцлером». При выходе в отставку получил титул герцога Лауэнбургского и чин прусского генерал-полковника с рангом генерал-фельдмаршала. Период его правления характеризуют термином «Бонапартистское правление» - термин, применяемый для характеристики политики Бисмарка на посту рейхсканцлера Германии. Означает постоянное балансирование Бисмарка между отдельными гос-ми в Союзном совете (Бундесрате) и партиями в рейхстаге, противоречия между которыми позволяли ему осуществлять свое единоличное правление. В 1878 году был принят исключительный закон, запрещавший деятельность всех социалистических союзов и организаций и их печать. Социалистическая агитация наказывалась тюремным заключением или высылкой.Закон действовал до 1890 года, однако подавить социалистическое движение не удалось. «Кнутом и пряником» - политика Бисмарка по отношению к рабочему движению. В качестве кнута – «исключительный закон» 1878 года, в качестве пряника – социальные реформы. По указанию Бисмарка была разработана серия законов о социальном страховании: закон о страховании на случай болезни (май 1883), от несчастных случаев на производстве (июнь 1884 г), о страховании в связи с инвалидностью и старостью(май 1889). Рабочим предоставлялось право создавать легальные профсоюзы, кассы взаимопомощи, выпускать рабочие газеты с условием не пропагандировать социалистические идеи. Культуркампф – борьба Бисмарка против католической церкви и католического клерикализма. Причина проведения данной политики заключалась в том, что Бисмарк опасался политического католицизма, подкреплявшего антипрусские и антиимперские тенденции авторитетом религии. Также культуркампф должен был служить средством германизации польских провинций. В ходе культуркампфа был упразднен самостоятельный католический отдел в министерстве культов, священникам было запрещено вести политическую агитацию (1871). Был принят закон о гос.инспекциях католических школ, закон о запрете ордена иезуитов в Германии(1872). Майские законы 1873 года требовали от будующих священников наличия германского подданства, трехгодичной учебы в одном из немецких университетов, сдачи специального экзамена. Разрешалась высылка из страны священников, не подчиняющихся майским законам. Был введен обязательный гражданский брак (1874-1876). Политика культуркампфа провалилась. Была демонтирована в 1878 году и от нее остались только гражданский брак и надзор государства за школьным образованием. Начиная с конца 1870-х годов, Бисмарк отделяется от либералов. В течение этой фазы он прибегает к политике протекционизма и государственного вмешательства в экономику. В1880-е годы был внедрен антисоциалистический закон. Разногласия с тогдашним кайзером Вильгельмом II привели к отставке Бисмарка.